Все продается - Ридпат Майкл - Страница 24
- Предыдущая
- 24/91
- Следующая
– Кажется, слышала. – Фелисити на минуту задумалась. – Я почти уверена, что несколько лет назад он обращался в нашу контору. А почему вы спрашиваете?
– Это связано с работой Дебби, с тем, что она не успела закончить. Мне хотелось бы все привести в порядок. Вы ничего не помните о том деле?
– Нет, я не имела к нему никакого отношения. Думаю, Дебби была в курсе дел. Если для вас это важно, я могу посмотреть, кто именно им занимался. Должно быть, Дебби работала с одним из старших партнеров фирмы.
– Это было бы очень полезно, – сказал я. – Я бы очень хотел с кем-нибудь поговорить об этом деле. – Я открыл дверь. – Вино было отличное, большое спасибо.
– Не за что. Было приятно с вами поболтать. В этой квартире одной как-то неуютно.
Я попрощался и ушел.
Когда я вернулся домой, в моей голове все перепуталось. В какой-то мере причиной тому было вино, но большей частью – лавина новых сведений, которая обрушилась на меня за несколько последних дней. Итак, перед смертью Дебби не пришлось скучать. Трудный разговор с Хамилтоном, ее озабоченность делом «Таити» и личностью Пайпера, да еще Роб – подумать только! – с его предложением.
Все это тесно перемешалось с теми чувствами, которые я испытывал к ней. Я стал более или менее понимать Дебби лишь после ее смерти. Ах, если бы только я мог поговорить с ней обо всем, что стало мне известно теперь! А поговорить было о чем. Если бы тот сукин сын не убил ее. Я все больше и больше убеждался, что смерть Дебби была далеко не несчастным случаем.
Я натянул тренировочный костюм, кроссовки и отправился в парк. Бегать, предварительно выпив вина, – далеко не самое легкое занятие, но мне было все равно. Я преодолевал круг за кругом, пока ноги не перестали слушаться меня, но и тогда я не остановился. Я еле доплелся домой, принял ванну и лег спать.
Утром на работе я хотел заняться своими делами, но это оказалось невозможным. В отсутствие Дебби мне пришлось отвечать на все телефонные звонки. На рынке ценных бумаг атмосфера была неспокойной. Японцы старались продавать, потому что по сравнению с иеной доллар подешевел, но в США за одну ночь родились какие-то грандиозные программы скупки бумаг. В такие часы для того, кто умеет быстро поворачиваться, предоставляются тысячи возможностей. Но мне было трудно сосредоточиться, и я упускал один шанс за другим.
Я бросил взгляд на стол Роба. Покусывая губы, он смотрел на экран. Похоже, дела у него шли неважно. На его столе замигала лампочка, он, не сводя взгляда с экрана, схватил телефонную трубку, несколько секунд слушал, нахмурился и бросил трубку на стол. Этим утром Робу не везло.
Я попытался припомнить какой-нибудь жест или знак, которыми обменивались бы Роб и Дебби, но так ничего и не вспомнил. Ни взглядов украдкой, ни попыток сторониться друг друга, ни смущенного молчания. Между ними, насколько я помнил, всегда были добрые отношения. Я не слышал никаких сплетен. Впрочем, главным источником слухов и сплетен у нас была сама Дебби. Интересно, задумался я, знал ли кто-то об этой истории?
Я встал и направился к кофейному автомату.
– Тебе приготовить чашечку? – предложил я Карен, проходя мимо ее стола.
– Да, пожалуйста. Со сливками, без сахара.
Через минуту я уже нес две чашки, одну – для Карен. Я сел на ее стол. Карен была поражена. Я определенно не относился к числу любителей поболтать в рабочее время.
– Вчера я узнал нечто любопытное, – негромко сказал я.
– Что же именно? – с неподдельным интересом спросила Карен.
– О Дебби. И Робе.
Карен подняла брови.
– Только и всего? А ты не знал? Видишь ли, это было задолго до твоего появления у нас. Должно быть, года два назад.
– Никогда бы не подумал.
– Тут не о чем думать. Роман быстро закончился. Они пытались хранить все в тайне, но все равно мы знали. Теперь это старая история. Бедный Роб, должно быть, он очень переживает.
– Да. Бедняга, – согласился я и вернулся на свое рабочее место.
Роба нельзя было не пожалеть. Он был явно не в своей тарелке.
Я все еще безуспешно пытался сосредоточиться, чтобы разобраться в ситуации на рынке, когда позвонила Фелисити.
– Я узнала, кто занимался делом Пайпера, – сообщила она. – Это был Роберт Денни, старший партнер нашей фирмы.
– Ото, – отозвался я. – Вы полагаете, у него найдется время для разговора со мной?
– Не беспокойтесь, – ответила Фелисити. – Он очень хороший человек и совершенно лишен самомнения. К тому же Дебби ему нравилась. Когда она уходила, он был ужасно расстроен. Я сказала, что у вас к нему есть несколько вопросов, и он ответил, что вам достаточно позвонить секретарю и договориться о времени встречи.
Я поблагодарил Фелисити и последовал ее совету. Секретарь мистера Денни была настроена очень дружелюбно и по-деловому. В четверг, в три часа.
Потом я позвонил Кэшу. Мне нужно было поговорить с ним о многом. Например, о том, что ему известно о ходе расследования возможных махинаций при покупке акций «Джипсам оф Америка». От чьего имени он действовал, когда умолял нас продать наши облигации «Джипсам»? Что он еще знает об Ирвине Пайпере?
– «Блумфилд Вайс», любые операции с ценными бумагами. – прозвучал голос Кэша.
– Привет, это Пол. Можно задать тебе несколько вопросов?
– Разумеется. Валяй, я слушаю.
– Нет, не по телефону. Я бы предпочел встретиться за ленчем, в баре или еще где-нибудь.
Кэш уловил мой необычно серьезный тон. Он подумал, потом сказал:
– На этой неделе я очень занят. Ты не можешь подождать до субботы, до Хенлейской регаты?
– Нет, я бы хотел побыстрее. Сегодня или в крайнем случае завтра, – настаивал я.
Кэш вздохнул.
– Ну ладно. Сегодня вечером ты встречаешься с Ирвином Пайпером у него в отеле, не так ли? Если после вашей встречи? Я присоединюсь к вам, а потом мы найдем укромный уголок, выпьем и поговорим. Идет?
– Отлично, – сказал я. – До вечера.
Ирвин Пайпер остановился в «Стаффорде», небольшом, но уютном отеле рядом с Сейнт-Джеймс-сквер. Мы должны были встретиться в семь часов. Я пришел на несколько минут раньше и направился в бар. В отделанном деревянными панелями полутемном баре стояли удобные кресла, обшитые зеленой кожей. Здесь царили комфорт, тепло, снобизм. Не считая пожилой американской четы, неторопливо потягивавшей мартини за угловым столиком, бар был пуст. Я хотел было попросить пинту пива, но в таком месте пиво казалось почему-то неуместным, поэтому пришлось заказать солодовое виски. Бармен показал мне впечатляюще обширное меню, в котором самым дешевым напитком был гленливит, а самым дорогим – арманьяк 1809 года. Восьмидесяти девяти фунтов на арманьяк у меня не было, поэтому я остановил свой выбор на «Нокандо» и в ожидании Пайпера неспешно наслаждался светло-золотистым напитком.
Я не заметил высокого мужчину в очень дорогом костюме, пока тот не подошел к моему столику и не спросил:
– Мистер Марри?
Он ничем не напоминал владельца казино, во всяком случае такого, какими я их себе представлял. Он был во всем английском, без сомнения, ручной работы, и скорее всего, купленном не дальше, чем в четверти мили от отеля. Но ни один англичанин никогда так не оденется. Спортивный пиджак, брюки, и зеленый галстук с фазанами представляли собой странное сочетание, которое, очевидно, должно было подчеркивать «повседневность» одежды Пайпера. Он оказался дюйма на два выше меня, его седые со стальным отливом волосы были тщательно зачесаны назад, а его мощным подбородком мог бы гордиться любой киногерой. До меня донесся аромат дорогого лосьона.
– Да, я – Пол Марри.
Я спустился с табурета и протянул руку.
– Добрый вечер. Пол. Ирвин Пайпер. Рад познакомиться. – Мы обменялись рукопожатиями. – Вы не будете возражать, если мы расположимся вон там?
Он провел меня в тот угол бара, где не было ни одного посетителя, знаком подозвал официанта и заказал виски с содовой.
- Предыдущая
- 24/91
- Следующая