Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/80
• Следующая

– Все дело в ребенке, – сказала гостья, отстраняясь от хозяйки.

– Каком ребенке? – удивилась Алиса.

– В наследнике, которого я не смогла родить, – печально вздохнула Тереза. – Как только Гуго узнал о сыне, которого ему подарила другая женщина, он сразу же переменился ко мне.

Алиса покраснела, поскольку почувствовала за собой вину. Мелисинда зачала ребенка на ложе своей младшей сестры, которая ничего не сделала, чтобы отговорить ее от греховного поступка. Более того, невольно подтолкнула ее к барону Сабалю, поддавшись уговорам портного Андроника. А тут еще благородная Франческа со своим Базилем затеяли возню едва ли не на глазах всей свиты. Тогда ситуация казалась Алисе забавной. Ей и в голову не приходило, что любовные шашни Мелисинды сделают глубоко несчастной ни в чем не повинную женщину.

– Я старалась, как могла, – продолжала Тереза, словно бы не замечая смущения собеседницы. – Я молила Бога и святых, чтобы они помогли обрести мне счастье материнства, но, увы, они остались глухи к моим просьбам.

– И что же теперь? – спросила растерянно Алиса.

– Я хочу использовать последний шанс, – почти шепотом произнесла Тереза. – Говорят, что Она помогла твоей свекрови завладеть не только телом, но и душой барона де Руси. А ведь графиня Констанция была немолода, гораздо старше, чем мы с тобой.

– Так ведь и коннетабль не мальчик, – чуть повела плечом Алиса.

– У барона хватало наложниц, – отмахнулась Тереза. – Говорят, он был чернокнижником, за что и поплатился.

– Но это просто ложь! – возмутилась Алиса. – Мне коннетабль всегда казался очень набожным человеком.

– Барон де Руси и был им, – усмехнулась Тереза. – Остается только выяснить, каким богам он кланялся.

– Ты клевещешь на мертвого, баронесса!

– Я не клевещу, моя дорогая Алиса, я восхищаюсь благородными Констанцией и Глебом, нашедших друг друга с помощью высших сил. А знаешь, что меня больше всего удивляет в этой истории – покойный патриарх Рикульф Антиохийский благословил их союз и даже тайно сочетал коннетабля и графиню браком.

– Это только подтверждает чистоту их помыслов.

– Так ведь и я обращаюсь к ней с благодатью в душе.

– К деве Марии? – спросила дрогнувшим голосом Алиса.

– К Великой Матери всех богов, – шепотом отозвалась Тереза. – Сирийские христиане кланяются ей открыто, византийцы почитают под именем святой Софии, почему бы нам с тобой не обратиться к ней за поддержкой.

– Но ведь это ересь! – отшатнулась графиня.

– Возможно, мы согрешим, но все грехи нам простятся, поскольку мы никому не принесем вреда.

– Ты знаешь, где находится ее храм? – тоже понизила голос до шепота Алиса.

– Мы с тобой отправимся в женский монастырь, основанный графиней Констанцией в честь своей небесной покровительницы. Вряд ли граф Боэмунд станет возражать против такого путешествия, благо здесь недалеко. Что же касается храма Великой Матери, то ее служительницы проводят нас туда. Только не спрашивай меня ни о чем, я и сама знаю не больше тебя.

Благородная Алиса, будучи от природы натурой решительной, недолго мучилась сомнениями. Наверняка она слышала о древней богине от своей матери-армяки, потому и поддалась на посулы Терезы сравнительно легко. Теперь многое зависело не столько от баронессы, сколько от разворотливости почтенного Андроника, обещавшего своей союзнице всестороннюю поддержку. Тереза, пожалуй, никогда бы не ввязалась в столь сомнительную авантюру, если бы не серьезная опасность, нависшая над ее головой. Гуго сделает все возможное, чтобы избавиться от жены. Смерть Терезе, скорее всего, не грозит, ее просто постригут в монахини. И никто не скажет ни единого слова в защиту несчастной женщины. Портной не исключал, что цели заговорщиков не ограничиваются Латтакией. Ибо Гуго де Сабаль, обретя свободу, становится потенциальным женихом Мелисинды. Правда, старшая дочь короля пока замужем, но ведь Фульк Анжуйский не вечен. В случае крайней необходимости, ему помогут умереть. И тогда королем Иерусалима становится незаконнорожденный сын графа Вермондуа. При таких грандиозных замыслах никому уже не интересно, виновна Тереза или нет, ее просто устранят как мелкую помеху на пути к величию блистательного Гуго. Возможно, баронесса не поверила бы хитроумному сирийцу, но ее смутило молчание Рауля де Музона, которому Санлис рассказал о своих подозрениях. Лотарингский шевалье хоть и выразил Терезе свое сочувствие, но ясно дал понять, что не пойдет против воли короля. Эти старые, потрепанные жизнью мужчины с легкостью ломали жизнь и судьбу молодой и полной сил женщины, исходя из своих подлых и корыстных интересов. Тереза становилась мелкой разменной монетой в затеянной кем-то игре. Граф Боэмунд, к которому баронесса обратилась за поддержкой, только плечами пожал в ответ на ее мольбы. Так с какой же стати она должна щадить тех, кто предал ее в тяжкий час.

