Остров страсти - Робардс Карен - Страница 28
- Предыдущая
- 28/74
- Следующая
— Убирайся отсюда! — с презрением отчеканила Кэти. — Ты можешь выложить свои грязные мыслишки где-нибудь в другом месте! Если бы ты и вправду заботился о Джоне, ты бы увидел, что от нашей ругани ему делается только хуже.
— Если бы я и вправду заботился?.. — негодующе задохнулся Гарри. — Надо полагать, что заботишься о нем только ты? А всего лишь неделю назад ты его ненавидела. Быстро же ты меняешь свои пристрастия!
— Я на него сердилась, — призналась Кэти. Ее гнев несколько поутих. — Но теперь это прошло. Он… он сегодня ночью спас мне жизнь. Я буду заботиться о нем, Гарри, как о самом дорогом человеке, клянусь. Просто мне будет легче, если ты не станешь следить за каждым моим шагом, будто я собираюсь его отравить.
Искреннее выражение ее глаз было красноречивее любых слов, и Гарри смягчился. Некоторое время он смотрел на нее нерешительно, а потом сказал:
— Хорошо, я тебе верю. Но если с ним что-то случится…
— С ним ничего не случится, если это будет в моих силах, — тихо пообещала Кэти. — А теперь, пожалуйста, уйди. Доктор Сан — тос сказал, что Джону необходим полный покой.
Гарри махнул рукой и шагнул к двери. Около самого порога он замешкался.
— Когда Петершэм вернется на «Маргариту», я пошлю его сюда, чтобы старик помог… И еще… леди Кэтрин…
— Называй меня Кэти, — устало сказала она.
— Кэти, — какое-то мгновение Гарри колебался, а затем быстро выпалил: — Я извиняюсь за все обидное, что я тебе наговорил. Я просто волновался за Джона. Мы с ним друзья.
— Все в порядке. — Кэти ему улыбнулась и кивнула подбородком на дверь.
Гарри понял намек. Кэти показалось, что ему самому не терпится уйти.
— Я пришлю Петершэма, как только он вернется на «Маргариту», — повторил Гарри и вышел из каюты.
Кэти снова заботливо склонилась над Джоном. Он не приходил в сознание и что-то неразборчиво бормотал. Его смуглое лицо побледнело, голова вдавилась в белую, пышно взбитую подушку. Она с беспокойством заметила, что губы и веки Джона отливают синевой. Она полагала, что это из-за потери им большого количества крови. Когда она вместе с Гарри и наскоро сбитым отрядом из самых дюжих матросов вернулась в «Красную собаку», бесчувственный Джон плавал в кровавой луже. Рядом с ним валялось трое мерзавцев, которых он успел убить, прежде чем его повалили другие. Вымазанные кровью Джона, эти звери продолжали выпивать и закусывать, посчитав его мертвым. Те счастливчики, кто уцелел после жестокой бойни, которую устроил в «Красной собаке» экипаж «Маргариты», еще долго будут зализывать свои раны. Когда матросы выносили полуживого Джона из кабака, Кэти споткнулась о знакомую бородатую фигуру, безжизненно скрючившуюся у порога. Это был Билли, тот самый Билли, который ее ударил. У него была прострелена голова…
— Кэти? — позвал ее Джон капризным, как у большинства больных, голосом.
Кэти стиснула своими ладошками его руку, которая пылала жаром, словно вынутая из печи.
— Я здесь, Джон, — сказала она ласково и настойчиво одновременно, но ее слова не достигали его затуманенного лихорадкой разума. На протяжении нескольких часов он продолжал метаться и бредить. Кэти оставалось только сидеть рядом с ним и держать его за руку. Вдруг он хрипло попросил пить, и Кэти, плеснув в кружку немного воды, поднесла ее к губам Джона и влила ему в рот несколько капель, как наказывал доктор Сантос. Джон с жадностью проглотил воду и, казалось, уснул. Но затишье длилось недолго, и вскоре лихорадка разыгралась с новой силой. Тогда Кэти наполнила водой объемистый таз, откинула одеяла к ногам Джона и, сняв с него повязки, принялась обтирать мокрой губкой разгоряченное тело. Она делала это естественно и спокойно, будто позабыв о том, что вид нагого мужчины совсем недавно вселял в нее ужас. Прохладная ванна принесла Джону некоторое облегчение, и он лежал неподвижно. Кэти блуждала глазами по его рослому телу, восхищаясь скульптурными пропорциями всех членов, которые даже во время болезни выглядели жилистыми и мускулистыми…
С неохотой она вновь подтянула одеяла к его подбородку и укутала Джона со всех сторон. Она удивилась, когда, выглянув в окно, увидела, что зарницы уже окрасили розовым светом предрассветное небо. Скоро ей будет нужно опять менять Джону повязки…
Она ужасно побледнела. Достав из шкафчика одеяло, она расстелила его на полу перед койкой и улеглась, подложив под голову руки. Она мечтала сомкнуть глаза хоть на пару минут.
