Открытие великой реки Амазонок - Малкес Б. Н. - Страница 13
- Предыдущая
- 13/54
- Следующая
Тот, пышно разукрашенный, явился немного погодя к месту, где находился капитан со своими соратниками. И капитан и все наши люди встретили его очень радушно и принялись обнимать его. И касик (Испанцы заимствовали слово каспк (cacique) из языка индейцев о. Эспаньолы (совр. о. Гаити), которые называли так своих вождей и старейшин; впоследствии каснками стали называть индейских вождей на американском континенте, хотя в языках «континентальных» индейцев такого слова не существовало) показал, что он премного доволен хорошим приемом, которым его почтили. Потом капитан приказал поднести ему кое-какую одежду и другие вещи, и касик очень обрадовался подаркам и был так доволен, что сказал капитану, чтобы тот, посмотрел, не нуждаемся ли мы в чем-нибудь — он [касик] нам все это даст. Капитан отвечал ему, чтобы он позаботился лишь о съестном, так как ничего другого нам не нужно. Тут касик приказал своим индейцам отправиться за едой, и они вскоре возвратились, доставив в изобилии все необходимое, включая мясо, куропаток, индеек (galUnas) и всякую рыбу. Капитан горячо поблагодарил за это касика, отпустил его с богом и попросил созвать к нему всех сеньоров той страны (всего их было тринадцать), ибо он хотел со всеми переговорить и растолковать им причину своего прихода. И хоть касик ответил, что назавтра они все будут у капитана и что он пойдет за ними, и хоть он ушел весьма довольный, капитан счел нужным отдать приказ обо всем, что надлежало сделать ему и его спутникам, и велел он быть начеку и денно и нощно оберегать лагерь, дабы не допустить ни малейшего замешательства либо небрежения, если индейцы вздумают напасть.
На другой день, ни свет ни заря, явился упомянутый касик и привел с собой еще троих или четверых сеньоров и сказал, что остальные не смогли прийти — они находятся далеко, но что они явятся на следующий день. Капитан оказал им такой же радушный прием, как и первому [касику], и весьма пространно поведал им о его величестве и от его имени принял во владение указанную страну. Так же он поступил со всеми остальными [сеньорами], прибывшими сюда назавтра, — всего же их, как я уже говорил, было тринадцать. И он от имени его величества принял во владение их всех и принадлежащие им земли. Капитан, видя, что все люди и сеньоры этой страны ведут себя мирно и тихо, как то бывает при добрых сношениях, и что все рады, что дело кончилось миром, принял их самих и страну эту во владение именем его величества («Ввод во владение» — формальный юридический акт, которым испанская корона и конкистадоры пытались узаконить свои колониальные захваты и грабежи в Новом Свете. Едва завоеватели проникали в неведомую землю, как их предводитель, не зная, сколь велика она и удастся ли ее завоевать, богата она или бедна, спешил объявить ее собственностью испанской короны.
«Ввод во владение» по испанскому обычаю того времени обставлялся с чрезвычайной помпезностью. Во время этой церемонии зачитывался в присутствии первых попавшихся под руку, чаще всего согнанных силой индейцев специальный документ — так называемое Рекеримьенто (Требование), совершалось богослужение, сжигались языческие идолы, водружался высокий крест; здесь фигурировали библия, распятие, знамена, жезлы и т. д. и т. п.
Объемистое Рекеримьенто было выработано в 1508 году по приказу короля ученой комиссией из юристов и богословов во главе с видным испанским юристом Паласьосом Рубьосом и почти в неизменном виде применялось в течение нескольких последующих десятилетий. В его вступительной части «неоспоримо» обосновывалось и торжественно провозглашалось «право» испанского короля завоевывать и присваивать себе ново открытые земли, а обитателей их обращать в своих подданных (фактически — в рабов); тем самым произвол и разбой официально провозглашались государственной политикой. Далее новые земли вместе со всем, что на них имелось, объявлялись собственностью испанского короля, обитатели их — его подданными, которые и должны были ему беспрекословно повиноваться; кроме того, им приказывалось «покаяться в грехе язычества и идолопоклонства и возлюбить истинного единого бога и обратиться к истинной вере христовой». В заключение Рекеримьенто угрожало непокорным всевозможными карами и наказаниями, применять которые теперь уже можно было на вполне «законном» основании: «…Если же вы не сделаете требуемого или хитростью попытаетесь затянуть решение свое, заверяю вас, что с помощью божьей я пойду во всеоружии на вас и объявлю вам войну и буду вести ее повсеместно и любыми способами, какие только возможны, и вас подчиню деснице господней и церкви, и вас, и ваших жен и детей велю схватить и сделать рабами и как таковыми буду владеть и распоряжаться в зависимости от велений его величества, и вам причиню наивозможнейшее зло и ущерб, как то и следует делать с вассалами, кои не желают признавать своего сеньора и сопротивляются и противоречат ему».
