Разгневанная земля - Яхнина Евгения Иосифовна - Страница 68

• Предыдущая
• 68/104
• Следующая

Со стороны большого тракта приближались на конях гусары Ханкиша.

Мародёры пустились наутёк, рассыпались в кустах и притаились.

Узнав о нападении, которому подверглась повозка графа, Ханкиш приказал гусарам спешиться, окружить ров и не выпускать живым ни одного мародёра.

Аронфи спустился на дно рва и неожиданно обнаружил там чемодан с воззваниями Елашича к венгерскому народу. Поднявшись снова на мостик, Аронфи увидел, что Ханкиш в недоумении рассматривает другой чемодан, набитый золотыми монетами.

Вражеские прокламации и золото в чемоданах Фении были, достаточным доказательством измены графа. Но Ханкиш был уверен, что дальнейшее расследование приведёт к новым уликам, и решил доставить графа венгерским властям.

Пока Ханкиш и Аронфи совещались, Андраш сообразил, что ему надлежит делать. Недавний житель разорённой хорватами деревни, он хорошо знал, что она только кажется вымершей. Крестьяне спрятались неподалёку и боятся выйти из своей засады.

Оповещённые о том, что произошло, они устремились к мосту, схватив на ходу кто оглоблю, кто вилы, топор.

Получив подкрепление, Ханкиш приказал обложить ров со всех сторон.

Мародёры были трусливы. Увидев полсотни крестьян и несколько гусар во главе с офицером, они потеряли всякую надежду на опасение и тотчас сдались.

Теперь Ханкиш мог заняться Фенией и поручил Аронфи доставить ему графа.

Тем временем, потеряв терпение, граф послал Майкла к «хорватскому» офицеру с требованием немедленно явиться. Но на полдороге Майкла остановил шедший навстречу человек крупного сложения, в крестьянской одежде.

— Куда идёшь? — непочтительно спросил он Майкла.

— Их сиятельство приказали офицеру явиться. У них охранная грамота, подписанная лично баном Елашичем.

— Та-ак! — протянул Аронфи. — Только охранной грамоты бана недоставало! О ней-то мы ничего и не слыхали! Идём, брат!

Аронфи привёл к Ханкишу графского лакея, который охотно подтвердил, что у «их сиятельства имеете охранная грамота, выданная самим баном Елашичем».

Как только крестьяне услышали эти слова, они бросились к карете графа. Не желая допустить самосуд над графом, Ханкиш послал туда Яноша с ещё четырьмя гонведами.

Увидев крестьян, граф струхнул и забился в глубь кареты. Он понял, что дело принимает опасный оборот. Охранная грамота, золото — этому можно дать объяснения, проносилось в голове графа, но прокламации обращённые к пештскому населению и призывающие его подчиниться бану! Страшная улика! Надо требовать, чтобы следствие перенесли в Пешт!

Толпа шумела, подходила всё ближе. Графу напомнили чрезмерные поборы, незаконно отнятые луга, жестокое обращение с крестьянами. Всё сносили крестьяне, они допускали даже, что граф не знал о злодейских проделках своих управляющих… Но помощь Елашичу! Теперь открылась вся правда!

— На виселицу его! — Разъярённые люди стали теснить гусар.

Янош оглянулся, увидел скачущего Ханкиша. Надо выиграть хоть одну минуту!.. Он выстрелил вверх. Револьвер блеснул в воздухе, и толпа на миг замерла. Янош встал на седло и крикнул:

— Братцы! Моего отца Иштвана Мартоша граф крепко обидел. До сих пор бродит он, обездоленный, по болотам. Односельчанина вашего, Андраша Мирци, его сиятельство оставил сиротой. Вот нам бы и отомстить за своих родителей, да только смерть была бы лёгкой расплатой. Пусть перед всем народом мадьярским, а не только перед нами расскажет граф, за что он нас бану предал!

— Клянусь честью гонведа, не уйти графу от возмездия! Он предстанет перед судом! — добавил подоспевший вовремя Ханкиш.

Толпа затихла.

Окружённая гусарами карета беспрепятственно покатила в лагерь войск майора Гергея. Повозка с багажом следовала за графским экипажем.

Ханкиш с двумя гусарами ехал позади. Андраш и Аронфи — впереди. Они указывали дорогу.

Возбуждённые люди долго не расходились, судили, рядили.

