Великая Российская трагедия. В 2-х т. - Хасбулатов Руслан Имранович - Страница 72

Комиссия энергично приступила к работе — фактов было великое множество. Адмирал Равкат Чеботаревский ходил бледный, не мог скрыть своего удивления от ярости и ожесточения, с которыми избивали людей другие люди — в погонах. Наши женщины — Лета, Пушкина, Ойкина, Пономарева — с большими, удивленными глазами, полными боли и негодования, рассказывали мне при каждой встрече об ужасах, творимых кремлевской кликой...

Демонстрантов с утра 3 октября было огромное число. Они вели себя более динамично: уже несколько дней среди демонстрантов выделялись несколько организаторов, физически сильных, решительных и горячих. Причем на демонстрациях разного толка они порою оттесняли даже Константинова и вели людей куда хотели. Однако люди, собравшиеся приблизительно к 14.00 на Октябрьской площади, не выглядели готовыми к активным действиям. Здесь было много женщин, пожилых, некоторые с детьми — они ведь собрались на нечто, чуть ли не на забастовку, но никак не на бой. К тому же — им разрешили митинг. Однако сегодня площадь была блокирована так же, как и в печальный день 1 мая, с той лишь разницей, что теперь перекрыт и Ленинский проспект, а омоновцев и милиции огромное количество (около полутора тысячи человек!)

Дальше — опять загадки. Демонстрантам вдруг сообщили, что их митинг запрещен — хотя накануне разрешение было получено. И пытались разогнать их. При этом огромную массу людей оттеснили в сторону Крымского моста. И вот возглавляемый Виталием Уражцевым огромный массив людей в десятки тысяч человек с необыкновенной легкостью прорвал заслон ОМОНа, разоружил омоновцев и накатился на следующий заслон уже на Крымском мосту. Остальные заслоны, стоявшие на Октябрьской площади, почему-то даже не попытались “пресечь беспорядки”, а, как утверждают очевидцы, с интересом и даже благодушно наблюдали за развитием событий. Затем и вовсе бесследно исчезли. Такая у них была роль в сценарии.

У Крымского моста, в начале эстакады, как утверждают специалисты, можно было бы сдержать и рассеять толпу, какой бы многочисленной она ни была. Но заслон стоял почему-то уже в глубине моста. Видимо, исходили из того, что втянувшейся на мост толпе некуда будет рассеиваться (не с моста же прыгать!) — и она будет вынуждена прорываться сквозь кордон. ОМОН встретил демонстрантов слезоточивым газом. Но это не остановило демонстрантов. Кордон на Крымском мосту прорвали так же легко, как и на Октябрьской площади. Тут же впервые зафиксировали и ошеломившее всех зрелище: часть ОМОНа бежит “со скоростью, удивившей даже быстроногих журналистов”. [68]

Впечатление такое, отмечали наблюдатели, что бегущий ОМОН показывал демонстрантам, что делать дальше, чтобы они, упаси Боже, не остановились на полпути и не пошли “не туда”.

Разоружив омоновцев, демонстранты быстро пошли по Садовому кольцу. На площади у метро “Парк культуры” — подходящее место для того, чтобы блокировать движение демонстрантов, тогда они неизбежно будут расходиться. Такие попытки даже не были предприняты. На Зубовской — еще одно аналогичное место. Но — тоже никаких попыток блокировать продвижение демонстрантов.

Омоновцы бежали прямо до Смоленской, где стоял очередной заслон. Корреспондент Би-би-си Григорий Нехорошев описывал то бегство так, словно рассказывал о разгроме фашистов под Москвой: “Омоновцы бегут, бросая вооружение и технику, демонстранты догоняют их, избивая и отбирая все, что можно отобрать”. Демонстранты захватили брошенные омоновские грузовики и автобусы, на которых они подъехали уже к “Белому дому”. Это тогда, в 16.00, как записано в моих записках, Уражцев буквально ворвался ко мне в кабинет со слезами и словами: “Прорвались!” Уже после взятия мэрии, которую, кстати, взяли “попутно”, за 3-4 минуты. Это когда демонстранты были обстреляны из этого здания и несколько из них упали замертво, разъяренные люди бросились в мэрию...

