Призвание варягов. Норманнская лжетеория и правда о князе Рюрике (СИ) - Грот Лидия Павловна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/21
• Следующая

Варины – варяги – вэринги: судьбы в истории и историографии[41]

Утверждение того, что летописные варяги – это скандинавы (часто – выходцы из средней Швеции), принадлежит к символу веры норманнизма – течения в исторической науке, сторонники которого, помимо скандинавского происхождения варягов, убеждены еще и в том, что летописный Рюрик был безродным воякой шведского происхождения, нанятым по договору в наследные князья предками новгородцев (аналогов чему нет в мировой династийной практике), а также – проповедуют идею шведской этимологии слова Русь, из чего пытаются вытянуть происхождение всего русского народа, хотя общеизвестно, что происхождение субъекта и происхождение его имени – это две отдельные истории.

Варяжская гвардия в Константинополе (из хроники Скилицы)

Заявления о скандинавстве варягов в работах норманнистов предлагаются как бесспорная истина, давно доказанная и обоснованная. Однако когда начинаешь проводить более дотошные разыскания в их работах, то обнаруживаешь, что никаких убедительных доказательств тому нет. А продолжая разыскания, выясняешь, что их и быть не может, поскольку оказывается, что все постулаты норманнизма проистекают из фантазийного ненаучного источника. Эти два положения я и постараюсь раскрыть в данном очерке. Кроме того, в статье будет показано, что фантазии в истории – не такая уж безобидная вещь. Проникнув в науку, они стремятся поглотить и подменить живой исторический материал собственными химерами. Примером тому может служить история народа варинов – древних мореходов и торговцев с Южной Балтии или история термина «викинг», который оказывается старше истории стран Скандинавского полуострова.

Начав около пятнадцати лет тому назад исследовать истоки полемики о варягах, я обнаружила, что эта тема оказалась изначально втянутой в круг целого ряда утопий, сложившихся в западноевропейской исторической мысли XVI–XVIII вв. В числе таких утопий следует назвать готицизм и рудбекианизм – течения, в рамках которых развилась тяга к реконструкции истории древних народов Европы, начиная с готов, а также сложилось стремление претендовать на родство с ними и приписывать себе славу их истории. В дискуссиях готицизма с самого начала активную роль приняли на себя шведские историки и политики в силу своих притязаний видеть в Швеции прародину готов. Уверовав в эту идею, шведские историки, начиная с XVI в., увлеклись воссозданием грандиозных картин якобы своего готского прошлого. Но поскольку материала собственной истории недоставало, начала складываться привычка приписывать себе историю других народов древности, для чего общеизвестные классические источники стали объявляться принадлежностью шведской истории, только не узнанной ранее в силу искажения названий и пр. Так, частью гото-шведской истории была объявлена история скифов, история тракийских и фракийских народов, называемых греками гетами, и многое другое.

Традиции мифотворчества получили дальнейшее развитие в XVII в., когда шведскими литераторами и историками было сделано новое чудесное открытие о том, что и гипербореи из античных источников – тоже прямые предки шведов и что, следовательно, мифы о гипербореях – это забытый источник по древнешведской истории. Присоединение «гипербореады» к шведской истории открыло уже совершенно безбрежный простор для любых фантазий на исторические темы, таких, например, как идею притязать на основоположничество шведов в создании фундамента древнегреческой культуры, т. е. быть в области истории как бы впереди Европы всей. На этой волне и в условиях захватнических военных действий шведской короны в Новгородской земле шведским дипломатом и историком П. Петреем в его «Истории о великом княжестве Московском» была высказана верноподданническая мысль о том, что и варяги из древнерусских летописей должны были быть выходцами из Швеции. А почему бы и нет? Если уж гипербореи – из Швеции, то кто мешает вывести из Швеции и варягов?

