Тайная тропа к Бори-Верт - Жиляр Мадлен - Страница 5

• Предыдущая
• 5/21
• Следующая

Под потолком загорелась лампочка и осветила комнату. Дядя Антуан сидел среди вороха подушек, его лицо блестело от пота. И неудивительно: поверх пижамы на нем был надет и застегнут на все пуговицы коричневый вязаный жилет. А накрыт он был пузатой, похожей на дирижабль, периной в цветочек.

— Лоранс! Ну вылитая Катрин! Как поживает мама? А Жан-Марк уже совсем большой. Не очень устали в пути? О, я так рад, так рад! Надеюсь…

Но они так и не узнали, на что надеется дядя Антуан, — его перебила мадам Трюшассье:

— Не волнуйтесь, Антуан. Вам вредно столько разговаривать, особенно с утра. Дети сейчас пойдут вниз. А вы выпьете чудодейственную микстуру милейшего Совиньона.

И она замахала руками по направлению к двери, как будто прогоняла забравшихся в комнату кур. Жан-Марк и Лоранс попятились. Дядя замолчал, но продолжал глядеть на них широко раскрытыми голубыми глазами. Итак они снова очутились на лестнице, порядком озадаченные.

— Может, нам уехать обратно? — прошептала Лоранс. — Давай уедем, а, Жан-Марк!

Жан-Марку так хотелось сказать «да», взять чемоданы, дойти до большой дороги и дождаться первого автобуса, хотя бы пришлось ждать до завтра. Эта мадам Трюшассье определенно ненормальная. Да и этот странный больной не лучше: забился в постель, не смеет ей перечить, а смотрит так, будто умоляет о помощи, так что просто страшно становится!

Только вот… где взять денег на обратную дорогу? Мама дала только на открытки, марки и еще немного, чтобы было на что перекусить, если они раз-другой отправятся на прогулку. Дать больше она, особенно теперь, просто не могла. Ведь с 15 июля повысится плата за квартиру. Их старый квартал начал входить в моду, и цены росли.

Значит, уехать прямо сейчас никак нельзя. Придется сначала написать в Париж, все объяснить. Нельзя сказать, что отцовская родня приняла их с распростертыми объятьями. Жан-Марк представлял, как мама пожмет плечами: так, мол, она и знала. Все это он объяснил Лоранс, но она только всхлипывала. Тогда, потеряв терпение, он потянул ее к окну и рывком распахнул ставни.

— Ах!

Из раскрытого окна хлынули свет и тепло. Они облокотились о подоконник. Окно выходило в сад за гостиницей, там, между рядами кустов, источающих под лучами солнца горький аромат, были расставлены цветы в ящиках и глиняных горшках. Сад был обнесен низенькой стеной из белых камней, за ней высился большой кипарис, виднелся какой-то купол из таких же камней, а за деревьями с узловатыми ветвями и серебристо-сероватыми листьями пенился золотой дрок. Еще дальше — крутой подъем и, наконец, голые скалы. Если высунуться из окна побольше, то справа виден длинный синий хребет, совсем не похожий на Ванту. Да Ванту и не могла быть с этой стороны, если только Жан-Марк не совсем разучился ориентироваться.

Небо было безоблачным, и под ярким утренним солнцем все, даже густая темная зелень, блестело, словно отлитое из драгоценного металла.

— Давай-ка пока останемся, Лоранс, разберемся, что к чему, а там посмотрим.

Внизу Лоранс сказала уже спокойным тоном:

— А где же Принцесса? Что-то ее не видно.

У дверей кафе остановилась машина. Загремели шарики ширмы, и друг за другом, оживленно разговаривая, вошли один, двое… пятеро посетителей.

— Есть кто-нибудь? — крикнула одна из женщин, остановившись прямо напротив Жан-Марка и Лоранс.

— А мы, выходит, пустое место, — сказал Жан-Марк сестре.

— Иду-иду!

Вытирая руки фартуком, появилась Эстер. Но прежде чем заняться посетителями, она заговорила с Жан-Марком:

— Ну, как ты нашел дядю? Хорошо бы вы постарались его развеять. Доктор говорит, что у него уже все прошло, просто он очень мнителен… Да-да, сию минуту! — И она повернулась к господину с бакенбардами, точно с обложки журнала, благоухающему лосьоном после бритья. — Что вам угодно?

— Бочкового пива — дама хочет пить.

— Бочкового у нас нет. Хотите бутылочного?

— Какая дыра! — возмутилась страдающая от жажды дама. — Тогда стакан минеральной с черносмородиновым соком и со льдом.

