Жатва - Герритсен Тесс - Страница 6
- Предыдущая
- 6/86
- Следующая
– Вижу, у тебя была тяжелая ночь, – сочувственно пробормотал Марк. – Сколько удалось поспать?
– Не знаю. Наверное, полчаса.
– До меня дошли слухи, что утром ты стойко выдержала битву с Генералом.
– Достаточно того, что он не вытер об меня ноги, – пожала плечами Эбби.
– Так это уже победа.
Эбби улыбнулась, но стоило ей снова взглянуть на койку № 11, как улыбка погасла. Карен Террио была густо опутана трубками и проводами. Вентилятор, инфузионный насос. Аспирационные трубки. Мониторы, показывающие электрокардиограмму, кровяное и внутричерепное давление. Каждую функцию организма Карен измеряло и контролировало какое-нибудь устройство. Зачем в эпоху новых технологий прощупывать у пациента пульс или прикладывать руки к груди, проверяя сердцебиение? Зачем вообще нужны врачи, если машины все могут делать сами?
– Она поступила ко мне минувшей ночью, – сказала Эбби. – Тридцать четыре года. Замужем, двое дочерей-близняшек. Они приходили ее навестить. И знаешь, Марк, что меня поразило? Никто из них к ней даже не прикоснулся. Ни муж, ни дети. Просто стояли, смотрели… и только. Я думала: «Ну почему вы такие равнодушные? Подойдите к ней, возьмите за руку, погладьте лоб. Это ведь ваш последний шанс пообщаться с женой и матерью. Другого не будет». Но они стояли как истуканы. Может, от шока? Потом спохватятся…
Эбби тряхнула головой и быстро провела рукой по глазам.
– А попала она сюда по вине одного пьяного придурка. Представляешь? Его вынесло на встречную полосу. Лобовое столкновение. И знаешь, Марк, что злит меня сильнее всего? Невероятно злит. Этот придурок останется жить. Он сейчас наверху, в ортопедии. Скулит из-за пары поганых сломанных костей.
Эбби сделала глубокий вдох. Она выдыхала воздух, вместе с ним выдавливая из себя гнев.
– Боже мой, я пошла в медицину, чтобы спасать жизни. Но сейчас я сильнее всего желаю, чтобы она отделалась переломами, а этого подонка размазало по шоссе… Думаю, мне пора домой, – добавила она, поворачиваясь к Марку.
Марк погладил ей спину. Жест был успокаивающим и одновременно властным, он говорил о том, что Эбби – его женщина.
– Пошли, – сказал Марк. – Я провожу тебя до машины.
Они покинули отделение интенсивной терапии и вошли в лифт. В кабине ноги Эбби сразу же стали ватными, и она повисла у Марка на плече. Марк же обнял ее, окутав привычным теплом своих сильных рук. Его объятия были для Эбби островком безопасности. Рядом с ним она ничего не боялась.
Всего лишь год назад присутствие Марка Ходелла не вселяло в нее такой уверенности. Эбби тогда была интерном, а Марк – штатным торакальным хирургом. Он был не просто опытным врачом. Марк был ключевой фигурой в команде хирургов Бейсайда, проводящих пересадки сердца. Встретились они за операционным столом, спасая десятилетнего мальчишку. Его привезли в клинику со стрелой в груди. Оказалось, ребенок повздорил с братом, а тот нашел столь варварское применение подарку, полученному на день рождения. Когда Эбби появилась в операционной, Марк уже был в полном хирургическом облачении. Ее стаж интерна исчислялся всего одной неделей. Эбби нервничала и трусила. Еще бы! Ассистировать знаменитому доктору Ходеллу. Робея, она подошла к столу. Осторожно посмотрела на светило торакальной хирургии. У доктора Ходелла был широкий лоб мыслителя. Из-под маски на Эбби смотрели прекрасные синие глаза. Такие искренние и проницательные.
Они оперировали вместе. Мальчишку удалось спасти.
Через месяц Марк пригласил Эбби на свидание. Она отказалась, причем дважды, и вовсе не потому, что не хотела с ним идти. Просто Эбби считала, что ей не следует с ним встречаться.
Прошел месяц. Марк снова пригласил ее на свидание. Искушение пересилило, и Эбби согласилась.
А через пять с половиной месяцев Эбби переехала к Марку. Он обитал в Кембридже. Поначалу было непросто жить под одной крышей с сорокаоднолетним холостяком, который никогда не делил с женщиной ни свою жизнь, ни свой дом. Но сейчас, в объятиях Марка, Эбби не представляла себя с другим мужчиной. Вряд ли она смогла бы кого-то полюбить так, как Марка.
