Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 20

• Предыдущая
• 20/110
• Следующая

За моей спиной коротко рассмеялся Роуэн. И мне показалось, что в его смехе слышится облегчение.

– Будете ли вы служить мне, – спросил я, – даже если подле меня будут Чэйсули?

Согласились все. Я ожидал услышать в их голосах недоверие и нерешительность – ничего подобного не было.

– Итак, Песнь продолжается, – пробормотал Лахлэн, и я рассмеялся его словам.

Роуэн рассказал мне и о моей родне, оставшейся в живых: о матери и о сестре. Мы сидели вдвоем за угловым столом, обсуждая планы создания армии.

Роуэн говорил ясно и подробно: было видно, что он действительно всерьез обсуждал эти вопросы со своими единомышленниками, и я был благодарен ему за это. С его помощью подготовка к восстанию и войне пойдет гораздо быстрее.

Но когда наконец он вскользь заметил, что, должно быть, моей матери не хватает общества моей сестры, я жестом остановил его.

– Разве Турмилайн не в Жуаенне? Роуэн покачал головой:

– Беллэм держит ее заложницей. Уже несколько лет: мне кажется, это случилось вскоре после того, как вам удалось бежать из Хомейны-Мухаар.

Удалось бежать… Тинстар просто отпустил меня. Я угрюмо ковырнул ножом столешницу и знаком попросил Роуэна продолжать.

Он пожал плечами, не зная, что я хочу от него услышать:

– Госпожу Гвиннет держат в Жуаенне под надежной охраной. Принцесса Турмилайн, как я и говорил – в Хомейне-Мухаар. Беллэм старается заполучить в свои руки все, что только может привести тебя к нему. Он не смеет дать им свободу, страшась, что, находясь на воле, они дадут хомэйнам повод к восстанию.

– Вместо меня? – я задумчиво поскреб бороду. – Что ж, Беллэм будет слишком занят мной. Ему больше не нужны эти две женщины.

– Но он будет держать их в плену, – уверил меня Роуэн. – Он никогда не отпустит их, поверьте, господин мой.

На мгновение он умолк и внимательно посмотрел на меня:

– Идут даже разговоры о том, что Беллэм собирается жениться на твоей сестре.

Я выругался и вскочил на ноги, невольно схватившись за меч – мы уже успели снова замотать рукоять кожей – но тут же снова сел и с размаху всадил нож в дерево столешницы:

– Торри этого не допустит.

Я прекрасно понимал, что ее никто не станет слушать. Женщины в таких случаях лишены права голоса. Роуэн улыбнулся:

– Я слышал, что она – не слишком-то удобная Заложница. Тем более, две женщины в одном замке… – он весело рассмеялся.

– Две?

– Дочь Беллэма, принцесса Электра, – Роуэн нахмурился. – Поговаривают, что она – любовница Тинстара.

– Тинстара? – я выпрямился и внимательно посмотрел на Роуэна. – Беллэм отдал ему свою дочь?

– Я слышал, что это цена, которую назначил Тинстар за свою помощь Беллэму.

Мой господин, я немногое могу рассказать вам. По большей части, все это только слухи. Я не решусь утверждать, что все это правда.

– В слухах всегда есть толика правды, – задумчиво проговорил я, снова принявшись за пиво. – Что ж, если она – любовница Тинстара, я смогу использовать ее в своих целях.

– Ты хочешь использовать женщину против чародея? – Роуэн потряс головой. Прости меня, господин мой, но, мне кажется, ты совершаешь ошибку, – Принцы не совершают ошибок, – надменно проговорил я и тут же ухмыльнулся, заметив его смущение. – Да нет, глупости, любой человек может ошибиться, и только глупец не признает этого. Что ж, нам нужно составить план.

Вернее, два плана – как освободить мою мать из Жуаенны и Торри – из Хомейны-Мухаар.

Я нахмурился: ну, почему рядом со мной нет Финна! Тяжко будет обдумывать такое без него… Пристально взглянул на Роуэна:

– Для человека, который отрицает, что он Чэйсули, ты просто необыкновенно похож на воина.

Лицо Роуэна потемнело:

– Я знаю. Это мое проклятье.

– Не бойся. Мне ты можешь спокойно признаться… – Мне не в чем признаваться! Меня порадовало, что он не скрывает своего гнева – даже перед принцем. Во мне всегда вызывали подозрения люди, прячущие свои истинные мысли и чувства за угодливыми улыбками и раболепными поклонами.

– Я сказал уже, что я не Чэйсули, – уже спокойнее повторил он, и, подумав, прибавил, – господин мой.

Я рассмеялся – но смех замер у меня на губах: я услышал, как позади меня Лахлэн коснулся струн своей Леди, сплетая странное колдовство.

Я обернулся к моему загадочному союзнику. Элласиец. Чужак, который утверждал, что хочет стать моим другом. Был он слугой Беллэма? или – Тинстара?

Или – он просто сам по себе, слишком умный и хитрый человек, чтобы служить другим? Я по-прежнему сомневался в нем.

Медленно я поднялся, Роуэн последовал моему примеру – из, вежливости, но по его глазам я видел, что он озадачен. Я пересек комнату и остановился у стола Лахлэна, в желтом тусклом свете свечей его голубые глаза казались черными.

Он мгновенно перестал играть – пальцы замерли на мерцающих струнах. Его слушатели, заметив выражение моего лица, сочли за благо молча отойти в сторону.

Я вытащил меч из ножен. В глазах Лахлэна мелькнуло выражение страха.

Высокий резковатый аккорд сорвался со струн арфы – и тут же смолк, но свечи и светильник угасли.

В таверне стало темно – но не настолько, чтобы ничего не было видно: просто сумрачно. А колдовское сияние зеленого камня на арфе Лахлэна позволяло видеть достаточно ясно.

Пальцы арфиста касались струн. Но и острие моего меча – тоже. В лице арфиста отчетливо читался страх – он боялся, что я убью его арфу, словно бы дерево и струны были живыми, словно бы она была живым существом – зверем или человеком.

– Положи ее – твою Леди, – мягко проговорил я, мне уже дважды довелось ощутить на себе ее магию, и я предпочитал не рисковать.

Лахлэн не сдвинулся с места. Руны на моем клинке мерцали в свете колдовского камня, и в его сиянии я ощутил магию – древнюю, истинную, великую силу.

Клинок не касался струн, я повернул его – струна зазвенела, словно арфа вскрикнула от боли, но не оборвалась: я был достаточно осторожен.

Лахлэн слегка подался вперед и бережно освободил арфу, так же бережно он положил свою Леди на стол и отнял руки. Он ждал.

Я перехватил меч левой рукой у основания клинка и протянул его Лахлэну рукоятью вперед.

• Предыдущая
• 20/110
• Следующая