Некромантисса (СИ) - Онойко Ольга - Страница 8

— Мои сёстры, — быстро говорит Геллена, — мои… лучшие подруги.

Она понимает, что перебила тётушку; это, как ни крути, дерзко и невежливо, и Геллена опускает глаза. Уши её по-прежнему горят, а в груди всё сжимается от волнения.

Ивена улыбается шире, от уголков глаз пролегают морщинки. Она как будто вмиг стала другим человеком. Геллена приходит в замешательство. Она слишком юна, чтобы понимать людей вроде тётушки Ивены, и может лишь верить и недоумевать.

— Я рада, что ошиблась, — говорит тётушка с сердечной теплотой. — Раз всё так, то тебе очень повезло. Будь благодарна судьбе, Деве Сновидений и отцу, который выбрал такую хорошую женщину в жёны. И, конечно, госпоже Лореасе.

О, это всё та же тётушка! Геллена скрывает усмешку. Это всё та же тётушка Ивена, которая вечно напоминает всем, кто, за что и кому должен быть благодарен. Иногда противная, иногда глупая, но вовсе не злая.

— Я иду на кухню, — говорит тётушка и чуть приподнимает свечу в стакане подсвечника. — Не поможешь ли мне? Нужно переложить пирожки с противня в корзинку и принести девочкам.

— Да, конечно, — охотно соглашается Геллена.

По дороге Ивена спрашивает её:

— Чему же ты учишься?

— Пока что всему понемногу. Я ещё не решила, кем быть.

Сказав это, Геллена тут же понимает, что такая откровенность была лишней. Но слово — не воробей, его не воротишь. Тётушка вновь изумлена до глубины души.

— Быть? Решила? О Гелле! Ты должна думать о том, как стать хорошей женой и матерью. Здесь нечего выбирать.

«Какая я болтушка, — с досадой думает Геллена. — Надо учиться держать язык за зубами!»

— Да, вы правы, — смиренно отвечает она.

Но тётушка не так проста. Она заигрывает с девочкой, будто кошка с мышью. Она смеётся.

— А впрочем, — доверительно говорит она, — на свете так много интересных вещей. Вряд ли заманчива жизнь между печкой и колыбелью. И плоха та мать, которой нечему научить ребёнка.

Недоверчиво, широко распахнутыми глазами Геллена смотрит на неё, а довольная тётушка кивает в подтверждение собственным словам. «Какая она… странная», — думает Геллена.

Кухня почти не освещена. Только огонь за печной заслонкой играет алыми языками. За окном стемнело. Тётушка Ивена зажигает от своей свечи пятисвечник над широким столом. Потом она с помощью Геллены вынимает из печи тяжёлый противень. Надев на руку чистый полотняный мешочек, Геллена начинает перекладывать горячие пирожки. Тётушка не помогает ей, чтобы избежать лишней суеты над горячим железом, да здесь и не нужна помощь. Ивена стоит над столом, сложив руки под грудью.

— Если тебе интересны науки, — вдруг говорит она, — наверняка тебе будет интересна и наука дрёмознатства.

«Вот это да! — брови Геллены приподнимаются. Тётушка не перестаёт удивлять её. — Она что-то смыслит в науках?»

— А что это такое? Я даже не слышала об этом.

— Это наука о человеческих душах. Об их пути от Сна к Яви, о том, как души отзываются на Сны Жизни, и что происходит с ними после смерти.

— После смерти? — переспрашивает Геллена.

Тётушке не потребовалось прилагать много усилий, чтобы её охватило любопытство. Геллене сразу вспомнился давний разговор с Лореасой и вопросы, на которые мачеха-некромантисса не знала ответов. Ещё совсем маленькой Геллена задумывалась о том, для чего люди видят Сон Жизни, как правильно подготовиться к путешествию в Явь и что будет там, за гранью. Если есть такая наука, значит, кто-то искал ответы и находил их. Что же известно дрёмознатцам? Это так интересно!

Но вместе с тем слабое подозрение, словно червячок, грызёт где-то глубоко. Геллена помнит, о чём пела Лореаса давно, когда она была ребёнком — об ужасном склепе, где погребена любовь, о Стенах Кошмара и роднике мёртвой воды, бьющем в чёрных топях… И она, нахмурившись, спрашивает:

— А это не ведьмовство?

— Что ты! — Ивена всплёскивает руками. — Это наука о святом Сне Жизни. Разве она может быть ведьмовской?

