Алиби - Пеев Димитр - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

— Мы обрадовались его приходу, — перебила его жена. — Расспросили о Стефке... — Глаза ее опять наполнились слезами, и она замолчала.

— Да, мы спросили его, как она живет, — продолжал старик. — Он что-то пробормотал и ничего не сказал нам. Говорит, хорошо, представьте себе, хорошо...

И Каменову было нелегко. Скромный, застенчивый, а какая сила воли! Но чего он хотел достичь этим мучительным, трагическим разговором с родителями, которые ни о чем не подозревали?

— Сказал, что они виделись в субботу вечером. В воскресенье он был на Витоше со своим приятелем Делчо, судьей. Потом жена угостила его вареньем, и он собрался уходить. Сказал, что клиент, который привез его сюда, торопится вернуться в Софию. Вот, товарищ, все, что было.

— Только это? Ничего не показалось странным вам в его посещении?

Неужели и этот след заведет его в тупик? Неужели он и здесь ничего не узнает? Невозможно, чтобы Каменов приезжал в Пазарджик только для того, чтобы «поболтать» с родителями Стефки. И в такой момент. Это невозможно. Но ведь и они, родители, не поняли, для чего он приходил.

— Подождите, — неожиданно произнесла Якимова. — Он уже собрался уходить, когда вдруг сказал, что они со Стефкой собираются на экскурсию на Пирин. На Пирин...

Она снова заплакала. При каждом воспоминании о дочери у нее лились слезы и прерывался голос.

Ковачев хорошо понимал ее состояние. Стефка была единственной радостью этих двух стариков.

Так, в молчании, прошло несколько минут. Наконец Якимова собралась с силами и заговорила снова:

— Слави попросил дать ему ее лыжный свитер. Она привезла его домой, чтобы в Софии моль не попортила. И я пошла за ним — он был на чердаке, в сундуке с нафталином. Завернула в газету и дала ему.

— Гм, — неопределенно хмыкнул Ковачев.

Что означало все это? Зачем ему понадобился свитер убитой? Что это за выдумка насчет экскурсии на Пирин?

— А еще что-нибудь в его поведении не показалось вам странным?

Якимовы молчали, задумавшись. Потом посмотрели друг на друга.

— Ничего, — ответили они почти одновременно.

Разговор как будто был окончен. Неужели он так и уйдет с пустыми руками, не узнав ничего нового?

— Вы говорили, что разговор был о том, о сем. О чем же все-таки вы говорили?

— Сначала Слави спросил о доме, — сказала Якимова. — Я даже подумала, что он как будущий зять интересуется наследством, одним словом... Потом спросил о наших родственниках — кто они, что собой представляют... Что вам сказать? Вот такой разговор — пустой, о разном...

— И что он расспрашивал о ваших родных?

— Спрашивал, есть ли у меня брат, — ответил старик. — А у меня как раз три брата: старший Иван, покойный, и два моложе меня, Кирилл и Мефодий, близнецы.

— А он интересовался Пецо, моим братом, — порывисто добавила Якимова и тут же замолчала.

— Да, о нем спрашивал, — продолжал старик. — Когда мы говорили о родных, он вдруг завел разговор о Пецо. Сказал: «Есть ли у Стефки дядя по имени Пецо?» И мы ему объяснили, что он ее брат. — Якимов указал рукой на жену.

Спрашивал о дяде Пецо. Очевидно, Стефка рассказывала о нем что-то, что заинтересовало Каменова. Но специально он расспрашивал об этом дяде или случайно упомянул его имя, только для того, чтобы поддержать разговор?

— Вы не знаете, почему он заинтересовался именно этим ее дядей?

— Нет, не знаем.

— А кто он? — спросил Ковачев. — Где живет, кем работает?

Оба супруга смущенно переглянулись.

— Он... Слави... — сказал наконец Якимов, — попросил, чтобы мы показали ему фотографию Пецо. Ну, мы достали альбом, вот он, еще не убран.

Он подал Ковачеву большой зеленый альбом. Ковачев начал машинально перелистывать его. На первой странице была свадебная фотография Якимовых. Она была в платье невесты, в фате, он — в черном костюме с белоснежным воротничком рубашки. Потом шло множество фотографий и портретов родственников. Затем появился голенький грудной ребенок, лежащий на диване, наверное, Стефка. Дальше дочь стала главным объектом фотографирования. Шли фотографии ученицы — от первого класса до окончания гимназии, отдельно и вместе со всем классом. Несколько свадебных фотографий с Хаджихристовым. Вообще, это был традиционный семейный альбом.

