За живой и мертвой водой - Далекий Николай Александрович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/104
- Следующая
Через день их выстроили на плацу, отобрали самых молодых, низкорослых, слабосильных и предоставили бауэрам, приехавшим выбирать батраков. Тарас с еще одним хлопцем попал к грузному немцу в зеленой шляпе с маленьким голубым перышком сбоку у шнурка, ходившему вразвалочку, со скрипом. Как оказалось, ногу он потерял под Верденом еще в первую мировую войну и уже четверть века ее заменял протез. На хозяина особенно обижаться нельзя было. Он не издевался над молоденькими батраками, не избивал их, как некоторые его соседи. За шесть месяцев верной службы Тарас схлопотал у него всего три оплеухи. При этом совершенно заслуженно. Кормил, правда, бауэр препаскудно — пареная брюква, капуста, две–три картофелины, кусочек хлеба и желудевый кофе, чуть забеленный молоком и подслащенный сахарином, — таков суточный рацион. Но картошку батраки ели от пуза: крали из ведер с варевом, приготовленным для свиней. Картошки для свиней бауэр не жалел. Конечно, получалось некрасиво, а для бывшего партизана совсем было обидно жрать то, что предназначалось хрюшкам, но голод — не тетка, заставил. Хозяин пытался накрыть их на этом деле (догадался, видать, отчего его батраки пошли на поправку), но не смог — скрип его протеза предупреждал об опасности. В общем вполне сносный был хозяин. Однако Тарас не всегда был доволен им, а под конец даже начал его ненавидеть за его незлой, покладистый нрав.
Тарас не терял надежды на то, что ему удастся выполнить план, сорвавшийся только потому, что у него не оказалось под рукой нескольких капель красных чернил. Но для этого нужно было снова попасть на распределительный пункт. Башка Тараса сработала. Сразу же, как бауэр привез их к себе, хлопец начал играть роль старательного и пугливого растяпы. На это таланта у него хватило. Все происходило столь естественно, что подозрения не могло возникнуть. Явная готовность молодого батрака выполнить любой хозяйский приказ подкупала и обезоруживала. Тарас старался угодить бауэру изо всех сил. Казалось, он схватывал желания хозяина на лету и из кожи лез, чтобы исполнить их как можно скорее. Тут–то и начиналась потеха. Нечаянно задетое и опрокинутое ведро с водой или кормом для свиней не в счет. Это каждый дурак сумеет сделать. А вот заставить смирную лошадь отчаянно брыкаться, когда ее запрягают в тележку, суметь самому запутаться ногами в вожжах и кувыркнуться с повозки под колеса или слететь с верхней перекладины приставной лестницы вместе с этой лестницей и кулем мела на плечах и тут же выйти из поднявшегося белого облака к успевшему отскочить в сторону хозяину целым и невредимым, но похожим на белую гипсовую статую, — это уже требовало мастерства. Каждый день происшествия. Бауэр за голову хватался, честил незадачливого батрака всякими словами, из которых «болван» было самым нежным, но иногда и до смеха у него доходило. А Тарас после каждой хорошо выполненной затеи ходил, как в воду опущенный, подавленный беспрерывными неудачами.
Почти семь месяцев пришлось Тарасу испытывать терпение хозяина. Беда — к его аттракционам начали привыкать и даже как бы ожидали, чем он еще позабавит публику. Тогда отчаявшийся Тарас решил отмочить что–то из ряда вон выходящее. Два дня возил он в поле на специальной тележке с бочкой навозную жижу. Работал на совесть — комар носа не подточит. Но когда работа эта была закончена, оказалось, что он полил драгоценным удобрением не хозяйское поле, а чужой участок. Ошибся… Это был его коронный номер. Тут терпение бауэра иссякло. Сгоряча он влепил батраку пощечину и на следующий же день отвез в город, чтобы обменять на другого, более расторопного.
