Певец меча - Роберсон Дженнифер - Страница 25

• Предыдущая
• 25/88
• Следующая

– Дел…

– Нас осталось двое, Джамайл и я. Все были мертвы.

– Дел…

– За ним, как за мужчиной, следили. Но я женщина, и я принадлежала Аджани. Он объявил меня своей и должен был сам беспокоиться, чтобы я не сбежала, – она снова открыла глаза и уставилась в никуда. – Потом Аджани расслабился, перестал следить за мной… и мне удалось бежать. Оставив им брата.

– Баска…

– Я бросила его! – закричала она. – Ты видел, что с ним случилось, что с ним сделали!

Это был крик не страха и боли, а ярости и осознания. Злой, задушенный крик, который поднимался к причитанию от слепой ненависти к себе. Я и представить не мог Дел в таком состоянии. Она уже ничего не видела и не слышала.

И я понимал почему.

Я дотянулся до нее, схватил за плечи и поднял с земли. Я не взглянул на Бореал, даже когда та с глухим звуком упала на дерн. Я крепко сжал Дел и заставил ее посмотреть на меня.

– Не вини себя.

– Я бросила его…

– …потому что была вынуждена. Потому что у тебя не было другого выхода. Потому что только так ты могла помочь ему освободиться.

– Они увезли его на Юг…

– …и продали его, что собирались сделать и с тобой, – мне хотелось встряхнуть безвольное тело, но я только сжал ее руки. – Ради своей родни и долга ты сделала больше, чем кто-либо, кого я встречал в своей жизни. Но у всего есть конец, Дел… должен быть. Ты не можешь потрошить себя за это вечно. Ты считаешь, что недостаточно страдала?

Ее голос был безжизненным.

– Джамайл страдал больше.

– Он такой, каким стал! – зашипел я. – Немой, кастрированный. Он уже не тот мальчик, которого ты знала. Он уже не станет прежним… ты должна понять это.

– Ему было десять…

– …а тебе пятнадцать. Ты потеряла не меньше чем он, только кое-что другое, – я прерывисто втянул воздух. – Баска, ты думаешь я так мало знаю? Ты забыла, сколько ночей мы провели вместе? Я знаю все твои сны и грезы.

Она дрожала в моих руках.

– Он нужен мне, – прошептала она. – Мне нужен Аджани.

– Я знаю. Я знаю, Дел. Но ты уже приняла решение.

– Разве? – с горечью спросила она.

– Ну, мне показалось, что ты дала мне понять раньше… когда просила меня быть твоим поручителем и выступить за тебя, убедить их, что ты должна жить, – я отпустил ее. – Если теперь ты собираешься отправиться за Аджани…

– Это нечестно, Тигр!

– Скажи мне что-нибудь поновее, – я наклонился, поднял Бореал – я уже мог это сделать – и протянул ее Дел. – Нужно решать сейчас, баска. Если ты собираешься отправиться за Аджани, лучше нам вернуться в Харкихал и выяснить, где можно разыскать кого-то, кто расскажет нам о нем. Не исключено, что Аджани сам услышит о нас, кажется у него есть преданные люди.

– Мертвые люди, – ровно сказала Дел.

А сколько еще живых?

Дел пожала плечами.

– Десять, пятнадцать. Было около двадцати. Я не могла всех пересчитать… временами я ничего не соображала, – она снова пожала плечами, словно отгораживаясь от лишних воспоминаний. – Я убила пятерых, но этого недостаточно. Я не успокоюсь, пока не убью Аджани.

– Решать тебе, Дел.

Она взглянула на меня, в тайне надеясь, что решение приму я.

– А что бы ты сделал, Тигр?

– Решать тебе, баска.

– У тебя нет своего мнения? У тебя же всегда есть правильное решение.

– Есть. Но я опасаюсь тебе о нем говорить, – я криво улыбнулся. – Если ты последуешь моему совету, позже можешь прийти к выводу, что это была не лучшая идея, и тогда в случившемся в первую очередь будешь винить меня.

Она открыла рот, чтобы возразить, задумалась, потом закрыла рот и угрюмо кивнула.

– Ты можешь отправиться на поиски Аджани, – продолжил я. – Ты можешь выследить его, поймать и убить. Это ты и собираешься сделать. Но на такую охоту может уйти больше двух месяцев… к тому времени ты станешь такой же дичью, как и он.

Дел смотрела на меч.

– Или можешь вернуться домой, предстать перед судом, выслушать приговор… а потом отправиться за Аджани.

