Разрушитель меча - Роберсон Дженнифер - Страница 39

• Предыдущая
• 39/85
• Следующая

Мехмет продолжал рассказывать. Оказывается и они, в глубине Пенджи, услышали о джихади и его цели.

Я вскинул голову. Он ведь говорил обо мне.

Конечно их хустафа давно уже ожидал прихода мессии. Акетни и существуют для того, чтобы его встретить.

Я нахмурился. Мехмет это заметил и заторопился все подробно объяснить. С его говорливостью он не мог смолчать.

Когда он закончил, я кивнул, надеясь, что больше ничего об этом не услышу. Но рядом сидела Дел, жаждавшая узнать тему долгого рассказа на незнакомом языке.

— О чем он говорил?

— Мы правильно догадались, что такое акетни: это группа людей, которые создали свою религию. Такое часто случается в Пендже… когда боги отворачиваются от племени, или когда племя проигрывает большую битву, или когда начинается болезнь, когда «магия» слабеет и так далее люди расходятся. Иногда племена распадаются на семьи. Видимо это и есть такой акетни. Когда-то они ушли из племени, решив жить по-своему, по своим законам и их собственной вере, — я пожал плечами. — Я никогда не интересовался жизнью племен, но несколько раз приходилось сталкиваться с такими людьми.

— Значит Кеми акетни?

Я скривился.

— Нет, Кеми совсем другие. Они выделились очень давно, пытаясь распространить свое учение по всей Пендже. Потом в каком-то древнем разрушенном городе нашлись манускрипты и Кеми решили поклоняться им.

— Манускрипты Хамида, — кисло сказала она, — в которых записано, что женщина это мерзость?

— Да ну их, — торопливо бросил я прежде чем ее понесло дальше. — Дело в том, что акетни Мехмета выделился очень давно. Этот старик — хустафа — внук основателя. А значит у них уже есть своя история, — я пожал плечами в ответ на ее хмурый взгляд. — Такие группы единоверцев обычно быстро распадаются, иногда за одно поколение. Борджуни, самумы, засуха, болезни… Этому акетни уже пять поколений. Его можно считать долгожителем.

Дел посмотрела на старика.

— А этот… хустафа. Кто он?

— Святой, — ответил я. — Провидец, если хочешь. Насколько я понял, это слово примерно так переводится на Пустынный с их языка. Вообще, отделяясь, каждый акетни вместе со своей религией создает и свой язык. Язык этого акетни я понимаю только наполовину, но и в этой половине могу ошибаться.

— Так что они здесь делают? — спросила Дел. — Почему они пошли так далеко?

— Они идут в Искандар, — мрачно объяснил я. — Они отправились в путь исключительно ради того, чтобы увидеть появление джихади.

Дел отпрянула.

— Нет…

Я предостерегающе поднял палец — тот, на котором еще был ноготь, если я не ошибался.

— Подожди… Ты смотришь на предсказание как на странные слова о человеке, которого ты хорошо знаешь. До них людей дошли слухи о джихади… и их хустафа давно ожидал его появления.

— Я не могу поверить, что эти люди покинули свой дом только ради…

— А остальные? — напомнил я. — Алрик и Лена, Эламайн и Эснат, не говоря уже о десятках танзиров и племен.

Она уставилась на меня.

— Но ты же говоришь, что ТЫ джихади…

— КТО-ТО же должен им быть! — я нахмурился и перешел на Северный язык, чтобы Южане не поняли, о чем разговор. — Слушай, я сам не понимаю, что происходит и почему твой брат показал на меня…

— …если он показал не на Аджани…

— …и я не знаю, что мне теперь делать… — я злобно покосился на нее, — но одно я знаю точно: ты не должна говорить им кто я.

— Что? — переспросила Дел, прищурив голубые глаза.

— Ты не должна говорить им, что я джихади. Даже если по твоему мнению это хороший повод для веселья.

Она нахмурилась.

— А почему нет? Если они решили дойти до Искандара только ради того, чтобы увидеть джихади, почему бы не показать им его?

Я посмотрел на старого хустафу, на Мехмета, на остальных Южан, и порадовался, что выучил Северный, и разговор им непонятен.

— Потому что, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Если бы ты всю жизнь поклонялась лжи, приятно было бы тебе узнать об этом?

— Лжи?