Тарас появился в знакомом бараке во всеоружии: у него имелись не только красные чернила, но и зеленые, синие, черные — он приготовился к любому чернильному варианту; Дальше все пошло, как по маслу, и он стал обладателем отпускного билета. Все было бы «гут» и «ауфвидерзейн», но подвели Тараса его доброта и начавшееся головокружение от достигнутых успехов. Приглянулся ему в бараке один хлопчина, и он решил прихватить его с собой. У хлопца нашлась девушка. Тарас «оформил» и ее обходной лист. Девушка попросила за подружку. Сделал и этой. Тут к нему сразу две, просят, умоляют. Тарас понял, что надвигается беда, надо срочно ликвидировать «канцелярию». Отказал наотрез, пошел выбрасывать в уборную пузырьки с чернилами, но его перехватил по дороге здоровенный парень мрачного вида, сунул под нос кулачище с татуировкой — сердце, пронзенное кинжалом, и надпись: «Нет счастья на земле», — и сказал вполголоса: «Только о себе думаешь, шкура? Давай красные чернила, а то сейчас же продам немцам». Пришлось отдать. К счастью, уже набралась большая группа с отпускными билетами, и их отправили. «Ауфвидерзейн, Дойчлянд, чтоб тебя век не видеть…» Но на душе у Тараса было неспокойно — гуляет пузырек по бараку, а в нем красных чернил много… Обязательно попадутся дураки. Отпускные билеты, точно деньги бумажные, — номерные. Немцы проверят бумаги и дадут вслед беглецам телеграмму: «Имеющих отпускные билеты с такого–то номера по такой–то задержать и под конвоем отправить назад». И — привет на родину! Ему, как главному закоперщику, концлагеря не избежать. Решил сразу же за Шепетовкой сойти с поезда. Там — леса, а раз леса — найдутся и партизаны.
До узловой станции Здолбуново доехали без происшествий. В дороге у них несколько раз проверяли документы, но пронесло, никаких придирок. В Здолбуново поезд загнали на запасный путь. Стоянка предполагалась долгая, и Тарас отправился на находившийся невдалеке от станции базарчик. Он знал, что поезда идут медленно и дорога будет долгой, голодной, поэтому заблаговременно подготовился к ней. Еще работая у бау–эра и получая от него полмарки в месяц, он немедленно обращал эту ничтожную сумму в более ценную валюту — покупал в деревенской лавчонке камешки для зажигалок. В Германии этого добра навалом, а на Украине за такой камешек, величиной чуть–чуть больше макового зернышка, крестьянки давали картофельную оладью или кусок жмыха, не торгуясь. Вот каким нехитрым образом можно решить продовольственный вопрос, если у тебя голова, а не кочан капусты на плечах.
Хлопец возвращался с оладьями за пазухой и только вынырнул из–за угла вокзального здания, как увидел, что всю их компанию ведут по перрону гитлеровские жандармы. Тарас немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов и дал деру. И тут–то, пробегая мимо базарчика, он влип в глупейшую историю — его спутали с каким–то хлопцем, стянувшим у тетки корзинку с яблоками. Кончилось тем, что Тараса присудили к шести месяцам заключения и посадили в ровенскую тюрьму. Снова из огня да в полымя. Но все–таки тюрьму — криминал, как ее тут называли — не сравнить с концлагерем. На работу гоняли редко, заключенные были с этих краев и получали передачи из дому. Кое–что перепадало и Тарасу — в камере любили слушать его байки. Он не досидел своего срока потому, что в тюрьме началась чистка, и молодых арестантов, осужденных за мелкие провинности, отправляли на работу в Германию. Тут снова всплыл на свет божий сохранившийся в деле отпускной билет Тараса. Врачиха на бирже труда взглянула на запись в четвертой графе и возмутилась: «Куда вы суете этого? Заразит всех остальных. У него же туберкулез в открытой форме». Тарас оказался на свободе.
Все дальнейшее происходило на глазах у Богдана.
*
Рассказ Тараса произвел на сотника огромное впечатление, однако он с самого начала усомнился в его правдивости. Сперва Богдан недоверчиво оглядывался на хлопца, говорил строго: «Брешешь!», «Не верю!», — а когда его разобрало и он начал давиться смехом, то уже не возражал, а только повторял восхищенно: «Вот брехун, так брехун, таких я еще не видывал», «А чтоб ты пропал, холера, а не хлопец!»
Тараса начинали раздражать и недоверчивость сотника, и его глуповатый смех. Смеяться можно сколько угодно, но и посочувствовать не мешало бы. Как–никак он рассказал ему о самом несчастливом и тяжелом годе своей жизни.
— Ну, хорошо, — сказал он досадливо. — Ты мне не веришь, думаешь, что я байки рассказываю. Так? Теперь представь, что вместо тебя в вагоне был кто–то другой, но все произошло точно так же, и вот я встретил тебя и рассказываю, что со мной случилось. Поверишь?
- Предыдущая
- 21/104
- Следующая
