Парк-авеню 79 - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 22

• Предыдущая
• 22/67
• Следующая

— Разве? Но когда я видел вас в прошлый раз, вы казались неразлучными голубками.

Мария ответила сдержанно:

— Тогда мы были друзьями, а теперь — нет.

— Почему?

— Мне кое-что не понравилось.

Мартин хищно блеснул острым взглядом:

— И что же сделал твой бывший дружок?

Она неопределенно пожала плечами:

— Так... Ничего особенного.

— Что-нибудь вроде подмены костей? Я прав?

Мария от изумления открыла рот, а Мартин недобро ухмыльнулся:

— Ты думала, что Росс играет с круглыми идиотами? Нет, детка, мы — профессионалы. А потому в один миг его застукали.

Мартин закурил:

— Я сразу понял, из-за чего ты сломалась. Неужели он не сказал тебе о том, что собирается делать?

— Нет. Не сказал.

— Хорош друг. Но мы и это вычислили.

— Но если вы все знали, почему позволили ему выиграть? Ведь он вас обманул...

Джокер доверительно улыбнулся:

— Старик Росса многое держит в своих руках, и мы давно искали случая его прижать. Теперь папочке не отвертеться. Придет время, и наши денежки окупятся, да еще с процентами. Главное — терпение. Ну, а Росс обязательно сюда вернется, они всегда возвращаются. Это — закон.

Оркестр перестал играть в начале первого. Слава Богу, что сегодня будний день, поэтому Мария танцевала всего шесть часов. Другое дело — пятницы и субботы, когда приходится работать с пяти вечера до двух ночи, так что едва хватало сил доплестись домой.

Мария аккуратно повесила в свой шкафчик бальное платье и, мельком глянув на себя в зеркало, выбежала из «Золотого сияния».

В этот ночной час улица еще сверкала огнями, шумела голосами людей и автомобильными гудками. Неподалеку от входа в танцзал томился в ожидании высокий блондин. С тех пор, как Мария пошла работать, он каждый вечер ее встречал возле «Золотого сияния» и провожал до самого дома. Весело размахивая сумочкой, она подбежала к парню:

— Привет, Майк!

Он радостно заулыбался:

— Здравствуй, крошка!

Молодые люди зашагали в ногу по темному тротуару.

— Майк, ты теряешь из-за меня слишком много времени. Я прекрасно могу обойтись без провожатого.

— Но мне нравится тебя встречать.

— Ты работаешь по двенадцать часов в своем газетном киоске, а потом едва живой приходишь сюда. Это — безумие.

Он усмехнулся:

— Такое безумие мне подходит. По крайней мере, оно не мешает интересоваться жизнью. Может, выпьем кофе?

— Выпьем. Только не забудь, что сегодня моя очередь платить.

— Я потому тебя и пригласил.

Оба громко расхохотались. В ближайшей аптеке они уселись у стойки и заказали по чашечке кофе. Майк осмотрел витрину.

— Слушай, Мария. Давай шиканем — скинемся на пирожное с джемом, а?

Секунду поколебавшись, девушка согласилась. Пока готовился заказ, молодые люди тихонько обменивались новостями.

— Как мать?

— Спасибо, сегодня лучше. Кровотечение не повторялось, и доктор сказал, что завтра она сможет подняться на ноги.

— Прекрасно.

Мария притихла. Она вспомнила лежащую на постели бледную, слабую мать. Неделю назад прямо на работе у нее началось кровотечение. Сначала доктор предположил выкидыш, но, слава Богу, диагноз не подтвердился. Матери стало лучше, однако о возвращении на прежнее место не могло быть и речи, поскольку швабра и тяжелые ведра были ей уже не по силам. Поначалу Кэтти огорчалась из-за работы дочери в «Золотом сиянии» и уговаривала ее бросить все эти ночные танцы, но теперь две десятки в неделю спасают семью от верного голода. Никудышный пьянчужка Питер повис на шее Марии вместе с грудным младенцем и беременной матерью.

Бармен поставил на столик пару чашек с кофе и одно пирожное — перед девушкой. Она разделила его на две неравные части и большую подвинула Майку. Тот немедленно накинулся на лакомство.

— Ну, как прошел день, крошка?

Мария отхлебнула дымящегося напитка:

— Нормально. Только работы много.

— Значит, ты хорошо танцуешь?

— Лучше всех! Да, знаешь. Росс приходил...

