Разрушитель меча - Роберсон Дженнифер - Страница 49

• Предыдущая
• 49/85
• Следующая

Я ухмыльнулся.

— Он тоже собирал. Хотя в основном магию.

— Значит мы очень похожи, волшебник из легенды и я, — рассмеялся Умир. — Мне пришлось овладеть частью магии.

Всего лишь ЧАСТЬЮ, отметил я. Мне это почему-то показалось важным.

— Так что дальше, танзир? Ты оставишь меня здесь на съедение крысам или придумал что-то поинтереснее?

— Я думаю только о женщине, — он улыбнулся, заметив, что мои мускулы непроизвольно напряглись в попытке порвать веревки. — Я бы на твоем месте не старался так освободиться, Песчаный Тигр. Тебя связывает не веревка, а магия.

Я окаменел.

— Магия?

— Руническое заклинание, если быть точным, — он пожал плечами. — У меня есть гримор.

— Гри… что?

— Гри-мор, — произнес он. — Коллеция магических заклинаний и родственного с ними колдовства. Она называется Книга Удре-Ната, Книга Поглощенной Души, — танзир улыбнулся. — Моя душа еще при мне… но уже заложена, — одна рука скрылась под бурнусом и появилась обратно с куском серо-коричневого шнура. — Примерно вот так, видишь? — он тихо произнес одно слово и шнур засиял. Это был тот самый омерзительный желто-зеленый свет, который шел из-за моей спины. — Вот. Руническое заклинание. Книга Удре-Ната полна таких мелочей и вещей посерьезнее, — он подошел поближе, немного наклонился и покачал сияющим шнуром перед моим лицом. — Видишь руны? Их сотни, все они сплетены в единую нить и их связь разорвать невозможно. Они крепче веревки. Вот что держит тебя, Песчаный Тигр. Горло, руки, ноги, — он махнул рукой. — Ты можешь мастерски владеть мечом, но тебе не удастся освободиться от магии.

Похолодев от ужаса, я смотрел на короткий шнурок, свисающий с пальцев Умира. Приглушенный свет пульсировал; переплетенные руны образовывали причудливую живую веревку толщиной с женский мизинец.

Он спрятал шнурок.

— Я бы не стал так дергаться, — посоветовал он. — Такая веревка, завязанная узлом, при каждой попытке растянуть ее только сильнее сжимается. Если попытаешься развязаться, очень может быть, что петля на твоем горле затянется, а мне бы этого очень не хотелось.

— Почему? — прохрипел я. — Зачем я тебе?

— Не мне. Сабре.

Каждый мускул замерз.

— Ты мне не нужен, — сказал он, — а она давно тебя ищет. Ну и поскольку я никогда не откажусь заработать, я с радостью избавлюсь от тебя, получив за это деньги и благодарность Сабры. Кто знает, может и она мне когда-нибудь пригодится.

— Она женщина, — сказал я в надежде переубедить его. — Ты будешь помогать женщине-танзиру?

— Я буду помогать кому угодно, лишь бы получить желаемое, — он пожал плечами. — Я прагматист, Песчаный Тигр… сегодня Сабра правит домейном своего отца, а завтра все может измениться. В конце концов все меняется, — он расправил складки тяжелых рукавов. — Они уже должны были забрать женщину — Дел? — он кивнул. — Так что я ухожу, — он повернулся к лампе и задул ее. В перламутровом сиянии, связывающем меня, я едва видел его лицо.

— Сабра прибудет из Искандара через день или два, так что все это время можешь крутиться как хочешь. А если вздумаешь кричать, вспомни, что ты в моем домейне. Я обещал людям вернуть поселению былое величие — и посоветовал им не вмешивались в мои дела.

Я дернулся, но тут же застыл, почувствовав, что рунические узы сжались сильнее.

— Подожди…

Он подошел к двери, положил руку на щеколду и обернулся.

— Я не убийца, не борджуни и не насильник. Я наслаждаюсь, рассматривая свою коллекцию. Может тебе станет легче, если ты узнаешь, что я не собираюсь причинять вред женщине.

И на том спасибо. Но когда дверь за ним закрылась, я подумал, что он мог и соврать.

Он мог врать обо всем.

От рунических уз шло тошнотворное желто-зеленое сияние. Я лежал в полутьме и думал можно ли проверить узлы на крепость и при этом не задушить себя. Умир Безжалостный знал, что делал: обвязав магической веревкой мои лодыжки и запястья, он накинул одну петлю на горло, чтобы каждое движение рук или ног туже затягивало ее.

