ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы - Александров Кирилл Михайлович - Страница 68

За все время пребывания немцев в Советском Союзе им так и не удалось убить базарную торговлю и прекратить спекуляцию. Их запреты приводили только к тому, что торговля переносилась с базаров на улицы и в дома, цены при этом каждый раз поднимались, а голодные жители терпели еще большую нужду и проклинали немцев и их распоряжения. Эти меры только восстановили против них все городское население, а такие, как оставление колхозов и принудительный набор в Германию, восстановили все сельское население. Немцы оказались на практике еще хуже советской власти. Справедливость требует сказать, что даже в последний период немецкой оккупации наши крестьяне жили лучше, чем при советской власти, а голодало преимущественно городское население. Крестьяне не только не ездили в город за хлебом, как это было раньше, но даже очень охотно меняли продукты своего хозяйства на необходимые им промышленные товары и одежду. Но искать в этом какую-нибудь немецкую заслугу не следует: просто немцы еще не успели наладить всеобъемлющей системы контроля, на которой только и держится советская власть.

Для полноты картины следовало бы остановиться также на политических и экономических мероприятиях немецких властей в Прибалтике, северных областях, в Белоруссии, в Крыму, на Кавказе, на Дону и в Новороссии, где местами наблюдались очень своеобразные явления, но я, к сожалению, слушал об этом из вторых уст и потому не могу описывать во всех подробностях, а, кроме того, эти явления были результатом самостоятельной деятельности местных командующих отдельными фронтами и ни в какой мере не отражали общей политики Берлина и министерства Розенберга, юрисдикция которого еще не распространялась на эти области.

Впоследствии мне не раз приходилось говорить в Берлине с немцами по поводу их экономической политики в оккупированных ими областях Советского Союза. Немецкие руководители утверждали, что они были вынуждены временно оставлять советскую систему хозяйства и проводить различные ограничительные меры для бесперебойного снабжения своей армии на Восточном фронте и для поддержания военного потенциала в тылу на необходимом уровне. Они говорили, что невозможно было допустить свободную частную торговлю в Советском Союзе при сохранении карточной системы во всей остальной Европе. О захвате немцами в свои руки всех командных хозяйственных высот они вообще предпочитали не говорить или объяснять это отсутствием необходимых капиталов у местного населения. Почти никто из немцев и, во всяком случае, никто из партийцев не был в состоянии понять, что при разрешении свободы торговли и промыслов, при действенной и быстрой ликвидации колхозов, то есть при повторении нэпа, они могли бы получить значительно больше для себя и предотвратили бы голод в стране.

Советскую же систему они не могли сохранить в полной мере уже хотя бы по той причине, что не имели возможности установить того всеобъемлющего контроля, на котором только и держится вся эта хозяйственная система. Этому препятствовало их слабое знание нашей экономики, ближайшей истории, быта, состава и психологии населения и, наконец, незнание русского языка. При этих условиях они могли только копировать все отрицательные стороны советской системы, но были не в состоянии извлечь для себя выгод, даваемых ею советскому правительству. Своими экономическими мерами они развеяли у нашего населения все надежды, возлагавшиеся ранее на них, способствовали развитию партизанского движения и передали своему советскому противнику все свои политические козыри. Их экономическая политика у нас составляла часть общего германского плана эксплуатации Европы, и проводилась она в жизнь с тупой, автоматической и, как казалось, чисто немецкой методичностью, но в действительности, в достаточной мере беспланово. Своей политикой они создали себе врагов из всех народов Европы, но только у нас они превратили в своих врагов народ, встречавший их как друзей и возлагавший на них все свои надежды.

Полному политическому поражению немцев в Советском Союзе немало способствовали также политическая безграмотность и невежество людей, которые были посланы туда из Германии для организации тыла и для работы с местным населением. Они терялись в самых элементарных вопросах нашей жизни, не знали советской системы, но были слишком самоуверенны и ленивы, чтобы спросить совета у нас или чтобы действительно изучить нашу страну. Их лень и уверенность в божественной премудрости своего фюрера были настолько велики, что они не были способны углубиться ни в один из подаваемых им документов и читали только приказы своего начальства. За три с лишним года, в течение которых мне приходилось с ними встречаться, я не видел ни одного немецкого чиновника, у которого бы хватило терпения прочитать внимательно бумагу, содержавшую более трех страниц. Большинство поданных им докладов даже важнейшего характера просто потому не производили никакого действия, что их никто не читал. И эти люди хотели политически победить советский строй!

Так действовали господа Розенберг, Кох и их подчинение.

Октябрь 1941 года. Всего несколько дней тому назад десятки тысяч евреев ушли на кладбища. Население Киева еще полно ужасными переживаниями пожара города и расправы с евреями. Весь город копошится, как муравейник. Тысячи людей переселяются из своих углов, каморок и подвальных помещений, в которых они жили при советской власти, в квартиры, оставленные людьми, бежавшими с советской властью и евреями, ушедшими на кладбища. Люди, долгие годы скрывавшиеся от преследований советской власти и опустившиеся только по этой причине до самых глубин социальных низов, с надеждой смотрят на будущее и стараются вновь после многих лет приобрести человеческий облик. Что несут с собой немцы, еще неизвестно, но каждый думает, что хуже, чем при советской власти, быть не может.

На стенах домов развешаны большие обращения к населению на украинском языке. Возле них толпы людей. Под обращениями подпись: Бендера[383], — глава объединения украинских националистов или что-то в этом роде. Обращения написаны на каком-то странном и малопонятном для местного населения наречии украинского языка. Содержание их заключается в том, что евреи, поляки и русские являются смертельными врагами украинского народа и должны быть уничтожены или немедленно изгнаны из пределов Украины. Обращения переполнены самой оскорбительной клеветой по адресу России, русского народа, русского языка и русской культуры, причем слова «Россия» и «русский» везде заменены словами «Московщина» и «московский», так же как и слово «еврей» заменено словом «жид». Впечатление от этой бумаги ужасное: ведь более половины населения Киева и других городов Украины составляют люди русские по месту рождения и по документам и почти все 100 % населения являются русскими по языку, образованию, культуре, привычкам и симпатиям. Ближайшие родственники очень многих проживают за пределами Украины и им при чтении этого обращения уже мерещится отрыв от их близких. Другие с ужасом думают, что их постигнет такая же судьба, как и евреев. Ведь обращение развешано по городу с согласия немецких властей, и кто знает, какие полномочия дали немцы этому Бендере?

Каких-либо замечаний по поводу этой странной бумаги в толпе не слышно: за годы советской власти люди привыкли к сдержанности. Реакция населения видна только по одному — подходя к плакату, люди говорят на русском языке, уходя, после прочтения, на украинском. С этого момента на несколько месяцев на улицах и в общественных местах начинает господствовать украинский язык, и только дома, где нет опасности быть услышанным посторонними ушами, люди возвращаются к своему родному и привычному языку. Над городом, как дамоклов меч, повисает страх перед украинскими националистами. Для того чтобы понять правильно и оценить странную и для многих губительную роль, которую сыграли в дальнейших событиях украинские националисты, надо несколько остановиться на украинском вопросе вообще и на национальной политике советской власти на Украине в частности.