— Для меня чашку крепкого кофе.

— Мне чай с лимоном.

— Стакан мятной воды, — распорядились три другие спутницы господина с бакенбардами. Себе он заказал чашку кофе покрепче, чтобы не уснуть за рулем.

Тем временем дама, заказавшая мятную воду, передумала: пусть ей тоже подадут кофе. Минерально-черносмородиновая дама заколебалась, не взять ли и ей кофе, но жажда победила, только лучше она возьмет молока с сиропом. И главное — со льдом.

С лестницы послышался голос мадам Трюшассье:

— Эстер, Эстер! Я слышу, кто-то пришел! Обслужите же! Господи, вот беда, и куда она запропастилась со своим котом! А кто открыл здесь окно? Вот беда, вот беда!

Эстер пожала плечами и понимающе переглянулась с Жан-Марком и Лоранс.

— Присядьте, вас сейчас обслужат, — предложила она суматошным посетителям. — Только вот льда не будет. Холодильник сломан, а автомат-охладитель установили только сегодня утром.

«Вот оно что, — подумал Жан-Марк, подойдя к стойке, где он увидел резервуар, из отверстий в крышке которого торчали горлышки бутылок. Он сосчитал их. — Это и есть девятизарядный автомат. Надо будет написать маме».

— Заварите в большом чайнике, — сказала дама, пожелавшая чаю, и добавила, повернувшись к соседке: — У них такая манера: запустят в крошечный чайник два пакетика, просто невозможно пить!

— Ох уж эти трактирщики! — вздохнула другая дама.

«Скорее, ох уж эти клиенты!» — подумал Жан-Марк. Ему вдруг стало обидно за смешной маленький ресторанчик.

Между тем Эстер нерешительно взялась за ручку кофеварки. Жан-Марк вспомнил, что для них она варила кофе в кухне на плите. Может, она еще не умеет обращаться с машиной? И когда он тихонько сказал, что для него это дело привычное, Эстер не пришлось уговаривать. Вытащив одну бутылку из охладителя, она просто сказала:

— Хорошо бы, ты и чай приготовил. А когда справишься, закрой, пожалуйста, ставни на лестнице. Северян это всегда удивляет, но у нас приходится днем держать окна закрытыми из-за жары и мух. А на ночь я везде открываю настежь.

Вот когда пригодился приобретенный в «Утином Клюве» опыт! Только Жан-Марк наполнил фильтр молотым кофе, как в зал ворвалась дюжина ребят, веселых и разгоряченных, в шапочках с козырьками и полосатых футболках в обтяжку. Свои велосипеды они оставили снаружи, прислонив их к кадкам с олеандрами. Это молодежь из Мазерба тренировалась перед велогонкой юниоров через Люберон, тот самый синий хребет, не похожий на Ванту. Велосипедисты то и дело поглядывали в ту сторону, вспоминая опасные виражи и склоны под углом в 12 градусов на одной из горных дорог.

Посыпались заказы: пиво, мятную воду, лимонный сок, шоколад, кофе с молоком, черный кофе. Жан-Марк управлялся с кранами и ручками. Эстер разливала напитки, выжимала лимоны, вытирала стойку. Лоранс таскала подносы.

— Ложки! — шепнул Жан-Марк. — Мадам Эстер, где ложки?

Эстер обвела взглядом полки, на которых были расставлены бутылки, стаканы, ваза-пирамида с крутыми яйцами, сахарница… Ложек нигде не было.

— Наверное, это она их забрала, она хочет, чтобы Антуан заказал в Авиньоне другие, а эти на ее вкус недостаточно шикарны для «таверны». Красноречивым кивком в сторону лестницы Эстер пояснила, что имела в виду мадам Трюшассье.

— Почему «таверна»? Ведь это просто кафе? — спросила Лоранс, подойдя поближе.

— Конечно! Под этой надписью висит вывеска: «Кафе и гостиница Бори-Верт». А новая — выдумка Совиньона. На смех всему поселку!

— Теперь все ясно, — с облегчением сказала Лоранс.

А в зале появились еще и другие местные жители, на этот раз не юниоры-велосипедисты, а несколько старичков-пенсионеров.

— Зашли пропустить по стаканчику белого вина, — объяснила Эстер на ухо Жан-Марку.

Старички, все, как показалось Лоранс и Жан-Марку, на одно лицо, заговорили о засухе, а сами во все глаза глядели на парижан. Наконец один из них, кивнув на Жан-Марка и Лоранс, спросил:

• Предыдущая
• 5/21
• Следующая