Да поглотят его аиды. Хотя, он, кажется, и сам говорил, что рискует душой, владея Книгой Удре-Ната или как там в аиды он еще ее называл. Я мрачно уставился в темноту. Всю мою жизнь стараясь держаться подальше от магии, я видимо отказывался от очень полезных для жизни знаний. Оказалось, что весь Юг был просто усеян всякими магическими вещичками, грим-чем-то, колдунами с больным самолюбием, афритами… Аиды, пусть люди говорят что хотят, я-то знаю, что все это ловкие трюки и чушь.

Только «чушь» Умира хорошо выполняла свою работу, не позволяя мне даже пошевелиться.

Я лежал очень спокойно и внимательно изучал последствия своей невнимательности. Почки болели по-прежнему и я уже не сомневался, что еще пару дней они не позволят мне о себе забыть; несколько синяков, ссадин; пара больших и очень чувствительных кровоподтеков; болезненная припухлость на голове.

И еще что-то неприятно давило на спину. Я задумался и понял: они оставили мне меч. За спиной, в ножнах и перевязи.

Сначала я даже удивился такому промаху, а потом спросил сам себя: а почему бы нет? Со связанными руками добраться до меча я не мог, а, насколько мне было известно, Сабра интересовалась яватмой не меньше чем мной.

А может кто-то пытался отобрать у меня Самиэля, но меч оттолкнул его?

Если коснуться яватмы не зная ее имени, она может повести себя довольно вспыльчиво. Яватма умеет себя защитить. И еще она может призывать на помощь магию.

Магия.

Я задумчиво облизнул губы. Разве я не воспользовался силой магии всего несколько часов назад, чтобы вылечить колено и восстановить изуродованные руки?

Разве я не подчинил Чоса Деи — ну ладно, часть его — своей воле?

Я поежился. Веревка больно врезалась в горло, запястья, лодыжки.

Я лежал в пыльной полутемной комнате и покрывался потом при каждой попытке сглотнуть так, что петля не затянулась туже. Мне нужно было найти способ уничтожить магическую стражу Умира.

Только перед глазами все время стояла Дел, которая выпила слишком много акиви — неважно опьянела она после этого или нет — а потом получила удар в челюсть совсем не мягким кулаком, и одна никак не могла справиться со всеми людьми Умира.

Я заснул, а проснувшись в неудобном положении от неожиданности дернулся и веревка тут же затянулась еще сильнее. Теперь она действительно врезалась в горло. Я откинул голову назад, пытаясь добиться хоть немного слабины, ударился макушкой о рукоять меча и выругался, шипя от отвращения, отчаяния, ярости.

— Тупица, — хрипло прошептал я. — Твоему шодо не следовало бы давать тебе и…

Но я не закончил. Именно сейчас мне совсем не хотелось думать о своем шодо. Он умер двенадцать лет назад, но до сих пор я по привычке отдавал на его суд каждый свой поступок, стараясь сам себе в этом не признаваться. Как и в том, что я стал танцевать неряшливо, решая исход каждого танца своими врожденными преимуществами — физическим превосходством и быстротой

— а не тонкой техникой, которой шодо семь лет старался обучить меня.

А ведь Умир был прав.

Аиды. Надо попробовать.

Закрыть глаза. Подумать о магии. О силе. О том, что мне сейчас нужнее всего.

Подумать о Дел, о том, что если я не освобожусь, Умир может связать ее руническими веревками и затащить в логово, такое же неприступное как Гора Дракона, и скрыть ее за охраной, через которую я не прорвусь, какую бы силу я не призывал, потому что у него есть грим-что-то.

Я представил себя со стороны — оставленного лежать в вонючей комнате, деревянные перегородки который были изъедены крысами, с удавкой на горле, едва позволявшей дышать, без еды и воды и даже возможности облегчиться…

(…чего мне делать совсем не хотелось. Я заранее представлял, какая это будет боль. А все из-за того, что кто-то из людей Умира — а скорее всего этих кто-то было несколько — врезал мне ногой в неприятной близости от почек…) …пока мстительная дочь Аладара не приедет в Кууми, возвращаясь в свой домейн из Искандара через Харкихал, и не затащит меня в логово такое же неприступное как…

• Предыдущая
• 49/85
• Следующая