— Эти люди поклоняются джихади. Джамайл объявил джихади меня. Захотела бы ты поклоняться мне? — я продолжил не дожидаясь ответа, потому что знал, что она скажет. — Они живут мечтой, что когда-то сбудется главное пророчество: песок Юга превратиться в траву, — я помрачнел, вспоминая предположение Дел об ошибке. — Не знаю в траву или в стекло, но только этим они и живут. Вот в этом смысл ритуала, — я приложил ладонь к песку и провел грязную полосу через лоб. — Это значит, что однажды песок снова станет травой, как было при Создании. Это сделает джихади.

— Создание, — пробормотала Дел. — Ты хочешь сказать… как с яватмой?

— Речь идет обо всем мире, Дел, а не о магическом мече.

— Значит, — заговорила она после короткого размышления, — они хотят добраться до Искандара, чтобы увидеть джихади, — она взглянула на старика.

— Но ты им хоть что-то расскажешь? Свою версию происходящего?

— Нет. Я тебе это уже говорил.

— Значит ты хочешь, чтобы они и дальше верили, как верили пять поколений их предков, что придет джихади и изменит их мир?

— Хуже им от этого не станет.

Дел покачала головой.

— Если бы ты сказал им правду, старику не пришлось бы мучиться всю дорогу до Искандара.

Я посмотрел на хустафу. Живые глаза были такими темными, что казались одним зрачком. Я чувствовал его силу. Мехмет мог не говорить мне, что их хустафа особенный. Я бы и сам понял это.

— Тигр?

Волосы на затылке встали дыбом, желудок болезненно сжался.

— Нет, — отрезал я, понимая, что разговор еще не окончен.

Дел плотно сжала губы.

— Тебе так хочется получить награду?

Не подумав, я по привычке рявкнул на Южном:

— Мне плевать на награду. У этих людей ничего нет.

Мехмет поднял голову.

— Есть, — заявил он, — и мы обязательно вознаградим вас.

Я устало махнул рукой.

— Нет… нам ничего не нужно…

Но Мехмет, не слушая меня, быстро заговорил со стариком. Хустафа улыбнулся, потрогал рот, сказал что-то в ответ. Мехмет повернулся к нам.

— Он согласен.

— Согласен на что? — насторожился я.

— Он бросит для тебя песок.

Что-то дернулось у меня в животе. На лбу выступили крупные капли пота. Даже в словах хустафы была скрыта сила.

— Бросит… — я не закончил, не понимая, что со мной происходит. Что-то давило на меня. Огромная сильная рука. — Ты хочешь сказать… — я вспомнил наш разговор прошлой ночью о людях, укравших у акетни воду и деньги. — Ты сказал, что они сами выбрали свою судьбу.

Мехмет кивнул.

— Конечно.

— Тогда… — я повернулся к старику. Их складок дряблых век на меня смотрели живые горящие глаза.

— В чем дело? — заинтересовалась Дел. — Что он говорит, Тигр?

Мехмет взглянул на нее.

— Он — Бросающий песок.

— Бросающий песок… — повторила Дел. Голубые глаза смотрели на меня в ожидании объяснений.

Грудь сдавило. Дышать было тяжело.

— Бросающий песок, — угрюмо сказал я, — это человек, который может предсказывать будущее.

— Но ты же не веришь в эту чушь… — удивилась Дел. — Ты всегда говорил…

Мне стало совсем плохо. Я облизнул сухие губы и посмотрел через круг на старика.

— Ты не понимаешь.

— Он предсказывает будущее, — кивнула она, пожав плечами. — Многие этим занимаются. На кимри, на базарах, даже на улицах…

— Это другое, — бросил я. Что-то шевелилось во мне. — Я не хочу ничего знать. Ни о сегодня, ни о завтра, ни о том, что будет в следующем месяце. Я просто ничего не хочу знать.

Дел рассмеялась.

— Думаешь он предскажет тебе плохую судьбу после того, что ты для них сделал?

— Он говорит только ПРАВДУ! — зашипел я. — Хорошую или плохую, не имеет значения. Он показывает то, что действительно случится, хочешь ты этого или нет.

Дел пожала плечами. Она просто не понимала.

Я вообще-то тоже.

А Чоса Деи понимал.

• Предыдущая
• 39/85
• Следующая