Око Соломона (СИ) - Шведов Сергей Владимирович - Страница 12

– И кто им указал этот путь? – спросил Венцелин.

– Кажется, Фульшер Орлеанский, – пожал плечами Вальтер.

Венцелин взял с собой Коротышку и Проныру – оба хорошо держались в седле, и в случае опасности на них вполне можно было положиться. Отправились они в разведку поутру и уже к полудню наткнулись на жуткое зрелище. Все поле было устлано трупами крестоносцев. Судя по всему, их атаковали на марше с двух сторон, не дав построиться в боевые порядки. Люди, похоже, пытались спастись бегством, но ровная местность, лишь кое-где поросшая кустарником, не дала им ни единого шанса на спасение. Сельджуки без труда настигали бегущих и расправлялись с ними без всякой жалости. По прикидкам Венцелина, на пожухшем от августовского солнца и крови поле полегло никак не менее десяти тысяч человек, пятая часть всего крестоносного воинства. Коротышка и Проныра, болтавшие всю дорогу без умолку, словно языки проглотили. При всем своем простодушии и легкомыслии они не могли не понимать, чем может аукнуться христову воинству потеря такого количества людей.

– Надо возвращаться, – сказал Венцелин своим приунывшим спутникам. Но, к сожалению, это оказалось проще сказать, чем сделать. Семеро сельджуков на резвых конях вылетели из-за соседнего холма и бросились на крестоносцев, как коршуны на добычу. Венцелин благоразумно уклонился от встречи. Проныра с Коротышкой последовали за ним, полагаясь на резвость своих коней. Однако сельджуки предугадали и этот их маневр: наперерез отступающим крестоносцам вылетели пятеро лихих наездников. Судя по всему, турки решили взять Венцелина и его спутников живыми, а потому и не стали стрелять из луков.

– Не останавливаться! – рявкнул Венцелин на перепуганных подручных и направил своего жеребца навстречу ближайшему сельджуку. Судя по кольчуге, облегавшей стройное тело, и украшенной серебром уздечке, турок был не простым воином, возможно даже беком. При сближении Венцелин неожиданно завалился вправо, избежав тем самым удара сельджукского меча, а потом резко выпрямился в седле, что стало полной неожиданностью для самоуверенного бека. Поединок длился считанные мгновения, но и этого Венцелину хватило, чтобы раскроить противнику голову. Сельджуки, потерявшие своего начальника, дрогнули. Один даже попытался в последний момент развернуть коня, но не успел. Тяжелый меч Венцелина опустился на его плечо, и жизнь для лихого наездника закончилась раньше, чем он успел встретиться с землей. Третьего турка убил Проныра, с необычайным проворством бросивший в своего зазевавшегося противника дротик. Сельджуки, похоже, никак не ожидали, что добыча, которую они не без оснований считали своею, окажется столь неуступчивой. Они, правда, метнули в крестоносцев несколько стрел, но этим и ограничились, не рискнув продолжить столь неудачно начавшуюся охоту. Ловкий Коротышка успел подхватить под уздцы вороного жеребца убитого бека и увлечь за собою. Убедившись в том, что погони не будет, Венцелин приказал придержать коней. Бек бездушной куклой лежал на шее своего вороного, и Коротышке с Пронырой пришлось изрядно потрудиться, чтобы стащить сельджука на землю. Впрочем, раздели они его с похвальной быстротой. По всем писаным и неписаным правилам кольчуга и конь принадлежали Венцелину, однако тот взял только вороного, кольчугу уступил Проныре, а богатый кафтан и расшитый золотой нитью пояс – Коротышке. Последнему достался и лук убитого. Хорошо сработанная кольчуга пришлась Проныре как раз впору. А вот для Коротышки кафтан был явно великоват, что, однако, не помешало юнцу в него облачиться. Серебряные монеты, обнаруженные в седельной сумке убитого, решили потратить на продовольствие, дорожавшее с каждым днем.

– А перстни, – спохватился в самый последний момент Проныра.

Перстней было три, но поскольку ни Проныра, ни Коротышка понятия не имели об их истинной ценности, то они без сожалений отдали побрякушки Венцелину. Венцелин небрежно бросил перстни в седельную сумку, где уже позвякивало серебро покойного бека. В лагерь крестоносцев возвращались триумфаторами, но с чудовищной вестью. Вальтер Неимущий, выслушав рыцаря, только обреченно махнул рукой и выругался. После чего спохватился, возвел глаза к небу и прошептал почти беззвучно молитву.

– Виконт вернулся, – сказал он, поворачиваясь к Венцелину.

– Когда?

– Только что, – вздохнул Вальтер.