Монастырь был окружен глухой стеной и отличался очень строгим уставом. Мужчин на его территорию не пускали. Сержанты проводили Алису и Терезу до ворот и развернули коней к деревне, расположенной у подножья холма. Знатных гостий встретила сама аббатиса, далеко уже немолодая женщина с морщинистым лицом и маленькими невыразительными глазами. По словам настоятельницы обитель была невелика по размерам, и монахини испытывали недостаток в помещениях. Именно поэтому она выделила благородным дамам одну келью на двоих, извинившись за доставленные неудобства. В келье было только одно ложе, правда, достаточно широкое, чтобы вместить двоих.

– Надеюсь, что нас хотя бы накормят, – сказала Тереза, оглядывая голые каменные стены.

– Мы что же будем спать в одной постели? – удивленно спросила Алиса.

– Я думаю, в эту ночь нам вообще не придется спать, – вздохнула баронесса. – А рано поутру мы покинем это мрачное место.

Благородная Алиса выглядела если не напуганной, то встревоженной. Похоже, она уже успела пожалеть, что столь опрометчиво поддалась на уговоры опальной баронессы. Впрочем, бежать из монастыря она, похоже, все-таки не собиралась. Солнце уже клонилось к закату, во всяком случае, в келье становилось все темнее, и Тереза зажгла светильник. Уютнее от этого в помещении не стало, но женщины, по крайней мере, могли видеть друг друга. Алиса присела на край ложа, а Тереза прилегла за ее спиной. Делать было абсолютно нечего, приходилось ждать. Когда за окном окончательно стемнело, две монахини внесли долгожданный ужин. Алиса с интересом уставилась на жидкую похлебку, но к ложке не притронулась.

– Это монастырь, – усмехнулась Тереза. – Хорошо, что в кувшине вино, а не вода. Я просто умираю от жажды.

Алиса едва ли не первый раз в жизни пила не из кубка, а из обыкновенной глиняной кружки, наверное именно поэтому вкус вина показался ей странным. Что же касается Терезы, то она, сделав только один глоток, отставила неказистую посудину в сторону.

– Лучше бы принесли воды, – в сердцах сказала она.

В отличие от привередливой баронессы Алиса осушила кружку до дна. Вино оказалось неожиданно крепким, и графиню стало клонить в сон. Некоторое время она крепилась, но усталость все больше брала свое.

– Время у нас еще есть, – проворковала над ухом впавшей в дремотное состояние Алисы заботливая Тереза. – Я помогу тебе раздеться.

Графиня собралась было протестовать, но потом подчинилась баронессе, взявшей на себя нелегкие обязанности служанки. В небытие она впала почти сразу же, как только прилегла на ложе. Алиса словно бы переместилась в другой мир, проступивший вдруг из полумрака. Какое-то время она привыкала к странному состоянию, очень напоминающему сон. Далеко не сразу графиня осознала, что ее ласкают чьи-то руки. Ласки становились все более откровенными, но у Алисы не хватило сил, чтобы вырваться из сладкой паутины. Она уступала чужому напору, ужасаясь где-то в глубине души собственной слабости, но даже осознание греховности происходящего не заставило ее оттолкнуть Терезу. Наоборот она буквально приникла к ней, дабы не потерять даже частичку тепла, исходившую от тела баронессы.

• Предыдущая
• 50/80
• Следующая