Геллене не приходит в голову спросить, откуда тётушка знает о ведьмах.

Возвратившись, они попадают в самый разгар веселья. Люна визжит и пытается спрятаться в шкаф, старшие девочки хохочут, а Ринна сидит на подоконнике, завернувшись в штору, и замогильно воет.

— Ох, что за бедлам! — восклицает тётушка. — Что вы затеяли, бесстыдницы?

— Они пугают меня! — кричит Люна.

— Мы рассказываем страшные истории, — жеманно произносит Эльхена и делает реверанс, чем вызывает новый взрыв смеха. — Не знаете ли вы, тётушка, таких историй?

Геллена воображает, какие истории тётушка полагает достойными того, чтобы их рассказывать молоденьким девицам, и у неё делается кисло во рту. Она корчит гримаску.

Но она снова ошиблась.

— Я знаю печальную историю о том, как бедный сиротка замёрз студёной зимой под дверью у жестоких людей, — строго говорит Ивена. — И знаю страшную историю о крысолове, который увёл всех детей нашего города, потому что родители не заплатили ему за работу. Но мне кажется, что вы уже слышали эти истории.

— Да, слышали, — честно отвечает Люна, выбравшись из шкафа.

— Может, лучше рассказать вам другую историю? — спрашивает тётушка, присев в кресло. Глаза её странно блестят. — Загадочную историю о прекрасном принце?

— Да! — хором, с придыханием говорят девочки. — О да!

Ивена устраивается в кресле поудобнее. Её не приходится просить дважды.

Она выдерживает паузу, дожидаясь, когда все замолчат, и начинает:

— Далеко-далеко, там, где Сон граничит с Явью, обитает волшебный народ. Они проводят дни в пении и танцах, а король их устраивает великолепные балы в своём призрачном замке. У него есть сын, юноша, обладающий бесчисленными достоинствами: он красив, силён, умён и отважен, и галантен так, как может быть галантен только сын волшебного народа. Все юные девицы во владениях его отца влюблены в него, но вот уже тысячу лет он не может выбрать себе невесту. Дева Сновидений ниспослала ему вещий сон и сказала, что его женой станет обычная смертная девушка. Поэтому каждый год его отец устраивает великолепный бал, на который приглашает одну из смертных. Самую лучшую девушку на свете. Если вы будете хорошо вести себя, то, возможно, однажды за вами приедут послы волшебной страны, чтобы пригласить на бал.

Все взгляды устремлены на неё. Ивена лукаво улыбается и опускает веки.

Девочки смеются.

— Нам нечего и мечтать об этом! — говорит Эльхена сквозь смех. — Может, за Гелленой приедут послы? Она из колдовского рода.

— Отстань! — хохочет Геллена, пунцовея, — замолчи! Я не колдунья!

— Разве ты не хочешь замуж за принца? — спрашивает Ивена словно бы в шутку, но суженные глаза её блестят всё ярче и холодней.

— Это же сказка!

— Это иносказание, моя дорогая, — мягко говорит Ивена, вставая из кресла. Подняв взгляд, она возвышает голос: — Это иносказание, милые девушки. Смысл его в том, что девушка добрая, смиренная и трудолюбивая может рассчитывать на самое удачное замужество.

— О, как скучно, — бормочет Ринна.

— Ты ещё слишком молода, чтобы понимать, — ворчливо замечает тётушка, прежде чем оставить неблагодарных слушательниц. Она снова смотрит в пол, и кутается в шаль, и складывает губы в куриную гузку, и выглядит самой обычной надоедливой брюзгой. Но в дверях она оборачивается и находит взгляд Геллены.

— Если хочешь, дорогая Гелле, навести меня как-нибудь. Я научу тебя… печь пирожки по моему особому рецепту.

Улыбнувшись, Ивена уходит.

Её провожает молчание. «Пирожки? — безмолвно повторяет Геллена. — О чём она? Обычные пирожки с яблоками, даже без корицы, Лореана печёт лучше… Что за тайны? Ой! Она же говорит про дрёмознатство. О Дева, как всё странно. Загадочно. Я хочу знать».

— Может, мы ещё расскажем страшных историй? — наконец спрашивает Ринна.

— Нет! — кричит Люна.

— Да, — говорит коварная Эльхена и прибавляет: — Гелле, а ты знаешь страшные истории? Может, колдовские?