Ковачев закрыл его.

— Значит, больше ничего? — обескураженный, спросил он.

И прежде, чем ему ответили, внезапная мысль молнией сверкнула в его сознании: «Фотокарточка!» Едва сдерживая волнение, он спросил равнодушным голосом:

— Ну, и вы показали ему фотографию дяди Пецо?

— Я же вам сказал. Мы для этого и альбом вытащили, — ответил старик.

— Могу я посмотреть на нее?

Оба супруга опять многозначительно переглянулись. Якимов взял альбом и, как бы нехотя, начал листать его с конца. Вдруг остановился, уставился на альбом, потом вопросительно посмотрел на жену.

— Ты, Блажка, куда-нибудь ее?..

— Что? — спросила Якимова.

— На-ка, посмотри... фотокарточки Пецо нет.

И он подал раскрытый альбом не жене, а Ковачеву.

Действительно слева выделялось большое коричневое пятно с четырьмя уголками, которые поддерживали раньше фотокарточку.

Супруги взволнованно засуетились около альбома. Они не могли себе объяснить, как и когда исчезла фотокарточка дяди Пецо.

— Она здесь была... ты же помнишь, Блажка, мы вместе ему показывали ее?.. — бормотал Якимов. — Как же это? Никто другой с тех пор не входил в гостиную. Неужели Слави взял ее?

— Фотокарточку? Зачем она ему понадобилась?

— Каменов оставался один в комнате? — прервал их Ковачев.

— Нет. Когда Блажка вышла, чтобы принести ему свитер с чердака, я был с ним. Или нет, подождите... И я на минутку вышел в кухню — Слави попросил меня принести стакан холодной воды.

— Очевидно, Каменов взял ее, раз вы говорите, что никто другой не входил в комнату. Сядьте. Сядьте и успокойтесь. Значит, исчезла фотокарточка вашего брата, — обратился Ковачев к матери Стефки.

— Да, моего брата.

Якимова отвечала уныло, неохотно. Видно было, что вопрос неприятен для нее.

— Прошу вас, расскажите мне, где он сейчас, где работает? Живет он в Софии?

Лицо Якимовой помрачнело, будто тень легла на него. Глаза напряженно уставились в одну точку. Ему показалось, что она там что-то видит... что-то страшное. Привидение или... смерть.

Губы ее затряслись, и она снова залилась следами.

Якимов встал, не проронив ни слова, взял ее под руку и бережно вывел из комнаты, сделав Ковачеву знак подождать.

Эти люди скрывали какую-то тайну, в которую была посвящена и Стефка.

Она, очевидно, поделилась этой тайной со Слави. Поэтому он приехал в Пазарджик, взял фотокарточку. Поэтому и был убит. Что это за тайна? Какую связь она имеет с управлением «Редкие металлы»?

Якимов вернулся, согнувшийся и сломленный, тяжело опустился на стул.

— Много на нее свалилось. Совсем у нее плохо с нервами. Когда она узнала о несчастье, упала в обморок. Целый час не могли привести ее в чувство. Смерть дочери убила и нас...

— Я понимаю вас и сочувствую. И мне очень неприятно, что пришлось мучить вас вопросами. Но поверьте мне — это совершенно необходимо. Мы должны поймать убийцу.

— Это не вернет нам Стефку.

— И все-таки убийца не должен остаться безнаказанным. Я вас спросил о дяде Стефки, о человеке, чью фотокарточку взял Каменов.

— Видите ли... — начал, хрустя пальцами, Якимов, — он... его уже нет в живых.

— Когда он умер?

— Девятого сентября... сорок четвертого года.

— Девятнадцать лет тому назад?!

Что это означает?! Каменов приезжал в Пазарджик, чтобы взять фотокарточку дяди, умершего столько лет тому назад! Человека, чьи кости сгнили на кладбище! Не может быть! Здесь что-то не так. Или цель Каменова была другой?

— Да, как раз Девятого сентября. Он, он... — Якимов говорил с трудом, словно задыхался. — Был плохой человек, хотя и брат Блажки. Он был полицейским.

— А дети у него были? Был он женат?

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая