Жатва - Герритсен Тесс - Страница 24

• Предыдущая
• 24/86
• Следующая

Цвик выключил вентилятор. Ритмичный шелест мехов стих. Необходимость накачивать воздух в легкие отпала. С этим теперь справлялся аппарат искусственного кровообращения.

Арчер перерезал аорту и легочную артерию. Хлынувшая кровь залила грудь пациентки и забрызгала пол. К Нине быстро подошла медсестра, держа наготове стерильное полотенце, которое и впитало кровь. Арчер продолжал работать, безучастный к поту, густо выступившему у него на лбу, и к жару, который шел от операционного светильника. Затем он рассек предсердия. Снова кровь, забрызгавшая его халат. В этой части сердца она была еще темнее. Рука Арчера по локоть погрузилась в грудную полость пациентки. Он вынул больное сердце Нины Восс – бледное и дряблое – и бросил в ванночку. На месте сердца в теле осталась зияющая пустота.

Эбби взглянула на кардиомонитор. Ей стало не по себе. Прямая линия на экране почему-то пугала, хотя ничего другого аппарат и не мог показывать. В теле не было сердца. Бездействовали легкие. Отсутствовали все классические признаки жизни. И тем не менее пациентка была жива.

В ее грудную полость Марк поместил донорское сердце.

– Кое-кто сравнивает эту процедуру с работой водопроводчика. Соединили трубы, заизолировали места соединений. Вот и все.

Говоря, он осторожно поворачивал сердце, добиваясь нужного положения.

– Кто-то думает, что наша работа не многим сложнее, чем латание брюха звериного чучела. А стоит лишь на минуту отвлечься, и на тебе! Оказывается, ты пришиваешь сердце задом наперед.

Ординатор засмеялся.

– Ничего смешного. Такое случалось.

– Раствор, – коротко бросил Арчер.

Медсестра налила ванночку холодного кардиоплегического раствора. Он предохранял сердце от тепла хирургического светильника.

– Много чего может пойти не так, как должно, – говорил Марк.

Игла в его руке глубоко и даже как-то варварски вонзалась в левое предсердие.

– Реакция пациента на препараты. Перекосы с анестезией. Еще какие-нибудь поганые мелочи. Но почему-то всегда остается виноват хирург.

– Избыток крови, – сказал Арчер. – Эбби, включайте насос.

Зашипел аспирационный насос. Когда Эбби его выключила, в операционной установилась напряженная тишина. Темп работы хирургов ускорился. Мягко тарахтел насос-оксигенатор, щелкали зажимы. Каждый стежок соединял между собой зубчатые края сосудов. Эбби еще раз включила аспирационный насос, но кровь все сочилась. Пропитавшиеся насквозь полотенца летели на пол, и хирурги отпихивали их от себя. Медсестры едва успевали подавать чистые полотенца.

– Анастомоз правого предсердия выполнен, – объявил Арчер, отбрасывая иглу.

– Перфузионный катетер! – потребовал Марк.

Медсестра подала ему катетер. Марк ввел катетер в левое предсердие, которое наполнил калийным раствором, охлажденным до четырех градусов Цельсия. Калийный раствор охлаждал ткани желудочка, удаляя воздушные карманы, которые могли образоваться внутри.

– Порядок. – Арчер повернул сердце, чтобы сделать анастомоз аорты. – Ну что, подключаем все остальное.

– Вы посмотрите! – Марк кивком указал на стенные часы. – Идем с опережением графика. Вот какая у нас команда!

Снова ожил интерком. Вызывала дежурная медсестра.

– Мистер Восс интересуется состоянием своей жены.

– Она в прекрасном состоянии, – ответил Арчер. – Никаких проблем.

– Когда вы предполагаете завершить операцию?

– Где-то через час. Передайте ему, пусть еще немного подождет.

Интерком выключился.

– Не люблю, когда меня гладят против шерсти, – бросил Марку Арчер.

– Восс?

– Буквально всё хочет держать под контролем.

– И лезть туда, где ничего не понимает.

Игла Арчера мерно ныряла в стенки аорты, тяня за собой нить.

– Конечно, будь у меня столько денег, я бы, наверное, тоже захотел контролировать всё и вся.

– А откуда он черпает свои богатства? – спросил ординатор пятого года.

– Вы не знаете, кто такой Виктор Восс? Про международный концерн «Ви-эм-ай интернейшнл» слышали? Производят все: от химических препаратов до робототехники.

– Про концерн слышал, но не знал, что это собственность Восса.

– Теперь знаете. – Арчер сделал последний стежок и обрезал нить. – Аорта готова. Пережатие можно снимать.

