Полегче на поворотах (сборник) - Гилберт Майкл - Страница 41

– А сам принялся за дело и опорожнил один из ящиков для бумаг. Между прочим, как провел Смоллбон последнюю неделю? На распродаже антикварного стекла в Хемл Хемпстед?

– Этого мы пока не знаем, – признал Хейзелридж. – Но узнаем, – добавил он со спокойной уверенностью.

– Не сомневаюсь, – уважение Боуна к результатам рутинной полицейской работы все возрастало. – И что было дальше?

– Смоллбон поверил письму и принял приглашение. Думал, что ответ его может удовлетворить. Это письмо мы и нашли. Послано было оно на домашний адрес Боба. Потому и не было зарегистрировано.

– Лично Бобу?

– Да. Нужно было собраться целому совещанию секретарш, чтобы обратить внимание на разницу между началом: «Дорогой Хорниман» и «Дорогой мистер Хорниман».

– И Боб носил его в кармане и потерял в конторе?

– Что-нибудь вроде этого. Конечно, в общих чертах. Детали дополним позднее. В субботу утром Маркус Смоллбон прибыл в Линкольнс Инн в четверть первого, как было условлено. Боб там его ждал уже один. Постарался договориться, но все было напрасно. Значит, оставался только другой выход. В ящик – и с концами! Ключ можно выбросить и сделать вид, что ничего не знает.

– Для такого нужны крепкие нервы, – делать вид что ничего не случилось.

– Да, – признал Хейзелридж. – Вам бы следовало прочесть его послужной список, – как-то не по теме добавил он. – Знаете, что он получил крест «За храбрость», и вполне заслуженно? За конвои в Арктике.

Боун на миг задумался и сказал: – Есть какие-нибудь прямые улики?

– При расследовании убийств редко попадаются прямые улики, – спокойно заявил Хейзелридж. – Но у нас уже немало косвенных. И они начинают стыковаться друг с другом. Больше вам сказать пока не могу. Например, возьмите время второго убийства. У четверых нет алиби на критическое время. Но Боб Хорниман, насколько я знаю, единственный, кто постарался создать фальшивое алиби.

– Вы в этом уверены?

– В душе я уверен. Хочу вызвать в качестве свидетелей всех официанток из ресторана, где якобы ужинал Боб, и все они поклянутся, что никогда в жизни его не видели. Это легко проверить.

– Что-нибудь еще?

– Пока только одно. По словам Боба, в ту субботу он был в конторе с мисс Милдмэй до двенадцати. Положим, что они ошиблись и ушли из конторы минут за пять до полудня. Не будем спорить из-за десяти-пятнадцати минут. Но как вы объясните факт, что один клиент звонил в вашу контору три раза в одиннадцать часов и никто не снял трубку?

– Гм. А как это объясняете вы?

– Мне объяснять незачем. Пусть это делает Боб Хорниман. Но положим, что он избавился от мисс Милдмэй пораньше – скажем, заявил, что для неё работы нет, – и что потом попросил её ничего не говорить. А у него было слишком много хлопот, чтобы ликвидировать все эти бумаги и книги.

– Да, – протянул Боун. Он как раз кое-что вспомнил. Вспомнил, как взглянула Анна Милдмэй на Боба Хорнимана на торжественном банкете в первый день его работы в фирме. Десять дней назад. А казалось ему, так давно. Ему казалось.

Он вскочил с кресла.

– Если я вам больше не нужен, я пойду.

– Вызвать вам такси?

– Нет, спасибо, я пойду пешком.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Ну, если что-то станет известно, я вам позвоню. Оставайтесь в контакте со мной.

– Ладно, – Боун торопливо ушел.

Хейзелридж задумчиво посмотрел ему вслед.

Боун действительно прошел весь путь домой пешком.

Это пришло ему в голову совершенно неожиданно-жуткая мысль, что Боб Хорниман и вправду убийца и что его за это в самом деле повесят; что ему привяжут руки к телу, а на голову наденут мешок, что ему придется ступить на вычерченную мелом букву «Т» на люке и что его собственный вес сломает ему хребет. До сих пор его увлекал механизм следствия, и вперед он не заглядывал.

Зато теперь ему было очень плохо.

Не то, чтобы он близко знал Боба. Вряд ли мог назвать его приятелем. Но они ходили в одну школу. Боб отличился в войне, всегда держался с Боуном по-приятельски, и вообще тому нравился.

