Крестный отец (др.перевод) - Пьюзо Марио - Страница 40

• Предыдущая
• 40/98
• Следующая

Он знал, что обязан принять решение. Он мог, подобно многим другим обитателям Голливуда — продюсерам, писателям, режиссерам и актерам — наброситься с полной ненависти страстью на хорошеньких женщин. Он мог использовать свои силы и денежные возможности, чтобы не допустить измены, но в то же время сознавать, что, в конце концов, женщины изменяют, что они твои враги и что их надо остерегаться. Он мог отказаться от ненависти к ним и продолжать им верить.

Он знал, что не сможет себе позволить не любить их, что в нем самом что-то погибнет, если он перестанет любить женщин — какими бы непостоянными и коварными они ни были. Не имело значения, что женщины, которых он любил, больше всего на свете тайно радовались его краху и унижению. Не имело значения, что они оказались неверны ему. У него не было выбора. Приходилось принимать их такими, какие они есть. Поэтому он продолжал за ними ухаживать, дарил им подарки и скрывал боль, которую они ему причиняли. Он простил их, сознавая, что только благодаря им свободен. Но теперь он полностью освободился от чувства вины за свою неверность. Он не чувствовал вины по отношению к Джинни и хотел лишь одного: оставаться единственным отцом своих детей. Вместе с тем он не собирался на ней вторично жениться и дал ей это ясно понять. Это единственное, что спасло его при падении с небес. На нем выросла толстая кожа, невосприимчивая к боли, которую он причинял женщинам.

Он очень устал и готов был отправиться спать, но одно не давало ему покоя: его состязание с Нино Валенти. И вдруг он понял, что доставил бы дону Корлеоне наибольшее удовольствие. Он снял телефонную трубку и попросил телефонистку связать его с Нью-Йорком. Узнав у Сонни Корлеоне номер телефона Нино Валенти, позвонил ему. Нино ответил обычным пьяным голосом.

— Эй, Нино, почему бы тебе не приехать сюда и не поработать у меня? — закричал в трубку Джонни Фонтена. — Мне нужен парень, на которого я могу положиться.

Нино воспринял это как шутку.

— Не знаю, Джонни, у меня хорошая работа на грузовике, в пути трахаю домашних хозяек, и зарабатываю по 150 целковых в неделю. Что можешь предложить мне ты?

— У меня ты можешь начать с 500 целковых и запросто встречаться с кинозвездами. А может быть, будешь петь у меня на вечеринках.

— Дай подумать. Позволь мне посоветоваться с моим бухгалтером и помощником.

— Кроме шуток, Нино, ты мне нужен здесь. Я хочу, чтобы ты завтра же прилетел и подписал контракт на 500 долларов в неделю сроком на год. Потом, если стибришь одну из моих кинозвезд, я тебя уволю, получишь, по крайней мере, годовую зарплату. О'кэй?

Последовала длинная пауза. Голос Нино протрезвел.

— Эй, Джонни, ты не шутишь?

— Я говорю серьезно. Отправляйся в контору моего агента в Нью-Йорке. Он даст тебе билет на самолет и немного наличных. Утром я ему позвоню. Поэтому сходи туда после обеда. Потом я договорюсь, чтобы тебя встретили в аэропорту и привели ко мне.

Снова последовала длинная пауза, а потом раздался голос Нино, немного удрученный и неуверенный.

— О'кэй, Джонни.

Джонни положил трубку и начал раздеваться. Он чувствовал себя превосходно, как никогда с тех пор, как сломал пластинку — матрицу.

Джонни Фонтена сидел в огромном зале и подсчитывал расходы на листке желтого блокнота. Один за другим приходили музыканты, всех их он знал по тем временам, когда выступал с оркестрами. Дирижер, один из ведущих специалистов по поп-музыке и один из немногих, кто хорошо относился к Джонни в самое тяжелое для него время, выдавал музыкантам ноты и делал последние указания. Дирижера звали Эдди Нилс. Он был очень загружен работой, и за эту запись взялся в виде одолжения для Джонни.

Нино Валенти сидел за пианино и нервно барабанил по клавишам. Время от времени от отпивал виски из огромного стакана. Джонни не обращал на это внимания. Он знал, что в пьяном виде Нино поет не хуже, чем в трезвом и, кроме того, сегодняшняя работа не требует от Нино особой музыкальности.