Подобные фантазии на темы собственной истории достигли своего пика в рудбекианизма, особом феномене западноевропейской исторической мысли XVII–XVIII вв., от имени шведского литератора XVII в. Олафа Рудбека. Олаф Рудбек прославился тем, что в своем произведении «Атлантида» («Atland eller Manheim»), основные три тома которого были изданы в 1679–1698 гг., а последний, 4-й том был поврежден в пожаре 1702 г. и восстанавливался много позднее, пропагандировал основоположничество шведов в истории всех древних европейских народов, а Швецию представлял колыбелью общеевропейской культуры. Именно априорность идеи об универсальном основоположничестве шведов в европейской истории навела О. Рудбека на рассуждения и о варягах, в которых он подхватил и развил слова П. Петрея о варягах из Швеции. О. Рудбек наделил эту мысль и этимологическим воляпюком, в его время вера в этимологию, как панацею от всех исторических проблем, утвердилась самым незыблемым образом. По мнению О. Рудбека, слово «варяги» означало шведских морских волков-разбойников, что показывало – «…великокняжеское имя русской династии явилось из Швеции». Г.З. Байер принадлежал к поколению западноевропейских ученых, воспитывавшихся на наследии готицизма и рудбекианизма. Идеи этого наследия, включая и идею о скандинавском происхождении варягов, были привезены Г.З. Байером в Россию как новейшее достижение западной науки, поскольку в его время даже самые выдающиеся западноевропейские мыслители увлекались этими направлениями в силу моды на идеи о готско-германских началах в западноевропейской истории.

В своей статье «О варягах», которая до сих пор является программным документом норманнизма, Г.З. Байер заявил, что «Сказывают же, что варяги у руских писателей были из Скандинавии и Дании дворянской фамилии товарысчи на воинах и служивые у руских солдаты, царские ковалергарды и караульные на границах…. все до одного шведы, готландцы, норвежцы и датчане назывались варягами…», в качестве источников сослался на шведских историописателей-фантастов: Иоанна Магнуса, создавшего феерический труд о Швеции как прародине готов и колыбели всей германской культуры, на Верелия – одного из проповедников шведской гипербореады и на О. Рудбека, у которого, по определению современных шведских исследователей, «шовинистические причуды фантазии были доведены до полного абсурда». Итак, перечисленные Г.З. Байером авторитеты – не наука, но, к сожалению, вслед за Г.З. Байером из этого ненаучного источника продолжает насыщаться и современный норманнизм. Но, может, современному норманнизму удалось сделать невозможное – наполнить научным содержанием «причуды фантазии» П. Петрея и О. Рудбека? На мой взгляд, нет. Но судите сами.

Ведущими специалистами в обосновании «скандинавского» происхождения варягов являются сегодня Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин. С наибольшей полнотой система их доказательств была представлена в статье, специально посвященной этому вопросу «Скандинавы на Руси и в Византии в X–XI веках: к истории названия «варяг»». Статья эта хорошо известна, поэтому напомню только суть аргументации авторов. С первых строк авторы статьи продекларировали, что значение слова «варяг» – это «скандинав на Руси» и что скандинавская этимология этого слова очевидна, хотя само слово, по их утверждению, образовалось на Руси, но в скандинавской среде. Их статья помогает обнаружить, что в этимологических исканиях по поводу имени варяг норманнизм столкнулся с двумя крупными незадачами. Первая незадача была исторического характера, т. е. на пути норманнистской концепции встала сама история.

Общеизвестно, что в поисках доказательств скандинавского происхождения слова «варяг» норманнисты давно стали исходить из того, что первичным для него является слово «вэринг», во множестве встречающееся в исландских сагах и других скандинавских источниках для обозначения людей, находящихся на службе в Византии в особых военных отрядах – как телохранители императора или в императорской гвардии (в византийских источниках именовались варангами). Но для подтверждения того, что варяги – производное от вэрингов, надо было, чтобы вэринги добирались в Византию через Русь, однако в скандинавских источниках о наиболее ранних поездках вэрингов обо этом – ни намека. О поездках исландцев в Константинополь с конца X в. расказывается, но через Русь они туда не ездили – неудобно (в более поздние времена – да, случалось). Более того, имя вэринги, как отмечают вышеупомянутые авторы, не употреблялось для выходцев из скандинавских стран, побывавших на Руси, только – для служащих в Византии, причем только в особых отрядах. Стендер-Петерсен объяснял этот казус случайностью дошедших до нас скандинавских известий. Да нет, говорят наши авторы, скандинавских источников очень много.

• Предыдущая
• 19/21
• Следующая