— Мисс Кэти? — прервал ее сон голос Петершэма. — Мисс Кэти, дело идет к полудню. Я принес вам поесть.
Кэти подпрыгнула как ужаленная. Ее встревоженный взгляд сразу же остановился на Джоне, который беспокойно метался под грудой стеганых одеял.
— С ним все в порядке? — выдохнула Кэти. Как она могла уснуть рядом с постелью больного Джона?.. Он так отчаянно нуждался в ее уходе!
— Все по-прежнему, — озабоченно доложил Петершэм. — Я пришел несколько часов назад и не отходил от мастера Джона. Вы не думайте, что ему стало хуже из-за того, что вы соснули. Кэти поднялась, тряхнув головой, чтобы отогнать сон.
— Мне надо сменить повязки. Доктор сказал, что каждые четыре часа…
— Я уже поменял их, мисс Кэти. Заходил мистер Гарри, и он мне все рассказал. Он велел не будить вас слишком рано, сказал, что, мол, вам сегодня пришлось несладко.
— Очень мило с его стороны, — сказала Кэти, поражаясь невиданному участию Гарри.
— Поторопитесь, мисс, вы должны успеть покушать и чуточку освежиться, прежде чем приметесь за работу.
Когда Кэти отрицательно покачала головой, он сурово добавил:
— Вам обязательно нужно покушать. Если вы уморите себя голодом, мастеру Джону от вас не будет никакой пользы. Покушайте!
Кэти немного поразмыслила. Аскетическое подвижничество и в самом деле ничем не поможет Джону. Она должна поддерживать в себе силы, чтобы ухаживать за больным, оставаясь крепкой и бодрой. Кэти мысленно поклялась, что Петершэм обмывал раны Джона в последний раз. Отныне она все будет делать сама. Это ее долг перед Джоном… И кроме того, Кэти начала получать немалое наслаждение, заботясь о его сильном мужском теле.
Петершэм пододвинул к ней стул, и Кэти, усевшись, почувствовала, как ее мышцы, затекшие после неудобного сна, жалобно заныли. Осторожно пошевелив челюстью, она чуть было не охнула. Боль I пронзила ее тело, как огненный гвоздь. Однако виною всему было ее собственное безрассудство, и Кэти храбро взяла в руки вилку.
Петершэм поставил на стол поднос с аппетитным завтраком. Здесь был свежий апельсиновый торт, тосты с фруктовым джемом и даже яичница с ветчиной. После высушенной солонины и черствых галет, которыми питались на «Маргарите» во время плавания, эта пища выглядела королевской. С трудом шевеля опухшей челюстью, Кэти тем не менее съела все до последней крошки. Петершэм расплылся в одобрительной улыбке.
— Спасибо, Петершэм. Было очень вкусно. Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
— Я так и думал, мисс Кэти. Если вы хотите умыться, в тазике есть теплая вода. Через полчаса перевяжите мастера Джона.
— Спасибо, Петершэм. Когда понадобится, я тебя позову.
— Очень хорошо, мисс Кэти, — серьезно сказал он и вышел из каюты.
Прежде чем умыться, Кэти с трепетом положила руку на лоб Джона. Он беспрестанно ворочался и бормотал, но его глаза были закрыты, и казалось, что он абсолютно не замечает ее присутствия. Его лоб по-прежнему обжигал ладонь. Кэти нахмурилась. Она была несведуща в медицине, но могла поклясться, что за ночь состояние Джона ухудшилось. Первым ее порывом было снова послать за доктором Сантосом, но затем она решила дождаться более явного обострения болезни.
Пока один из матросов прошлой ночью бегал за доктором, Кэти торопливо сорвала с себя изорванную и грязную одежду Джона и вытянула первое попавшееся под руку платье. В тот раз ей было не до щегольства. Теперь же с недовольной гримасой она обнаружила, что напялила свое прелестное розовое платьице наизнанку. Она быстро переоделась и заплела свои волосы в простую косу. Затем перенесла на столик около койки таз, свежие бинты и порошок, оставленный доктором Сантосом.
- Предыдущая
- 28/74
- Следующая
