Семь походов по Восточному Саяну - Пуссе Марк Васильевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/22
• Следующая

Утром на порог нашей избушки, дверь была открыта, села птица удивительной для нас, северян, окраски. На голове ее топорщился преогромный хохолок. Все ахнули. Я зашипел: «Где фотоаппарат?» «Дикий петушок» важно и высокомерно оглядел нас и соскочил с порога на землю. Над порогом возвышался ею хохол. Я шлепнулся на пол и пополз к нему с дикой мыслью схватить его через порог. И что же? Авантюра удалась! К нашему удивлению вел он себя в руках очень спокойно. «Давно хочу сделать из такого чучело», — поделилась супруга промысловика. Но я подбросил птицу в воздух. «Жалко». Впоследствии я узнал, что это был удод.

Еще двое суток мы спускались по Хамсыре на моторке «хозяина» Нижнего озера, Дмитрия Дорофеева. Чем ближе к поселку — все мрачнее Дезингер — Макар «опозорился» и охотник опасается за свой авторитет.

Как и предполагали, оправдания Параана в поселке и слушать не стали. «Потеха. На Тайга-Ужазы медведя не нашли!»

Уже на следующее утро мы предприняли новый поход, на этот раз на Ойва-Тайгу. Параану надо работать и его заменил в нашей группе Гавриил Блинов со своей черно-белой лайкой Дружок. «Дружок не Макар, этот след не потеряет».

Базовый лагерь разбили на берегу Хамсыры, вблизи безымянного ручья. Здесь остались мои товарищи и местный житель Григорий. Они будут здесь рыбачить. Мы же с Гаврилой Блиновым — снова в тайгу. На Ойва-Тайге в этом году хороший урожай ореха, и именно здесь — так считают все охотники поселка, и следует повторить поиск медведей.

Вот уже трое суток, при нескончаемом снегопаде, кружим мы по побелевшим склонам Улуг-тайги — так местные называют обозначенную на нашей карте Ойва-тайгу. На рассвете и по вечерам мы караулим в скрадках, засадах шишкующих мишек, но видели только маралух. «В чем дело», — ломает голову промысловик: — «самое время пришло. Почему быки-маралы на той горе не ревут?» Ближе к вечеру, это уже при возвращении на базовый лагерь, мы вышли на костер шишкобоев. Встретили нас очень гостеприимно, предложили задержаться и пошишковать совместно.

Провод лодки на бечеве

Оказывается, это жители Тора-Хем. Прилетели в Хамсару на время отпуска, «на природе» пожить и заработать. «В таком богатом кедраче, — делились шишкобои, — за вычетом расходов мы заработаем за две недели рублей по триста на каждого». В леспромхозе людей не хватает, и нас с радостью приглашают. Разрешают нам и домой гостинец захватить. По ведру ореха.

Перед темнотой прекратился наконец снег. Согрелись горячим и сушимся у костра. Медленно выходящая на небосклон луна боролась с тьмою, появилось зыбкое и призрачное сияние. Только выслушали очередного рассказчика, из-под горы, с болота, завыло на разные голоса: «у-у-у-у…»

Волки. Схватив ружье, я кинулся вниз по склону. Еще быстрей туда понесся Дружок. «Дружок, Дружок!» — закричал Гаврила. Он совсем не хотел лишаться пса. То ли подействовал оклик хозяина, то ли лайка вспомнила, как однажды уже пострадала в драке с молодым волком, но пес вернулся.

Затаившись у подножия холма, я начал манить… Сзади слегка затрещало. Это Гаврила. «Дружка привязал», — шепнул он. Услышав вабу, стая смолкла. Зато на повторный зов ответила дружно и значительно ближе. «Слышу плеск на болоте. К нам идут», — шепнул мой спутник. Я снова поманил. Ответили волки не далее как метрах в трехстах.

Неожиданно сверху, от костра, опять рванул взрыв веселого хохота. Шишкобои рассказывали очередной анекдот. И наступила мертвая тишина. Волки больше уже не ответили.

Блинов как прозрел. «Вот почему маралов тут не слышно. При таких соседях и голос перехватит! Эту волчицу мы зорили вон на той горе, года два подряд. В первый год откопали весь выводок. На следующий она снова логово невдалеке устроила. Разорили опять. А вот в этом году как-то не до них было, и вот вырастила! Сейчас волчата уже не меньше моего Дружка. Будет теперь забот».