«Если бы он хоть остановился на первой жертве, – говорил себе Боун. – Ту бы можно было простить. Не с точки зрения права – у закона слишком зашоренные взгляды на святость жизни индивидуумов типа мистера Смоллбона – но хотя бы в глазах его друзей. Ни один из них пальцем бы не шевельнул для его разоблачения. Но убить эту патетическую, глупенькую и безвредную мисс Читтеринг! Только для самозащиты.»

– Я на вашем месте не лез бы под автобус, молодой человек, – заметил ему констебль на углу Олдвич. – По крайней мере, пока он не остановится. Наезды со смертельным исходом неприятно нарушают дорожное движение.

– Простите, задумался.

Уже осторожнее Боун миновал здание суда и Белл Ярд. Теперь ему в голову пришла иная мысль. Каково бы было его положение как партнера, если бы осуществилась недавняя идея Боба? Если Боб уже перевел бы пай на него и тихо исчез на свою ферму в Корнуэлле, прежде чем все вышло бы наружу? Напоминание Фермерской лиги об очередном взносе стало бы роковой спичкой в бочке с порохом. А что если до того Боб сумел бы как-нибудь рассчитаться?

«Нет, этот парень – мошенник, – сурово сказал себе Боун. – Нечего пылать к нему симпатией. И ещё такой хладнокровный убийца!»

Неприятные мысли не уходили. Если версия полиции верна, нет ли тут ещё одного человека, у которого Боб теперь в руках? Анна Милдмэй? Боун сказал себе, что не хотел бы, явившись в понедельник в контору, выяснить, что Анна отправилась следом за мисс Читтеринг.

Генри вернулся в контору, изнывая от желания позвонить Хейзелриджу. Но решил, что с небольшой помощью может справиться и сам. По крайней мере один надежный помощник у него был. Вызвал мисс Корнель.

Времени для околичностей не было.

– Вы в хороших отношениях с мисс Милдмэй, не так ли?

Мисс Корнель удивленно взглянула на него, но ограничилась только сухим «Да».

– Хорошо. А не могли бы вы как-то так устроить, чтобы она провела этот уикэнд у вас?

– С вечера пятницы до вечера воскресенья?

– Этого хватило бы.

– Могу пригласить, – кивнула мисс Корнель. – Нет, погодите, я в эту субботу дежурю.

– Завтра будет закрыто, – сказал Генри. – Так распорядился мистер Крейн.

– Да, фирма катится под гору, – заметила мисс Корнель. – Полагаю, нет смысла спрашивать вас, в чем дело?

– Лучше бы не надо, – ответил Генри. – Только на двое суток.

Мисс Корнель быстро взглянула на него.

– Ага, так вот в чем дело. Ну ладно, я попытаюсь. Но, возможно, у неё уже свои планы.

– Так отговорите её, – настаивал Боун. – Да, Чарли, что тебе?

– Мистер Крейн хочет немедленно поговорить с вами, мистер Боун.

– Уже иду.

Крейн читал какое-то письмо. Генри никогда ещё не приходилось видеть маленького толстяка таким озабоченным.

– Видимо, вы сами понадобитесь нам куда больше, чем ваши деньги, сказал он.

– Что случилось?

– Бёрли вышел из игры, – сообщил мистер Крейн. – Вот, все здесь. Все в этом письме. Он отказывается от всего, даже не требует назад свой учредительный пай.

– И что будет дальше? – поинтересовался Боун.

Ему стало казаться, что стоит на миг закрыть глаза – и окажется, что фирма перешла под начало герцога Ланкастерского.

– Его пай видимо будет разделен между остальными партнерами, подумав, сообщил мистер Крейн. – Так что за свои деньги вы получите гораздо больше.

– Гм… – протянул Генри. – Полагаю, что в понедельник я смогу вам дать тот или иной ответ.

Он подумал, что за уик-энд ему нужно разрешить уйму проблем.

Но самые удивительные события этого тяжелого дня были ещё впереди.

Боун ушел из конторы в шесть часов, дома рассеянно съел что-то приготовленное миссис Маджоли, и отправился на вечернюю прогулку. Тучи висели низко, собирался дождь, и Боун застегнул под горлом непромокаемый плащ, полный решимости выбросить из головы все мысли о фирме «Хорниман, Бёрли и Крейн.»