Западня для Евы (Ловушка для Евы) - Робертс Нора - Страница 67

— Вот именно. Блэр являлся живым мостом между точкой А и точкой Б, поэтому о каждой из точек ему было известно больше, чем обеим точкам друг о друге. Ведь это он передавал данные. Он контролировал ситуацию. Парню с его психологическим портретом такое положение вполне могло вскружить голову. Почему бы не взять больше? Больше контроля, больше власти, больше денег… А потом слинять. Но у него есть только один выход. Если он просто сбежит, его затравят, как зайца, причем обе стороны.

— Но они не станут за ним охотиться, если будут думать, что он мертв!

— Вот видишь. Он мертв, и пусть теперь ОБР расхлебывает заваренную им кашу, а копы разбираются с подозреваемой, которую он преподнес им на тарелочке. О его планах знала только его возлюбленная, но она мертва. А сам он вне подозрений. Ловко устроился!

— Что же пошло не так? Почему он не нежится на пляже какого-нибудь тропического острова, попивая ромовый пунш и подсчитывая свои барыши?

— Возможно, платеж не прошел. Но он не стал бы складывать все яйца в одну корзину. Когда играешь с террористами, яйца часто бьются. Он прошел такую подготовку, что наверняка научился сам обеспечивать себе пути отхода. Он что-то дал на хранение Маккой, и ему пришлось за этим вернуться. А ей пришлось за это умереть.

— А тем временем следователь не поверил в виновность подозреваемой, преподнесенной на тарелочке. И когда полицейские начали копать глубже, то же самое сделали и все остальные.

— Да у него с самого начала все пошло наперекосяк. Рорк любит цитировать одного старого ирландца — как его? — Йетса [2]. Так вот, Йетс как-то раз заметил, что если сердцевина не держит, все распадается на части. Вот что произошло с Блэром Бисселом: сердцевина не выдержала.

— И все стало распадаться на части с той минуты, как вы появились на месте первого преступления.

— В результате он дошел до ручки. Он страшно зол. Он перестарался. Ему так хочется понадежнее прикрыть свою задницу, что он все время выставляет ее напоказ. Ему надо оставаться мертвым — и надо забрать свой гонорар. Трудно совместить такие цели. Глупо было убивать Пауэлла и уничтожать тело, идентифицированное как его собственное. Теперь, конечно, невозможно окончательно определить принадлежность тела, но в то же время возникает масса новых вопросов, и цепочка рассуждений приводит прямо к нему. Он единственный, кому выгодно уничтожение тела.

— А потом он попытался устранить вас?

— Как я уже сказала, он дошел до ручки. Он готов на все. И знаешь, что он собой представляет, если отбросить всю эту шелуху из шпионства, так называемого творчества и беготни за женщинами, Пибоди? Он портач. Из тех, кто не только не учится на своих ошибках, но каждый раз совершает все новые и новые. И с каждым разом все более провальные. Он мнит себя холодным, как камень, убийцей, а на самом деле он избалованный, эгоистичный мальчишка, играющий в Джеймса Бонда. А когда у него что-то не выходит, он закатывает истерику.

— Может, он и не холоден, как камень, но он точно убил четверых, довольно сильно помял вас и уложил в больницу замдиректора ОБР, — заметила Пи-боди.

— Я же не говорю, что он не опасен! Дети, закатывающие истерики, чертовски опасны. Меня они до смерти пугают.

— Значит, согласно вашей версии, мы имеем психоватого, инфантильного убийцу, прошедшего обучение в ОБР.

— Довольно точно.

Пибоди вздохнула так глубоко, что взлетела ее падающая на лоб челка.

— Жуткое дело! И как же мы его возьмем?

— Я над этим работаю. — Ева хотела вскинуть ноги на стол, но замерла на полпути, ощутив острую боль, пронзившую позвоночник. — Черт!

— Вам бы поработать над своими синяками.

— У меня в мозгу синяков нет. Думать я пока еще могу. Давай позовем сюда всю команду, включая штатских. Попинаем этот мячик вместе.

— Хотите ввести Юинг в курс дела?