– Если они позволят мне жить.

– Если они позволят жить нам обоим.

Она потрясенно уставилась на меня, а я улыбнулся.

– Ты привела меня сюда, Дел. Вместе дойдем и до конца.

– Но если они приговорят меня к смерти, а они могут это сделать по праву…

– Праву, траву, – проворчал я. – Если у них хватит дури это сделать, мы станцуем вдвоем против всех.

Дел долго не сводила с меня глаз, потом слабо улыбнулась, засмеялась и кивнула.

– Да уж, это будет история на века.

– Беллину она, конечно, понравится, – я повернулся и направился обратно к одеялам. – Давай собираться, баска. Нам еще долго идти, независимо то того, какую дорогу мы выберем.

Солнечные лучи ливнем обрушивались на нас, высасывая из кожи драгоценную влагу. Воздух был раскален так, что я не мог вдохнуть его. Еле передвигая ноги, я хрипел и стонал, чувствуя, что мое тело – и внутри, и снаружи – сплошной ожог. Я понимал, что если мы в ближайшее время не найдем колодец, мы умрем, как того и хотели Ханджи, жестокое племя, которое бросило нас в Пендже без лошадей, без воды, оставив нам только оружие, потому что нас принесли в жертву солнцу – голодному божеству.

– Тигр?

Кожа сошла с тела Дел, обнажив сухожилия и мясо. Исчезла Северная баска, ее сожгло Южное солнце. Пришла моя очередь.

– Тигр…

Я шарахнулся от ее прикосновения. Слишком больно. Она и с меня сорвет остатки кожи.

– Тигр, остановись!

Я остановился, поморгал, осмотрелся. И вспомнил, что мы на Севере, а Юг далеко… Мы шли не по пустыне.

Мягкий день и мягкий полдень, полный дождевой дымки и клоков тумана. Воды вокруг столько, что можно утонуть. Из-за нее дорогу развезло, а на мокрой траве ноги скользили. Каждый шаг давался с усилием.

И проклятьем в адрес жеребца, которого я лишился три дня назад.

Я не мог не признать, что привязался к парню. Мы бродили вместе семь лет… и за эти годы успели договориться до дружеского вооруженного перемирия. Жеребец был резким, сильным и жизнерадостным настолько же, насколько подлым и хитрым. Но мы успели изучить наши привычки и притерпеться друг к другу, особенно в сложных ситуациях.

Теперь я остался один.

Люди говорят, что лошади глупы. А я бы сказал, что лошади просто позволяют людям верить в эту ложь, поскольку человеку приятно чувствовать себя главой, когда он сидит в седле.

– Тигр, – позвала Дел, – с тобой все в порядке?

– Давай отдохнем, – пробормотал я и шлепнулся на землю. Я согнулся, положив руки на колени, и попытался отдышаться. Голова была забита тряпками, в глаза кто-то насыпал песок, а когда я прищурился, потекли слезы.

– Воды? – тихо спросила Дел, потянувшись за флягой, висевшей у нее на ремне, перекинутом через грудь.

Я покачал головой, кашлянул, мечтая, чтобы прошла головная боль, снова кашлянул. Грудь сжимали тиски, дышать было больно.

Дел нахмурилась.

– Голова не кружится? Иногда такое бывает с людьми, когда они первый раз попадают в горы.

– Не кружится… Ее будто камнями набили, – я чихнул и тут же пожалел об этом. – Аиды, ужасно себя чувствую.

Дел нахмурилась сильнее.

– Чем тебя били?

– Да никто меня не бил, – я постучал по макушке суставами пальцев. – Такое ощущение, что у меня камень вместо головы.

Она вздохнула, сочувственно наморщив лоб.

– По-моему ты замерз и простудился.

Замерз. Минуту назад, затерявшись в воспоминаниях, я страдал от зноя.

Я выпрямился, прислушиваясь к легким. Каждый раз, когда я пытался вдохнуть или пошевелиться, глубоко в груди что-то всхлипывало.

– А что это такое?

Дел хлопнула глазами.

– Простуда? – она помолчала. – Ты не знаешь?

– Это болезнь?

– Не совсем болезнь, – Дел все еще не могла опомниться от моей неосведомленности, отчего легче мне не становилось. – Неприятное состояние… Ты правда никогда не слышал о простуде?

С бесконечным терпением я спросил:

– Как может человек замерзнуть и простудиться, если он живет в раскаленной пустыне?

• Предыдущая
• 25/88
• Следующая