Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 52

• Предыдущая
• 52/80
• Следующая

– Ты сегодня пророчествуешь как благородная Тереза, – засмеялся Андроник. – После посещения монастыря у нее открылся дар.

– Патриарх взял ее под свою защиту. До поры.

– Знаю, – кивнул даис. – Терезе придется поторопиться, как и нам, впрочем. Когда король Боэмунд отправляется на охоту?

– Думаю, через неделю, – пожал плечами Санлис. – Надо же проводить гостей.

– Проводить или выпроводить?

– А что, есть разница? – с вызовом спросил Ги.

– Теперь уже нет, – вздохнул Андроник. – Никогда не понимал пристрастия благородных мужей к охоте на животных. Занятие бесполезное, но порою смертельно опасное.

Потрясение Алисы от всего увиденного и пережитого в монастыре было столь велико, что она далеко не сразу решилась открыться Терезе. Баронесса де Сабаль, надо отдать ей должное, проявила редкостную деликатность и не стала докучать графине вопросами. Тереза сама попала в очень сложную ситуацию, а потому очень нуждалась в помощи своей подруги.

– Тебя отправляют в монастырь? – удивилась Алиса. – Но почему?

– Так решил третейский суд, – вздохнула Тереза. – И хотя согрешил мой муж, но виноватой объявили меня.

– И что ты собираешь делать теперь?

– Следовать велению Великой Матери, – скромно опустила очи долу баронесса.

Алиса покраснела. Воспоминания, нахлынувшие неожиданно, заставили Алису почти отшатнуться от женщины, ввергнувшей ее в соблазн. Пожалуй, она ударилась бы в бегство, если бы не скорбная поза Терезы, словно бы и не заметивших ее переживаний.

– Но ведь это был сон? – растерянно произнесла графиня.

– Вещий сон, – поправила ее Тереза. – Я видела залитое кровью лицо благородного Боэмунда и ужаснулась его падению. Прости, благородная Алиса, я не хотела тебе этого говорить, но не сумела удержать в душе тайну, данную мне свыше.

– Этого просто не может быть, – отмахнулась от чужого страшного видения графиня.

– Боэмунд приходил к тебе?

– Нет.

– Ты видела другого мужчину! – догадалась Тереза. – Я так и знала! Великая Мать прочитала в твоем сердце то, что ты скрывала даже от самой себя.

– Я ничего не видела! – воскликнула Алиса и в испуге огляделась по сторонам.

К счастью, их никто не слышал. Благородные дамы из свиты графини собрались вокруг клумбы и с интересом разглядывали красную розу, распустившуюся сегодня утром. Алиса уже открыла рот, чтобы позвать их, но ее остановила Тереза властным движением руки.

– Ты отдалась ему перед ликом Великой Матери, – торжественно произнесла баронесса. – И тем самым подтвердила вашу с ней тайную связь.

– Я ничего не хочу слышать, Тереза, слышишь!

– Тебя ждет великая судьба, Алиса, – продолжала шептать баронесса. – Я видела это собственными глазами. Отныне мы с тобой связаны неразрывно, я отдаю тебе и только тебе свое сердце. Ты будешь гнать меня, но я буду возвращаться, ибо такова воля Великой Матери.

– Ты сошла с ума, Тереза! – в ужасе воскликнула графиня. – Монастырь отныне лучшее место для тебя. Отмоли не только свои, но и мои грехи.

Алиса рванулась прочь из беседки и почти побежала по усыпанной песком садовой дорожке. Дамы, заскучавшие у клумбы, поспешили за ней следом. А благородная Климентина супруга шевалье де Саллюста даже успела бросить на ходу:

– Это чудо, графиня! Настоящее чудо!

– Ты о чем, Климентина, – резко остановилась графиня.

– Алая роза расцвела в неурочное время. Говорят, что это не к добру.

У Алисы появилось почти непреодалимое желание ударить очередную предсказательницу по лицу, но ее остановили удивленные глаза Климентины, женщины уже немолодой, простодушной и никогда никому не желавшей зла. Первый муж Климентины пал на Кровавом поле, второго она обрела по воле сильных мира сего и, кажется, не жалела об этом. Именно Пьер де Саллюст спускался сейчас по каменной лестнице в сад, отсчитывая ступеньки сильными ногами. Шевалье был бледен и, похоже, чем-то сильно расстроен.

– Что случилось, Пьер? – спросила встревоженная Климентина.

