Боевое ремесло - Кондратьев Вадим - Страница 2

4. Большинство ран нанесено упавшим людям в состоянии рефлекторной защиты или попытках подняться или уползти.

5. На останках из Висбю в преобладающем количестве мы имеем следы именно добивающих, а не атакующих (строевых) ударов.

6. Лишь малую часть ранений можно идентифицировать как следы боя в стоячем положении, и эти следы вполне совпадают с нынешними представлениями о технике боевого фехтования и абсолютно подтверждаются современной практикой применения ХО и длинномера.

8. На основании анализа изложенных фактов можно утверждать, что в боевой технике групповых сражений удары в голень или в руки не занимали сколько-нибудь приоритетное место.

9. На основании изложенного сложно предположить, что упомянутые раны были нанесены вооруженным, стоящим на ногах и готовым к полноценному бою людям.

10. Представленные следы на костном материале никаким образом не могут быть основанием для реконструкций боевой техники коллективных сражений. Они в подавляющем большинстве являются характерными следами добивающих (карательных) действий.

Аналогичная картина наблюдается и при рассмотрении 39 скелетов братской могилы времен Войны Роз в местечке Таутон 1481 г.

Нечерепные травмы констатированы на 13 из них. При среднестатистическом количестве 2,2 травмы на человека у половины отмечено по одной нечерепной травме, а у другой половины — от двух до девяти. Всего на скелетах констатированы 43 травмы, нанесенные заточенными и тупыми предметами.

Режущим оружием:

Тупым оружием всего шесть:

Частота травм костей в убывающем порядке: правая локтевая, правая бедренная, левая локтевая, левая лучевая, левая плечевая, шейные позвонки, правая и левая лопатки, левая ключица, правая плечевая, правая лучевая, правая и левая пястные кости, левая бедренная, левая большеберцовая, левая малоберцовая, правая коленная чашечка, фаланги, правое и левое запястья.

Травмы черепа констатированы в количестве 113 на 27 черепах (от одной до тринадцати штук на каждом).

Большая часть — в передней и задней части. Из них 65 % заточенными предметами, 25 % — тупыми, предположительно 10 % — колющими.

Распределение локализации травм от разных инструментов

Описанное положение дел подтверждают и другие, весьма любопытные массовые останки, которые в отличие от захоронений в Висбю не тронуты даже актом погребения. Так, скелетные останки Золотаревского побоища находятся практически на тех местах, где людей застигла смерть. И специфика травм в абсолютном большинстве идентична травмам, наблюдаемым на описанных выше останках.

Более того, современные уголовные материалы представляют нам схожую картину применения холодного оружия как в ситуациях одиночного нападения, так и в ситуации массовых драк. Сценарий один и тот же: сбивание с ног и добивание.

Теперь о заблуждениях насчет клинкового оружия.

Приходится вспоминать некоторые снобистские высказывания о 5-килограммовых мечах и высокомерное ерничание про «прутики и линейки», недостойные настоящих крутых фехтовальщиков. Эти досужие рассуждения о «тяжелых мечах древности» приводят нынешних дрыномашцев к мысли о необходимости введения в правила весового клинкового стандарта в 1400–1500 г. Дескать, настоящим историчным, правильно одетым рыцарям надлежит рубиться реально-пацанскими шнягами с весом порядка полутора килограммов.

После таких заявлений становится ясной «компетенция» этих экспертов, дотошно заучивающих аутентичные книжные пряжечки, чепчики и поддевочки. Они почему-то не догадываются обратиться к главной составляющей своего исторического фехтования — параметрам реального оружия.

Мне, человеку, занимающемуся боевым фехтованием в его прикладном и утилитарном аспекте, приходится вторгаться в их богемную музейно-справочную вотчину и напоминать про известную коллекцию Уоллеса, содержащую одноручные мечи IX–XV веков.

И еще несколько аутентичных мечей из «Мюллера».

Как говорится, без комментариев. Несмотря на это, «историчники» ежегодно танцуют на граблях и шествуют по 999-му кругу обсуждений костюмов, вооружений, правил и прочих «насущных» вопросов, всякий раз выдумывая что-то эксклюзивное, отличающееся от здравомыслия и рациональности.

Ерзая по двойным и тройным стандартам историчности, они так и не решаются обратиться к самой элементарной логике. Впрочем, может быть, это я по своей наивности просто не способен оценить всей прелести сказки «про белого бычка».

Для понимания моей точки зрения на историчность-аутентичность нарисую метафору, которая великолепно иллюстрирует все эти «страсти по историчности».

Игра есть такая… древняя-древняя, аутентичная-преаутентичная, в которую играли века назад и продолжают играть сегодня, причем абсолютно аутентично. Но уже со вменяемыми нынешними технологиями, которые делают ее смотрибельной и достойной олимпийского списка.

Керлинг называется.

И всем, в принципе, наплевать с высокой горки, что камни нынче шлифуют не вручную, а лед заливают искусственный, ровненький, намного глаже, чем на озерах и реках.

И никто не блажит о несоответствии современного цивилизованного керлинга летописным источникам, аутентичности и антуражности… Просто играют и собирают тысячи зрителей.

Это так, информация к размышлению. Дело в том, что сам факт рассмотрения вопроса о включении керлинга в профессиональные олимпийские виды спорта уже предусматривает неантуражную медицинскую и техническую комиссию.

И если с медициной там как везде, то техническая комиссия ограничивается все-таки разумными рамками целесообразности, современных норм и технологий.

Так, обувь должна отвечать ряду требований нынешнего керлинга. И она отвечает: безопасности-термоизоляции, практичности-гигиеничности и практичности-смотрибельности. Иначе керлинг никогда бы не вышел из рамок местечковой народной забавы.

А суть и принципы этой древней игры остались прежними. Правила и приемы тоже.

А вот если бы умничающие «законодатели керлинга» уперлись рогом в аутентичные кожаные рукодельные тапочки из сыромяти и в антуражные корявые швабры из багульника с западного склона горы Емсберг… то мы так и не узнали бы, что такое керлинг.