Но интересно — почему кордоны вообще стояли именно на пути следования от Октябрьской площади к “Белому дому”? Почему их не было на других направлениях?

Здесь возникает еще один вопрос: почему, имея столько техники (брошенной с ключами), милиция и ОМОН ни разу не попытались использовать ее как блокиратор — для того, чтобы перекрыть улицу? Ранее эта тактика применялась неоднократно — последний раз — 1 Мая. Да и “Белый дом” был блокирован именно автотехникой!

Для версии о провокации показательно еще и упорство, с которым руководство МВД отрицало факт бегства своих сотрудников и сдачи ими оружия, средств и техники — якобы ничего этого не было, (совершенно справедливо указывает А.Тарасов). То, что это ложь, — могут подтвердить тысячи очевидцев событий, не говоря уже о десятках миллионов телезрителей. Отрицать очевидное руководству МВД приходится потому, что иначе не удастся объяснить, за что 8 октября обрушился на милицию поток наград — включая Звезду героя на грудь “министра” Ерина. Ведь по логике событий, после позорного поведения своих подчиненных 3 октября, и министр, и начальник ГУВД Москвы В.Панкратов, и многие другие высшие чины МВД должны были слететь со своих постов. [69]

Впрочем, отрицать очевидное, настаивать на том, чего не было и не могло быть, или — наоборот — все это в порядке нормы для представителей Ельцинского режима. Кстати прокурор Москвы Пономарев 7 октября возбудил уголовное дело против В.Панкратова — за жестокое избиение демонстрантов сотрудниками МВД, подчиненными Панкратова. Позже — “дело” тихо прикрыли.

Между тем, к прибытию демонстрантов у “Белого дома” все уже было готово: было снято и уведено омоновское оцепление со стороны Нового Арбата и “Белый дом” “блокировался”, собственно, лишь цепью поливальных машин, через которые демонстранты легко перелезали. Очень интересное объяснение — 6 октября начальник ГУВД поведал журналистам, что это, оказывается, была “эвакуация” с целью “передислокации сил”. [70]

Надо признать, что “эвакуация и передислокация” были проведены блестяще: вплоть до утра 4 октября никаких следов эвакуированных и передислоцированных не удавалось найти. Зато 4-го их оказалось десятки тысяч!

Еще 2 октября в бывшем здании СЭВ — то есть городской мэрии, (в штабе блокады “Белого дома”) находилось от 3 до 5 тыс. вооруженных бойцов; 3 октября, разумеется, до прорыва демонстрантами блокады — они быстро и незаметно исчезли. [71]

Правда, оставили часть экипировки (очень любопытные, кстати, вещи: снайперское оружие, огнеметы). Если бы я знал, что со стороны демонстрантов будут попытки “штурмовать” мэрию и “Останкино” — думаю, это легко можно было бы предотвратить. Стоило мне сказать об этом с балкона “Белого дома” — и весть эта разнеслась бы повсеместно. Но никто не обсуждал такой план в силу его абсурдности. Теперь мэрию можно было легко взять штурмом. Было бы желание. Желание появилось после того, как из мэрии выстрелили по демонстрантам, прорвавшим омоновский заслон. Люди рассвирепели — и бросились штурмовать, не ожидая приказов Руцкого. Это засвидетельствовано и тележурналистами, передававшими сообщения с места событий.

Когда из мэрии раздались выстрелы, демонстранты отхлынули, два человека было ранено. Причем стреляли не только по демонстрантам, но и по окнам “Белого дома”. [72]

Обозленные люди бросились на штурм. Видимо, милиции был дан приказ уйти. [73]

Отошел также и БТР [74] и демонстрантам противостояли лишь необученные еще новобранцы из дивизии им.Дзержинского, которые тут же сдались в “плен”.

“Силовые” министры “Белого дома”, из собственного опыта знающие, что такое провокация, безуспешно пытались на этом этапе приостановить развитие событий. Журналисты видели министра обороны Ачалова, бегущего куда-то по лестнице и кричащего в передатчик: “Министр обороны приказал никому ни при каких обстоятельствах не стрелять! Это провокации! Занять оборону согласно боевым расчетам!” Баранников, похоже, был настроен мрачно. Утверждают, что на ходу он выкрикивал: “Это катастрофа!” [75] Я в это могу поверить.