— Сынок-то у Мартоша башковитый, — сказала пожилая крестьянка, уголком платка вытирая глаза.

Степенно стоявший в стороне седой крестьянин отозвался:

— Жизнь такая… она научит. А уж кого плетью поучили, тот на всю жизнь учён…

Янош был взволнован. Снова жизнь столкнула его с графом, но как изменились обстоятельства! Давно ли, сидя на непослушной Грозе, Янош с трепетом ловил взгляд барина и старался угадать в его глазах одобрение или порицание — ведь от этого зависела судьба молодого чикоша! Неполных два года прошло с тех пор, как по приказу графа за ним гнались стражники, чтобы бросить его, ни в чём не повинного, за решётку тюрьмы… А теперь…

Майор Гёргей склонился над картой Дунантульского Среднегорья, изучая до мельчайших подробностей топографию местности, где предстояло схватиться с неприятельскими войсками. Стройный, подтянутый, выше среднего роста, он казался моложе своих тридцати лет. Его круглое лицо с небольшими редкими бакенбардами и тёмными усиками было привлекательно и в то же время настораживало собеседника. Выражение кротости и добродушия порой исчезало, и тогда в больших голубых глазах мелькало сознание превосходства и непоколебимой силы.

В военном деле Гёргей не был новичком: в юности он служил в полку и мечтал о военной карьере. Но в австрийской армии издавна установилась традиция не выдвигать на высшие командные должности офицеров не немецкого происхождения. Честолюбивый Гёргей не захотел с этим мириться: неожиданно для товарищей по полку он оставил армию, целиком отдался химии и вскоре стал профессором.

Наука поглотила все его интересы. Но, как только по стране прошёл клич о защите отечества, Гёргей без колебаний покинул университетскую лабораторию и вступил в армию гонведов.

Нападение Елашича застало венгров врасплох, и вначале они не могли его остановить. Внутренние несогласия задержали создание венгерской революционной армии. Венский двор уже давно был в заговоре с Елашичем, и австрийский военный министр Латур заблаговременно принял меры к тому, чтобы рассеять силы венгров, не дать им возможности защищаться против хорватов. Венгерские батальоны были частично отправлены в Италию, частично размещены в Хорватии, Богемии, Моравии и других районах Австрии. Таким образом, в течение первых дней после перехода Дравы войска Елашича стремительно продвигались к венгерской столице, нигде не встречая сколько-нибудь серьёзного сопротивления.

Только спустя десять дней после вторжения Елашича венгерские войска плотной стеной заградили подступы к Пешту. По призыву Кошута народ поднялся на защиту родины, и к концу сентября у озера Веленце стояла двадцатитысячная армия. Назначенный командующим всеми венгерскими войсками генерал Мога направил с дунайского острова Чепеля пять тысяч солдат, чтобы помешать войскам Рота и Филипповича соединиться с главными силами Елашича. Отрезать путь этому хорватскому корпусу было поручено генералу Морицу Перцелю и подчинённому ему майору Артуру Гёргею. В их распоряжении были главным образом добровольцы, поднявшиеся против врага, посягнувшего на их мирные дома и селения.

Вернувшись вновь к военной деятельности, Гёргей присматривался к обстановке с пытливостью учёного, привыкшего к точным формулам и расчётам.

Изучив карту, Гёргей сделал вывод, что противник будет избегать пересечённых мест, удобных для партизанской войны, и предпочтёт открытые места, где венграм, имеющим необученные войска, трудно вести бои.

Гёргей высказал свои соображения генералу Перцелю, который с ним согласился. Но, чтобы избежать неожиданных манёвров врага, было решено разбить армию на две колонны: Гёргей двинулся со своими тремя тысячами ополченцев по линии Адони — Штульвейссенбург, а Перцель с двумя тысячами солдат должен был заградить дорогу неприятелю по линии Сергельес — Аба.

После трёхдневных переходов колонны Гёргея сделали привал в деревне Тац.

Объезжая на рассвете позиции, Гёргей увидел скачущих к деревне Аронфи и Андраша. Ханкиш послал их вперёд, чтобы сообщить Гёргею о расположении и численности армии Рота и Филипповича. На этот раз они явились также вестниками чрезвычайного происшествия в деревне Селиш. Аронфи рассказал со всеми подробностями о встрече отряда Ханкиша с графом Фения, которого вместе с его багажом скоро доставят сюда.

• Предыдущая
• 68/104
• Следующая