Утром помогли шишкобоям. Гаврила, парень мощного телосложения, бил по стволам «балдой» — поленом с тонкой и длинной рукояткой. Остальные орудовали колотами, изготовленными из лиственницы. Колот наиболее распространенное оружие шишкобоев.

«Из пяти кулей шишек набирается пятидесятикилограммовый мешок ореха, за килограмм которого нам платят семьдесят копеек. Если хорошо потрудиться, за рабочий день можно насобирать до семи и даже восьми кулей шишек», — говорят тора-хемцы.

Семнадцатого сентября мы вернулись в свой лагерь. Рыбаки были довольны. «Вы нас птицей, мы вас рыбой!» В лодке кучились сороги, хариусы, ленки. Несмотря на то, что Гаврила, как и другие местные жители, применяют вертящиеся блесны или маскируют блесну шкуркой мыши, бурундука, тайменя спять не поймали.

Впервые мы побывали в Саянах осенью. Осенний лес имеет свою прелесть. Вокруг зелеными, желтыми и красными пятнами тайга. Почти нет гнуса. Обилие грибов, ягод и такого вкусного кедрового ореха. Им мы буквально объедались. Побывав на юго-востоке Саян, мы хотим еще исследовать и «левый фланг» этих гор. Это намечено сделать в ближайшие отпуска.

В Иммиское к Колеватову, пригласившему нас в новый поход по Кизиру, приехали в последней декаде апреля. На Кизире — ледоход, и поэтому не без трудностей перебрались через реку.

Иммиское — село крупное, электрифицированное. Имеет свою школу-десятилетку. Везде снуют велосипедисты, мотоциклисты, на берегу реки много моторок.

Весь день с моим сослуживцем Леонидом Рыбаковым и Николаем Колеватовым мы трудились, снаряжая лодку. Торопимся. Нам предоставлен ранний, к тому же неполный отпуск. Уже двадцать второго, максимум двадцать третьего мая, необходимо вылететь домой.

Вечером, когда после баньки делились за столом новостями, к Николаю зашел «на огонек» его друг — энергичный, рыжебородый мужичок — тоже промысловик. Заметив, что Леонид бросил взгляд на его изуродованную руку, бодро сказал: «Вышел на пенсию»! Оказывается, Цыбан — такова фамилия деда — этой зимой побывал под медведем. «Руку я спас медвежьей требухой. Парными внутренностями ее обмотал, и добрался до жилья. Теперь видите какая?»

Перед отплытием Николай нам объяснил: «В высокогорье еще холодно, снеготаяние слабое, и поэтому выше первого порога вода малая. Здесь же, как видите, воды много. Это потому, что притоки Шинда и Ничка на солнечной стороне, круто падают и даже сейчас имеют значительный сток. Весной на нашей реке — «качели». Внизу воды много, вверху мало, вверху много — внизу мало».

Лавируя между несущимися навстречу льдинами и порядком промерзнув, добрались по Кизиру до Кордово, где заночевали в сторожке на берегу реки.

Утром плывем дальше. Николай вынужден маневрировать — уклоняться от быстро плывущих льдин. На реке холодно, и мы часто вылезаем на берег, чтобы отогреться у костра.

В Усть-Джебе я разговорился с Мартыновым-младшим. «Очень надолго отрываемся от семьи, — говорил Павел, — леспромхоз не хочет раскошелиться на вертолет. Можно и нас, и снаряжение закидывать в отдаленные районы, а на праздники снимать с промысла… Сразу бы все изменилось. А сейчас? Такой тяжелый труд и такой риск. Не буду я больше в таких условиях соболевать. Теперь работаю трактористом и все время живу дома. Безо всякого риска до четырехсот рублей в месяц получаю…»

Рассказ Павла — это мнение молодых соболевщиков. Если не прислушаться к ним, не учесть все возрастающих их потребностей, количество промысловых охотников будет неуклонно снижаться.

Во время третьего похода километрах в четырех ниже первого порога мы посетили палаточный лагерь экспедиции геологов. Каково же было мое изумление, когда сейчас сквозь туманный рассвет я увидел очертания крупного поселка в несколько десятков изб. Вот это темпы!

Довольно долго маневрировал и вдоль ледяного припая, выискивая щель для лодки. Наконец нашли. Жители рассказали, что к новому поселку уже пробита тракторная дорога от Усть-Джеба.

• Предыдущая
• 18/22
• Следующая