— Она два года была замужем за ним. Допустим, для него это был брак исключительно по расчету, но она-то должна была узнать его хоть немного за два года. Привычки, фантазии, любимые места… Если Спарроуз придет в себя и решит поделиться информацией о Бисселе, это нам, конечно, поможет. Но сейчас наш главный источник — Рива Юинг.

— Вы собираетесь сказать ей, что ее муж, в убийстве которого она обвинялась, не только жив, но к тому же именно он ее подставил?

— Если она не сможет с этим справиться, нам от нее толку не будет, но мы ничего не потеряем. Давай проверим, унаследовала ли она стальной хребет своей матери.

Финн вошел, на ходу бормоча себе под нос какие-то цифры. Его подбородок покрылся седовато-рыжими колючками, в мешки под глазами можно было спрятать недельный запас провизии для семьи из трех человек, но в самих глазах горел огонек.

— Ты выбрала неудачное время для перерыва, девочка, — сказал он Еве. — У нас наступил перелом.

— В расследовании появился новый фактор, и он тоже может стать переломным. Где остальные?

— Рорк и Токимото заканчивают серию тестов, прервать ее посредине невозможно. Ты не представляешь, чего нам стоило добраться до стадии тестов! Нам удалось максимально очистить одну из машин Кейд. Чище, чем сейчас, она уже не будет. Макнаб и Юинг как раз заканчивают установку… — Он замолк, только сейчас как следует разглядев Еву. — Мне сказали, что тебе здорово досталось. Теперь я сам вижу. Надо бы приложить лед к этому глазу.

— А что, уже есть фингал? О, черт! — Ева осторожно провела пальцем по скуле, и пронзившая ее боль докатилась до пальцев ног. — Я же приняла таблетку! Неужели этого мало?

Пибоди вышла из кухни с мешочком льда в руках.

— Позвольте мне его приложить. Минутку пощиплет и выглядеть будет по-дурацки, но зато опухоль спадет и синяк побледнеет. У вас хоть фингала не будет.

— Действуй, Пибоди, не трепись!

Ева стиснула зубы, пока Пибоди закрепляла компресс повязкой. Щипало страшно, и, хотя это ощущение вытеснило пульсирующую боль, особого облегчения она не испытала.

— Ну и видок! — прокомментировал Макнаб, входя в кабинет, и сочувственно поморщился. — Говорят, машину вы тоже потеряли?

— Ну, это была не такая уж большая потеря. Где Юинг?

— Сейчас будет. Задержалась на пит-стопе. Ничего, если я немного заправлюсь? Умираю с голоду.

Есть фруктовый пирог! — крикнула Пибоди ему вслед, так как он уже устремился в кухню. — С яблоками и клюквой!

— Фруктовый пирог? — переспросил Финн.

— О господи… Валяйте! — Ева беспомощно вскинула руки. — Ешьте, пейте, веселитесь! Каждое массовое убийство надо отмечать фруктовым пирогом.

— Я принесу вам выпить чего-нибудь холодненького, — решила Пибоди. — Вам надо восполнить потерю жидкости.

После этого Ева осталась у себя в кабинете одна и погрузилась в горестные размышления о том, как это получилось, что она с такой легкостью утратила управление своей командой. В конце концов она решила, что супружеские разногласия похожи на субфебрильную температуру. Вроде ничего страшного, но организм слегка выбивается из колеи и не может действовать на полную мощность. Ева была явно не в лучшей форме и понятия не имела, когда ей удастся вновь начать функционировать в полную силу.

— Вы тоже хотите есть? — набросилась она на Риву, как только та показалась на пороге, — так идите в кухню и берите что хотите. Хотите пить — пейте. Только давайте по-быстрому. Тут вам не буфет, открытый круглые сутки!

Рива склонила голову набок и внимательно посмотрела на нее.

— Спасибо, мне ничего не нужно. Но я держу пари, вы чувствуете себя так же плохо, как выглядите. Рорк и Токимото задержатся еще на пару минут. Они на самой грани.

— Не они одни. Мы больше не будем их ждать. И вообще никого ждать не будем! — крикнула Ева в направлении кухни. — Вам лучше бы присесть.

— Это будет долгий разговор, или вы, фигурально выражаясь, собираетесь врезать мне под дых?

— Надеюсь, вы выдержите удар под дых.

Рива кивнула и опустилась на ближайший стул.