– Благородный Боэмунд упал с лошади во время охоты, – сказал Саллюст, опускаясь перед графиней на одно колено. – Я привез тебе плохую весть, сеньора. Твой муж скончался у меня на руках.

Алиса вскрикнула, покачнулась и упала без чувств на руки подоспевшей Терезы.

Глава 4. Слово государя.

Иммамеддин Зенги уже почти ничему не удивлялся в этом мире. За свою достаточно долгую жизнь он пережил столько взлетов и падений, что поневоле научился спокойно относиться как к ударам судьбы, так и к ее дарам. Но этот смазливый шевалье, прибывший с посольством из Антиохии, сумел-таки привести атабека в состояние близкое к изумлению. Зенги насторожил возраст Гишара де Бари, которому еще не исполнилось и тридцати. Обычно такие важные дела поручают умудренным жизнью седым мужам. А этот худощавый подвижный человек не внушал правителю Мосула и Халеба ни доверия, ни уважения. Тем не менее, Зенги принял его с почетом, подтвердив тем самым, что свято блюдет договор, заключенный с графом Боэмундом несколько лет тому назад.

– Боэмунд скончался, – пояснил Гишар атабеку. – Я послан к тебе благородной Алисой, ставшей правительницей Антиохии после смерти своего мужа.

Беки, стывшие у стен в почтительных позах, не сумели сдержать возгласов изумления. Зенги, пожалуй, присоединился бы к ним, но положение заставляло его сохранять достоинство. Однако в любом случае выбор франков показался атабеку странным. Неужели в Антиохии не осталось доблестных мужчин, способных принять бразды правления, выпавшие из рук покойного графа? Этот вопрос вертелся на языке почтенного Иммамеддина, но он не спешил его задавать. Прежде всего, следовало выяснить, что сейчас на уме у этого шевалье, облаченного в отороченные мехом одежды, но не внушающего своим видом и поведением ни малейшего уважения.

– Графиня Алиса – дочь благородного Болдуина короля Иерусалимского, – продолжал верещать посол, раздражая атабека высоким словно у женщины голосом и безбородым холеным лицом. Почтенному Зенги ни единожды приходилось сталкиваться с франкскими мужами, но такого странного рыцаря он видел в первый раз.

– И что с того? – хмуро бросил атабек.

Глупая женщина предлагала Иммамеддину Зенги союз, правда, не совсем понятно против кого. Неужели против собственного отца? И в подтверждение честности своих намерений она возвращала Халебскому эмирату все земли, замки, города и села, отобранные у мусульман Танкредом, Рожером и королем Болдуином. Беки отказывались верить своим ушам. Зенги заподозрил шевалье де Бари в обмане. Конечно, эмиры и раньше заключали договоры с правителями франков, но это делалось в силу крайней необходимости. А почтенному Иммамеддину предлагалось не больше ни меньше, как взять Антиохию и ее правительницу под свое покровительство.

– И в чем это будет выражаться? – полюбопытствовал Зенги через своего толмача.

– У благородной Алисы есть враги внутри графства, – пояснил расторопный шевалье. – Они отказываются признать ее власть. Графиня будет благодарна тебе, атабек, за любую помощь в борьбе с отщепенцами.

– О ком идет речь?

– Бароны Гуго де Сабаль и Владислав де Русильон бросили вызов своей государыне, их подержали несколько сотен рыцарей. Эти люди представляют угрозу не только для Антиохии, но и для Халеба.

Зенги даже скрипнул зубами от огорчения. Такой удобный случай для вмешательства в дела Антиохии может больше не представиться. К сожалению, у атабека именно сейчас связаны руки. Халиф аль-Мустаршид вновь поднял восстание против султана Махмуда. Сельджуки оставили Багдад и отступили в Персию и Месопотамию. Султан воззвал о помощи к верному атабеку, и Зенги ничего другого не оставалось, как откликнуться на его зов. Арабов следовало покарать за измену, иначе господству сельджуков придет конец не только в Ираке и Персии, но и здесь в Сирии. К счастью, беки Халеба и Мосула очень хорошо это понимали. В отличие, к слову, от эмира Тимурташа, которому атабеку пришлось лично прочищать мозги. Этот недостойный сын победоносного отца до того погряз в пьянстве и разврате, что разучился не только повелевать, но и думать.

• Предыдущая
• 52/80
• Следующая