Майк застыл, опустив глаза в чашку. Через секунду он спросил с деланным равнодушием:

— Что ему надо?

— Хотел со мной повидаться перед отъездом. Уговаривал куда-то уехать вместе с ним.

— Что же ты ему ответила?

— Я сказала, что ничего не выйдет. Он начал приставать.

Подошел мистер Мартин, и его вытурили.

Майк поднял чашку:

— Да, папаша отправляет Росса в Европу.

Мария восхищенно ахнула:

— В Европу? Вот это да! Хорошо быть богатым, правда?

Майк снова уставился в кофе:

— Он все еще тебе нравится?

Девушка неопределенно пожала плечами:

— Не знаю. Росс не похож на моих знакомых. Он все делает не так, как другие парни. Говорит не так...

Майк с горечью добавил:

— И у него полным полно зеленых.

— Нет, Майк, не в этом дело.

— А в чем? Что в нем особенного?

Мария задумалась, подбирая слова:

— Понимаешь, мне нравится, как ведет себя Росс. Я бы хотела, чтобы мужчина рядом со мной вел себя именно так. Словно он — хозяин жизни, а все остальные существуют только для него. Ведь это здорово — быть хозяином. Разве нет?

Майк молчал. Она положила свою ладонь на его руку и зашептала:

— Оказывается, мистер Мартин знал, что Росе подменил кости!

— Вот это новость! А почему твой мистер Мартин его не остановил?

— Из-за отца. Мистер Мартин сказал, будто старик Росса держит в руках важные нити.

При последних словах в голосе девушки прозвучали почтительные нотки.

— Мария, я вижу, тебе нравится такая жизнь: Европа, важные нити...

Она вынула из сумочки сигарету, закурила.

— Нравится? Наверное... А что в этом плохого? Я бы хотела пожить в роскоши, а не в нищете, как теперь. И в моем желании нет ничего ненормального. О шикарной жизни мечтают многие.

Кэтти отложила шитье и посмотрела на часы. Без нескольких минут одиннадцать. Тяжело поднявшись со стула, она подошла к окну. На город опустилась влажная летняя ночь. Краем висевшего на плече полотенца Кэтти устало отерла потный лоб и в ту же секунду пошатнулась от острой боли в пояснице. Чтобы не упасть, женщина вцепилась в край стола и несколько минут боролась с дурнотой. Стены комнаты кружились в душном тумане, ноги дрожали.

Кэтти была предупреждена о возможности таких приступов, поэтому почти не испугалась. Она вспомнила, как настойчиво доктор рекомендовал ей постельный режим и что-то говорил о нагрузке на сердце, но что — Кэтти толком не поняла. В последнее время она и сама все чаще чувствовала непонятную, изнуряющую тяжесть этой беременности, какое-то ее изначальное неблагополучие.

Наконец, пол перестал раскачиваться, стены остановились на своих обычных местах, и женщина медленно убрала со стола незаконченное шитье. Пожалуй, сейчас она последует совету доктора и приляжет отдохнуть.

В постели ей стало лучше, однако сон не шел. Вглядываясь в темноту, Кэтти напряженно ловила ночные звуки. До сих пор не вернулась с работы дочка, но это — полбеды. Гораздо хуже другое: после ужина ушел из дома Питер. В последние месяцы муж частенько отправлялся куда-то по вечерам и, явившись среди ночи пьяным, начинал цепляться к Марии. Господи, как устала Кэтти от скандалов!

Душно, нечем дышать. Она поднялась с нагретой телом простыни и, нетвердо ступая, подошла к детской кроватке. Малыш спал, беспокойно разметав обсыпанные нотницей ручки, но как только мать посмотрела на него, неожиданно проснулся и громко заплакал. Взяв сына на руки, Кэтти с трудом доплелась до кухни, там дала ему бутылочку с прохладной водой. Ребенок жадно высосал все до последней капли и мгновенно заснул. Пошатываясь, она отнесла его обратно.

Из коридора послышался грохот, там что-то упало. Кэтти встревоженно обернулась — должно быть, Питер. Да, это он. Пьяный и злой. Питер захлопнул дверь, качнулся, неуклюже привалился к стене. С одутловатого багрового лица на Кэтти бессмысленно смотрели налитые кровью глаза. Икнув, Питер прорычал:

• Предыдущая
• 22/67
• Следующая