Виконт Гийом, в рваной одежонке с чужого плеча, сидел прямо на траве и жадно пил вино из кубка. Рядом прохаживался Петр Отшельник, чем-то сильно встревоженный. Знаменитый осел стоял в десяти шагах от хозяина и уныло пережевывал пучок травы, подарок какого-то доброхота. Картина была почти идиллической и никак не соответствовала переживаемому трагическому моменту. Вальтер коротко сообщил Петру и виконту сведения, привезенные Венцелином. Проповедник крякнул почти по-утиному и всплеснул руками. А виконт фыркнул в мокрые от вина усы. Как вскоре выяснилось, Шерпентье бежал из плена, куда угодил во время битвы, разразившейся у стен Ксериода. Гийом винил во всем Симона, который хватил лишку и решил потягаться с сельджуками в чистом поле. И поначалу им показалось, что они одержали победу, волна сельджуков, катившаяся на ощетинившихся копьями крестоносцев, вдруг рассыпалась в разные стороны и обратилась в бегство. Гийом и Симон лично возглавили преследование и уткнулись в новую сельджукскую лаву, втрое превосходившую по численности первую. Рыцари и сержанты, коих насчитывалось чуть более двух сотен, буквально утонули в турецком море. Виконта выбросили из седла, и в себя он пришел уже в плену, когда от десятитысячного отряда лотарингцев осталось кровавое месиво. Шерпентье имел счастье собственными глазами лицезреть бека Ильхана, толстого холеного турка с побитым оспой лицом. Тот заломил за несчастного де Мелена такой выкуп, что у виконта едва глаза на лоб не полезли. К счастью, Гийому удалось выскользнуть из лагеря, обменявшись одеждой с одним из рабов. Почти двое суток он блуждал по незнакомой местности, пока, наконец, не наткнулся на крестоносцев.

– Значит, силы у бека немалые? – спросил Венцелин.

– Двадцать пять тысяч, и все конные, – охотно подтвердил Гийом. – Правда далеко не все они в кольчугах, но мечи и копья есть у всех. И еще – кони их гораздо резвее наших и спастись от них бегством не удастся никому. Теперь я понял, Венцелин, почему ты согласился уступить цитадель несчастному Симону. Ксериод действительно стоит двадцати лошадей.

– За твою понятливость, виконт Гийом, я уступлю тебя коня, взятого из-под убитого сельджука, – усмехнулся Венцелин. – А о кольчуге и мече ты уж сам позаботься.

Шерпентье принял подарок с достоинством, но все-таки не удержался от слов благодарности в адрес щедрого саксонца.

– Так что мы будем делать? – спросил недовольный Вальтер.

– Надо уходить и уходить как можно быстрее, – посоветовал оживший Гийом. – К Цивитоту, а еще лучше – к Босфору, где нас ждут галеры друнгария Константина.

К сожалению, виконт запоздал с советом, сельджуки обрушились на затихший в предчувствии беды лагерь, словно ураган. Попытки рыцарей построить ополченцев в плотные ряды кончились провалом. Простолюдины просто не понимали команд, несущихся со всех сторон. Людей охватила паника, и они стали разбегаться, пытаясь спастись от летящих со всех сторон стрел. В этой кровавой сумятице крестоносцы потеряли более половины людей, и не были истреблены подчистую только потому, что сельджуки не рискнули преследовать бегущих в наступившей темноте. Венцелин успел вывести из-под удара и своих людей, и Петра Отшельника, которого пришлось пересадить на заводного коня. Впрочем, осел проповедника тоже уцелел в этом рукотворном аду и даже проявил несвойственную его собратьям резвость, поспешая за лошадьми.

Цивитот не оправдал надежд Петра Отшельника и его рыцарей. Крепость была взята сельджуками без больших усилий еще до того, как первые беглецы успели добраться до ее ворот. Участь укрывшихся здесь женщин и детей была ужасной, их отрубленные головы торжествующие сельджуки метали со стен прямо под ноги ополченцам вперемешку со стрелами и дротиками. Обезумевшая толпа ринулась прочь от Цивитота, а сзади ее уже подпирали основные силы бека Ильхана. Турки истребляли крестоносцев последовательно и методично, почти не подвергая себя риску. Они убивали отстающих, и ни на мгновения не оставляли своим вниманием тех, у кого еще имелись силы для бегства, атакуя их беспрерывно. Пытаясь хоть как-то им противостоять, Венцелин потерял до трети своего немногочисленного отряда. Прочие рыцари даже не пытались сопротивляться. Сбившись в кучу вокруг Петра, они тупо продвигались вперед, к Босфору на измученных конях, надеясь теперь только на помощь византийцев. К Босфору они вышли, но, к сожалению, в пяти милях от гавани. Византийские галеры уже спешили им на помощь, но турки оказались расторопнее. Осознав ситуацию, Венцелин предпринял последнюю героическую попытку остановить бегущую толпу. Ему это удалось, наверное, потому, что ополченцы, наконец, осознали – бежать некуда, впереди вода. Первым остановился кузнец Бланшар, вскинув над головой копье. Вокруг него стали собираться люди, сначала десятками, потом сотнями, скоро их собралось до пяти тысяч, измученных и отчаявшихся, но все-таки готовых дорого продать свои жизни. Первые пять рядов составляли копейщики, за их спинами прятались лучники. Левый фланг фаланги упирался в обрывистый берег довольно полноводного ручья, и за его судьбу можно было не опасаться. Зато правый фланг был практически открыт. Венцелин разместил здесь свой конный отряд, который насчитывал всего пятнадцать бойцов. Если турки затеют обход, то противостоять им практически некому. Правда, в пятистах шагах от фаланги, за высоким холмом прятались уцелевшие рыцари во главе с Петром Отшельником, но не было никакой надежды, что они придут на помощь пехотинцам. Венцелин подозвал бледного каноника Фрумольда: