Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 8
- Предыдущая
- 8/152
- Следующая
Я заглянул ей в лицо. Ее глаза были ясными и светились каким-то торжеством. Они не отражали страсти, кипящей в теле, извивающимся подо мной. Руками и ногами она крепко обхватила меня. Улыбаясь, она смотрела на меня и шептала:
– Сделай мне ребенка, Джонас. Ведь твой отец никогда бы не сделал этого. Он боялся, что кто-то сможет отнять у тебя этот шанс.
– Что-что?
Я попытался подняться, но не было сил уйти из ее объятий.
– Да, Джонас.
Она улыбалась, и ее тело, казалось, полностью поглотило меня.
– Твой отец даже никогда и не пытался. Поэтому он и заставил меня перед свадьбой подписать этот контракт. Он все делал для своего любимого сына.
Я снова попытался подняться, но ее ноги выделывали какие-то фантастические пируэты, обвивая меня. Она торжествующе рассмеялась.
– Но ведь ты сделал мне ребенка? Правда, Джонас? Об этом будем знать только мы с тобой. Твой ребенок разделит твою судьбу, даже если весь мир будет считать, что это ребенок твоего отца.
Ее тело напряглось подо мной, выжимая из меня последние силы. Обессиленный, я рухнул на кровать рядом с ней.
Возбуждение прошло, и я открыл глаза. Она лежала, уткнувшись в подушку, и плакала. Тихонько встав, я вышел из комнаты.
Всю дорогу до своей комнаты я размышлял над тем, что отец любил меня, действительно любил. Даже если я не замечал этого – он любил меня. Он любил меня, но никогда не показывал этого.
Когда я входил в свою комнату, по моим щекам текли слезы.
7
Мне было десять лет и я галопом скакал через дюны на пегом индийском пони. Казалось, что я в панике убегал от кого-то, но не знал от кого. Я оглянулся.
Отец следовал за мной на большой чалой лошади. Его куртка была расстегнута и развевалась на ветру. Мне была видна тяжелая цепочка от часов, болтавшаяся на его груди. Ветер доносил его жуткий голос:
– Вернись, Джонас. Вернись, черт тебя подери!
Я отвернулся и поскакал еще быстрее. Мой стек немилосердно хлестал по бокам пони, и в местах ударов оставались тонкие красные полосы. Постепенно я стал отрываться от погони.
Внезапно, словно появившись из воздуха, рядом со мной оказался Невада, скачущий на своей большой черной лошади. Он спокойно посмотрел на меня и тихо сказал:
– Вернись, Джонас, ведь тебя зовет отец. Что же ты за сын?
Не отвечая, я продолжал гнать пони. Затем снова оглянулся.
Отец остановил лошадь. Лицо его было очень печальным. Между нами было приличное расстояние, и я только смог услышать:
– Присматривай за ним, Невада. Присматривай, потому что у меня нет времени.
Он развернул лошадь и помчался назад.
Я остановил пони и посмотрел ему вслед. Его силуэт становился все меньше и меньше, и когда он совсем скрылся вдали, на глаза у меня внезапно навернулись слезы. Мне захотелось крикнуть ему вслед:
– Не уходи, отец.
Но слова застряли в горле.
Я сидел на кровати весь в поту. Потряс головой, чтобы прогнать остатки сна. Сквозь открытое окно доносилось ржание лошадей, выходящих из загона во двор.
Я подошел к окну и выглянул. Было пять часов, и солнце отбрасывало длинные утренние тени. Внизу в загоне, прислонившись к изгороди, стояли несколько слуг, наблюдавших, как наездник объезжал норовистого жеребца. Я прищурился, глядя на солнце.
Спустя некоторое время я быстро отошел от окна. Именно такое лекарство мне и требовалось, чтобы освободиться от ощущения пустоты и привкуса горечи. Натянув джинсы и старую голубую рубашку, я вышел из комнаты.
Пройдя по коридору, я встретил у задней лестницы Робера. Он держал в руках поднос со стаканом апельсинового сока и дымящимся кофейником. В его взгляде не было удивления.
– Доброе утро, мистер Джонас.
– Доброе утро, Робер, – ответил я.
– К вам пришел мистер Макаллистер. Я проводил его в кабинет.
Я колебался всего секунду. Загон подождет. Есть более важные дела.