– Моя бедная малышка, – проворковал Марк, дыханием согревая ее волосы. – Медицинские будни жестоки.
– Не гожусь я для всего этого. Ловлю себя на мысли: что, черт побери, я здесь делаю?
– То, о чем всегда мечтала. Так ты мне говорила.
– Я уже не помню, о чем я мечтала. Я все больше теряю ее из виду, свою мечту.
– Полагаю, это как-то связано с желанием спасать жизни?
– Да. И поэтому я пожелала, чтобы пьянчугу, виновника аварии, размазало по шоссе. Вот до чего дошла.
Эбби тряхнула головой. Она была очень недовольна собой.
– Эбби, ты сейчас проходишь через самое плохое, что есть у нас в клинике. Хуже травматологии в Бейсайде нет ничего. Тебе осталось всего пару дней отдежурить. Точнее, продержаться.
– Вот уж облегчение! Потом я попаду в торакальную хирургию.
– По сравнению с этим отделением дежурства там тебе покажутся куском торта. «Травму» у нас всегда называли отделением-убийцей. Ничего не поделаешь, через нее проходят все ординаторы.
Эбби еще крепче прижалась к Марку:
– А если бы я вообще ушла из хирургии и стала, например, психиатром, ты бы потерял ко мне всякое уважение?
– Непременно. Можешь даже не сомневаться.
– Ну и мерзавец же вы, доктор Ходелл.
Смеясь, Марк поцеловал ее в макушку.
– Многие придерживаются такого же мнения, но тебе одной разрешается высказывать его вслух.
Лифт спустил их в больничный вестибюль. Открылись и закрылись входные двери. На дворе стояла осень, однако Бостон вот уже шестой день наслаждался теплом бабьего лета, наступившего в конце сентября. Путь через стоянку, туда, где находилась машина Эбби, отнял у нее последние крохи сил. Она уже не шла, а еле волочила ноги.
«Вот что медицина делает с нами, – подумалось ей. – Мы проходим сквозь полосу огня, чтобы стать хирургами».
Долгие дни, когда едва замечаешь время, умственные и эмоциональные перегрузки, упрямое движение вперед. Спасение чужих жизней, за которое приходится расплачиваться кусками и обрывками собственной. Она знала: только так можно отсеять людей случайных и оставить тех, кто уже никогда не уйдет из хирургии. Процесс жестокий, но необходимый. Марк преодолел этот путь. И она справится.
У машины Марк еще раз обнял ее и поцеловал.
– Сил хватит доехать домой? – спросил он.
– Включу автопилот и поеду.
– Я буду где-то через час. Привезти тебе пиццу?
Зевая, Эбби плюхнулась на водительское сиденье.
– Бери себе, а мне не надо.
– Ты что, и ужинать не хочешь?
Эбби включила двигатель.
– Сегодня у меня одно желание, – вздохнула она. – Добраться до кровати и заснуть.
3
Это ощущение пришло к ней ночью, похожее на тишайший шепот или нежнейшее прикосновение крылышек феи к лицу: «Я умираю». Оно не испугало Нину Восс. Вот уже несколько недель, как возле нее, сменяясь, постоянно дежурили трое нанятых медсестер, а доктор Морисси стал приходить ежедневно. И дозы вводимого ей фуросемида тоже постоянно увеличивались. Но все это время Нина сохраняла спокойствие. Разве есть причины для волнений? Ее жизнь протекала в богатстве и обилии впечатлений. Она жила в любви и радости, не переставая удивляться чудесам мира. За свои сорок шесть лет она видела восход солнца над храмами Карнака, спускалась в сумрачные развалины Дельфов, бродила по холмам Непала. Она наслаждалась покоем разума, который наступает, когда человек признаёт свое место в Божьей вселенной. Если же говорить об огорчениях, у Нины их было всего два. Она так и не познала радости материнства. Это было ее первой печалью.
А еще ее огорчало, что Виктор останется один.
Муж часто нес вахту у ее постели. Долгими часами, слушая натужное дыхание и кашель, он держал ее руку. Он помогал менять ей кислородные подушки и присутствовал при визитах доктора Морисси. Даже во сне она чувствовала, что Виктор рядом. Бывало, на рассвете, сквозь пелену снов, она слышала его слова: «Она еще так молода. Очень молода. Неужели больше ничего нельзя сделать? Совсем ничего?»
- Предыдущая
- 6/86
- Следующая