– Вынимаем перфузионный катетер, – сказал Марк и повернулся к Эбби. – Подготовь два катетера с электродами.

Арчер взял с подноса чистую иглу и занялся легочным анастомозом. Он накладывал последний стежок, когда донорское сердце вдруг ожило.

– Вы только посмотрите! Холодное как лед, а уже сокращается. Этому сердечку не терпится снова взяться за работу.

– Катетеры с электродами готовы, – сказал Марк.

– Производим впрыскивание изупрела, – сообщил Цвик. – Два микрограмма.

Все напряженно ждали, когда изупрел подействует и сердце начнет сокращаться.

Но сердце молчало.

– Начинай биться, – уговаривал его Арчер. – Не разочаровывай меня.

– Может, дефибриллятор? – спросила одна из медсестер.

– Нет, дадим ему шанс.

Сердце медленно сжалось и стало похоже на узел размером с кулак. Потом снова обмякло.

– Увеличиваем дозу изупрела до трех микрограммов, – сказал Цвик.

– Продолжай, – распорядился Арчер. – Подстегни его еще чуть-чуть.

Еще одно, такое же напряженное сокращение. И опять замирание.

– Четыре микрограмма.

Цвик ввел новую дозу.

Сердце напряглось. Расслабилось. Снова напряглось. Снова расслабилось.

Цвик взглянул на монитор. Теперь по экрану шли зубцы, отражая сердечный ритм.

– Частота возросла до пятидесяти… Шестьдесят четыре… Семьдесят.

– Титруй дозу изупрела, – велел Марк. – Шаг – одна десятая микрограмма.

– Я этим и занимаюсь, – ответил Цвик, задавая концентрацию изупрела.

– Кто-нибудь, подойдите к интеркому и свяжитесь с реанимацией. Сообщите, что мы заканчиваем.

– Шаг титрования – одна десятая, – сказал Цвик.

– Отлично. Отключаем ее от аппарата, – сказал Марк. – Вынимайте катетеры.

Цвик включил вентилятор. Все, кто был в операционной, облегченно вздохнули.

– Будем надеяться, что они с сердцем поладят, – улыбнулся Марк.

– Кстати, каков уровень лейкоцитарной совместимости? – поинтересовался Арчер.

Он оглянулся, ища глазами доктора Мейпса, но того рядом не было.

Эбби была настолько поглощена операцией, что даже не заметила, когда этот маленький человек с выпуклым лбом успел улизнуть.

– Он ушел минут двадцать назад, – сообщила одна из медсестер.

– Просто взял и ушел? – недоумевал Арчер.

– Наверное, торопился на самолет, – предположила медсестра.

– Лишил меня возможности пожать ему руку, – вздохнул Арчер и повернулся к пациентке. – Ладно. Давайте заканчивать.

Надия была сыта по горло. Она устала от этого хныканья, от всех несусветных требований и неуправляемых выплесков накапливавшейся мальчишечьей энергии. Ну почему она должна разбирать их дурацкие ссоры и вмешиваться в потасовки? Как же она устала. А теперь еще и морская болезнь! Эта чертова обезьяна Грегор тоже лежал пластом, как и почти вся ребятня. Плавание по Северному морю казалось Надии лавированием между молотом и наковальней. Мальчишки целыми днями валялись на койках, стонали и блевали. Стоны и вонь их блевотины добирались даже до верхней палубы. В такие дни кают-компания пустовала, и там было темно. Пусто было и в судовых коридорах. Сам корабль превращался в скрипучее и стонущее подобие «Летучего голландца». Казалось, им управляет команда призраков.

А вот для Якова это были лучшие дни в его жизни.

Качка на него совсем не действовала. Его не тошнило и даже не мутило. Он свободно разгуливал по всему кораблю. Никто его не останавливал. Команде его присутствие ничуть не мешало. Вроде даже нравилось. Яков зачастил в машинное отделение – царство механика Кубичева. Там, под стук и грохот судовых дизелей, в сизоватой дымке дизельных выхлопов, они с механиком играли в шахматы. Иногда Яков даже выигрывал. Когда ему хотелось есть, он отправлялся на камбуз, в другое царство, где главным был кок по фамилии Любый. Тот поил мальчишку чаем, кормил борщом и баловал национальным украинским лакомством, которое называлось «медивнык». Чем-то оно было похоже на кекс, но гораздо ароматнее и сочнее от обилия меда. Разговорчивостью Любый не отличался. Казалось, он знает всего два слова: «Еще?» и «Довольно?» За кока говорили кушанья, которые он готовил.

• Предыдущая
• 24/86
• Следующая