– Спасибо, Робер, – сказал я, поворачивая к парадной лестнице.
– Мистер Джонас, – окликнул меня дворецкий. Я остановился и посмотрел на него. – Если вы собираетесь говорить о делах, мистер Джонас, то я думаю, будет больше пользы, если делать это не на пустой желудок.
Я перевел взгляд с Робера на поднос, кивнул и уселся на верхнюю ступеньку. Робер поставил поднос рядом со мной. Он налил кофе и снял крышку с тостов. Я выпил кофе маленькими глотками. Робер был прав. Ощущение пустоты в желудке исчезло. Я отломил кусочек тоста.
Если Макаллистер и обратил внимание на мой вид, то никак на него не отреагировал. Он сразу приступил к делу.
– Десять процентов акций поделены следующим образом, – сказал он, раскладывая на столе бумаги. – Рина Корд и Невада Смит – по два с половиной процента у каждого, по два процента у судьи Сэмюеля Хаскелла и президента Промышленного банка Питера Коммака. Один процент у Юджина Денби.
Я посмотрел на него.
– Сколько стоит этот остаток пакета?
– В пересчете на доход, или вы имеете ввиду чистую стоимость?
– Оба варианта.
Макаллистер снова заглянул в свои бумаги.
– В пересчете на средний доход за последние пять лет – сорок пять тысяч. А чистая стоимость, возможно, шестьдесят тысяч. – Он зажег сигарету. – Доходы снизились после войны.
– Почему?
– В мирнее время, в отличие от войны, на нашу продукцию нет такого уж спроса, – ответил Макаллистер.
Я тоже закурил. Меня начали одолевать сомнения насчет ста тысяч в год, которые я назначил ему.
– А теперь давайте о том, чего я не знаю.
Макаллистер посмотрел в бумаги, затем на меня.
– Банк Кэммака отказал в ссуде на сумму двести тысяч долларов. Эти деньги нужны были вашему отцу для финансирования германского контракта, который вы подписали вчера.
Я медленно затушил сигарету в пенельнице.
– Догадываюсь, что это поставит меня в затруднительное положение, не так ли?
– Да, – кивнул Макаллистер.
Мой следующий вопрос удивил его.
– Ну и что вы предприняли в связи с этим?
Он посмотрел на меня, как на психа.
– А почему вы думаете, что я что-то предпринял?
– Когда я появился в кабинете отца, вы уже были там. Я знаю, что он не стал бы вызывать вас только для того, чтобы уладить деле с родителями девушки. С этим он и сам бы справился. А вам была поручена другая работа, и вы были уверены, что получите свои деньги.
Он рассмеялся.
– Я договорился о ссуде в «Пайонир Нэшнл Траст Компани» в Лос-Анджелесе. Для большей безоаасности я договорился о трехстах тысячах.
– Хорошо, – сказал я. – Значит, у меня будут деньги для покупки остальных акций. – Под его удивленным взглядом я опустился в кресло. – А теперь расскажите мне все, что узнали о той новой продукции, про которую говорил отец. Как вы назвали ее? Пластмассы?
8
Робер приготовил типичный для ранчо завтрак: бифштекс с яйцами, печенье. Я оглядел стол. Последняя тарелка опустела, и Робер бесшумно удалился, закрыв за собой большие двери. Я выпил кофе и поднялся.
– Господа, – сказал я. – Нужно ли говорить вам, что я испытал вчера, внезапно ощутив груз огромной ответственности за судьбу такой компании, как «Корд Эксплоузивз». Вот почему я попросил вас собраться сегодня, чтобы помочь мне определить наилучший путь ее развития.
Через стол до меня донесся писклявый голос Коммака:
– В этом ты можешь рассчитывать на нас, сынок.
– Благодарю вас, мистер Коммак, – продолжил я. – Мне кажется, что первым делом следует выбрать нового президента компании. Того, кто сможет так же, как мой отец, без остатка посвятить себя делу процветания компании.
Я оглядел собравшихся. Денби сидел в конце стола и что-то писал в блокноте. Невада сворачивал сигарету. Он бросил взгляд в мою сторону, его глаза улыбались. Макаллистер со спокойным видом сидел рядом с ним. Хаскелл и Коммак молчали. Тишина уже начинала угнетать. Мне не надо было объяснять, кто из присутствующих мне друг.
- Предыдущая
- 8/152
- Следующая