Разумеется, индейцы, не знавшие ни слова по-испански, не понимали, да и не в состоянии были понять того, о чем говорилось в этом документе. Однако поведение их — будь то враждебное безмолвие или веселое оживление при виде нового и экзотического, с их точки зрения, спектакля — всегда лицемерно истолковывалось как «добровольное согласие» сделаться рабами и отдать свое имущество на разграбление. После церемонии эскривано составлял «Акт о введении во владение», который подписывался капитаном, свидетелями испанцами, заверялся подписью эскривано и скреплялся печатью. В настоящей публикации приводятся два «Акта о введении во владение», подписанные Орельяной, Карвахалем, эскривано «армады» Орельяны — Франсиско де Исасагой, в которых как раз отражены события, описанные в этом месте «Повествования?. Имелся ли у Орельяны текст Рекеримьенто и зачитывал ли он его — мы не знаем, но содержание последнего было ему, конечно, известно, и речь его, надо полагать, не многим от него отличалась) (См. Documentos ineditos de Ultramar, 2-a serie, Vol. XX. Madrid, p. 311–314. Русский перевод имеется в «Хрестоматии средних веков», т. III. M., 1950, стр. 25–27).
А затем, сделав это, он приказал собрать своих соратников, чтобы потолковать с ними о походе и о их собственном спасении; он пространно изложил свои резоны и высокими речами вселил в своих спутников уверенность в счастливом исходе предприятия. И когда кончил капитан свою речь, спутники его остались ею весьма довольны, видя сколь крепок дух капитана и как терпеливо несет он свое тяжкое бремя. Они также ответили ему добрым словом и воспряли духом настолько, что более не ощущали тяжести трудов, выпавших им на долю.
Когда люди немного оправились после голода и перенесенных мытарств и были в силах снова взяться за работу, капитан, видя, что настало время подумать о дальнейшем, велел созвать всех своих людей и сказал им, что всем, разумеется, ясно, что даже если всевышний пожелает снизойти к нашим трудам и вывести нас в море, то на судне, коим мы располагаем, да на этих жалких каноэ мы не сможем добраться [до океана] и спастись, а посему без промедления надо позаботиться о постройке другой бригантины, более пригодной для столь опасного плавания. Но хотя среди нас не нашлось знатока, который разбирался бы в сем деле, самым трудным оказалось не построить судно, а изготовить гвозди.
Между тем индейцы все приходили и приходили к капитану, продолжая приносить съестное, и делали это так исправно, словно всю свою жизнь только тем и занимались. На них были всякие украшения и медальоны из золота (joyas у patenas de oro); но капитан строго-настрого приказал ничего у них не отбирать и запретил даже глядеть на эти вещи, дабы индейцам не пришло на ум, что мы золото во что-то ценим, и чем более мы были безразличны к нему, тем больше золота приносили они на себе. Здесь дошли до нас вести об амазонках и о богатствах, что имелись ниже по течению. Сообщил же нам об этом один из индейских сеньоров по имени Апария (В «Повествовании», а также в других документах это имя встречается в различных вариантах: Апария, Париан, Апариан), старик, который сказал нам, что сам бывал в той стране. Он также поведал нам о другом сеньоре, живущем далеко отсюда в глубине страны и обладающем несметными, по его словам, золотыми сокровищами. Этого сеньора зовут Ика; мы ни разу его не видели, потому что, как я уже говорил, он, избегая встречи с нами, ушел в сторону от реки.
- Предыдущая
- 13/54
- Следующая