Эдди Нилс сделал специальную обработку нескольких старинных сицилийских песен и дуэта-поединка, который Джонни и Нино вели на свадьбе Конни. Он решил выпустить эту пластинку только потому, что дон любил подобные песни и это было бы для него неплохим подарком к Рождеству. Было у него и предчувствие, что пластинка будет распродана в большом количестве (не миллион, разумеется). Кроме того, он считал, что помощь Нино — это именно то, чего желает дон. Ведь Нино, в конце концов, тоже крестник дона.

Джонни положил блокнот на складной стул и подошел к пианино.

— Эй, друг, — сказал он Нино.

Нино поднял взгляд и попробовал улыбнуться. Джонни наклонился к нему и потрепал его по плечу.

— Расслабься, мальчик. Сделаешь хорошую работу, устрою тебе встречу с самым хорошим и самым знаменитым куском зада Голливуда.

Нино залпом осушил стакан виски.

— С кем, с Ласси?

— Нет, с Диной Дан, — засмеялся Джонни. — За качество товара ручаюсь.

На Нино это произвело впечатление, но он не мог сдержаться и спросил:

— А Ласси ты мне не можешь устроить?

Оркестр заиграл вступительную мелодию. Джонни Фонтена слушал очень внимательно. Сначала Эдди Нилс проиграет все песни с оркестром, а затем будет произведена первая запись. Слушая, Джонни набросал несколько заметок в блокноте. Он знал, что голос его долго не протянет, но сегодня основную работу проделает Нино, а сам он будет подпевать. Кроме, разумеется, дуэта-поединка, где петь придется в полную силу.

Он заставил Нино подняться и оба они подошли к своим микрофонам. Нино два раза подряд запаздывал со вступлением. Он растерялся и покраснел.

— Эй, ты хочешь работать сверхурочно? — подстегнул его Джонни.

— Мне не хватает моей мандолины, — ответил Нино.

Джонни задумался.

— Держи в руках стакан с виски, — посоветовал он.

Кажется, это помогло. Нино время от времени делал глоток — другой, но пел хорошо. Джонни пел легко, без усилий. И хотя такое пение не могло удовлетворить его, он был сам поражен техникой собственного исполнения. Да, десять лет пения его кое-чему научили.

Во время записи дуэта-поединка, завершавшего пластинку, Джонни позволил своему голосу прорваться, и к концу он почувствовал боль в голосовых связках. Неслыханное дело: суровые и многоопытные музыканты были просто зачарованы последней песней. По окончании записи они вместо аплодисментов с силой задули в свои инструменты и ударили по струнам. Ударник разразился великолепным экспромтом.

Вместе с совещаниями и перерывами запись длилась четыре часа. Эдди нилс подошел к Джонни и тихо сказал:

— Ты был неплох, мальчик. Хочешь, сделаем пластинку. Есть у меня песня, которая тебе подойдет.

Джонни отрицательно покачал головой.

— Оставь, Эдди, не разыгрывай меня. Кроме того, через несколько часов я начну хрипеть и не смогу даже разговаривать. Как ты думаешь, придется много переделывать в сегодняшней записи?

— Нино придется завтра явиться в студию, — сказал Эдди после некоторого раздумья. — Он сделал несколько ошибок. Но он много лучше, чем я предполагал. Что касается твоего материала, то я поговорю с техниками и попрошу их все подправить. О'кэй?

— О'кэй, — ответил Джонни. — Когда можно будет прослушать готовую пластинку?

— Завтра ночью. У тебя дома?

— Да. Спасибо.

Джонни взял Нино под руку, и они вышли из студии.

Близился вечер. Нино был еще полупьян. Джонни посоветовал ему принять душ, а потом вздремнуть. На одиннадцать вечера была назначена большая вечеринка.

Когда Нино проснулся, Джонни принялся его наставлять:

— Это вечеринка клуба кинозвезд «одинокое сердце». Красоток, которые будут на вечеринке, ты видел на экране и миллионы парней отдали бы правую руку, чтобы трахнуть одну из них. Они же придут на вечеринку с одной целью: найти парня, который мог бы их уложить. И знаешь почему? Они соскучились по этому, они просто немного стары. И, как все женщины, они хотят, чтобы это делалось с талантом.

• Предыдущая
• 40/98
• Следующая