Реальность на продажу - Ридпат Майкл - Страница 17
- Предыдущая
- 17/99
- Следующая
Мне позвонил Грэм Стивенс, юрисконсульт из эдинбургской фирмы «Бернс — Стивенс», и познакомил с содержанием завещания Ричарда. Брату принадлежало восемьсот тысяч из двух миллионов акций «Фэрсистемс», то есть сорок процентов компании. После сообщения о его смерти цена акции упала до четырех с половиной долларов, таким образом, этот пакет номинально стоил около трех с половиной миллионов долларов. Эта сумма была поровну поделена между нашим отцом и мною. Из другого имущества, представлявшего хоть какую-то ценность, остался лишь Инч-Лодж, который Ричард завещал мне. К счастью для меня, оказалось, что весьма крупную сумму, за которую Ричард заложил дом три года назад, чтобы временно покрыть потребности «Фэрсистемс» в наличных средствах, можно было возместить за счет выплат по его полису страхования жизни.
Честно говоря, обладателем почти двух миллионов долларов я себя не ощущал. Дело в том, что Ричард также подписал обязательство не продавать свои акции в течение двух лет после их размещения. Кроме того, сбыть столь крупный пакет через посредника было практически невозможно. Чтобы получить деньги, необходимо избавиться от всей компании целиком. К тому же у меня не было никакой уверенности, что через восемнадцать месяцев «Фэрсистемс» все еще будет существовать.
Еще один телефонный звонок последовал в среду вечером, как только я вернулся домой. Голос незнакомый, громкий, властный и с явно американским акцентом.
— Марк Фэрфакс?
— Да.
— Добрый день, Марк. Это Уолтер Соренсон. Друг вашего отца и, полагаю, Ричарда.
С Уолтером Соренсоном я никогда не встречался, но знал о нем многое. Отец познакомился с ним в шестидесятых годах, когда работал в Стэнфорде. Соренсон был преуспевающим физиком и знаменитым в студенческом спорте футболистом — сочетание редкостное даже по тем временам. К началу семидесятых он стал весьма уважаемой и авторитетной фигурой в компьютерной индустрии, завоевав себе репутацию наставника и покровителя юных гениев, день и ночь просиживавших в гаражах Силиконовой долины. В середине семидесятых он на пару с одним из таких вундеркиндов основал компанию под названием «Сисеро сайнтифик» и занялся производством компьютерных программ. Спустя несколько лет продал свою долю со значительной прибылью. В настоящее время он числился не обремененным какими-либо обязанностями членом правлений группы стремительно развивающихся в Америке и Европе компьютерных компаний. Когда в прошлом году «Фэрсистемс» разместила свои акции в НАСДАК и ей срочно потребовался внушающий доверие председатель, отец порекомендовал Ричарду обратиться к своему старому другу Уолтеру Соренсону.
Соренсон охотно согласился занять почетную должность. Виртуальная реальность была сверхмодной новой технологией, а от Гленротса до поля для гольфа в Сент-Эндрюсе всего сорок пять минут езды.
Ричард тогда признался мне, что видит в Соренсоне полезного советчика и воспринимает его как источник вдохновения. И опыт «Фэрсистемс» мог в ближайшие несколько недель весьма пригодиться.
— Жаль, очень жаль вашего брата. Он был отличным парнем и блестящим ученым. Наша отрасль без него много потеряет. — Голос Соренсона звучал искренне, и я почувствовал прилив гордости за своего брата. — Я двадцать лет проработал с предпринимателями в Калифорнии и могу утверждать, что Ричард даже лучшим из них ничем не уступал.
— Спасибо.
— Думаю, вы понимаете, что известие о его смерти нанесло «Фэрсистемс» тяжелый удар. Они совершенно растерялись, не знают, что делать. Я поручил двоим сотрудникам администрации, Рейчел Уокер и Дэвиду Бейкеру, временно исполнять обязанности управляющих-содиректоров. — Деловой тон Соренсона вселял уверенность в той ситуации, которая особенно этого требовала. — Вам, вероятно, известно, что я постоянно живу в Штатах, однако на следующей неделе планирую приехать в Гленротс и во всем разобраться.
— Отлично, — обрадовался я.
— Теперь вы с вашим отцом являетесь самыми крупными акционерами. С положением дел в компании знакомы?
— Не очень, — признался я. — То есть я знаю, чем она занимается, но в Гленротсе никогда не бывал. Деньги в ее акции я вложил скорее для того, чтобы поддержать Ричарда.
— Ладно, по-моему, было бы неплохо, если бы вы приехали в Гленротс и провели с нами какое-то время. Сможете?
— С удовольствием. Я и сам собирался поехать туда на следующей неделе, чтобы разобраться с вещами Ричарда.
— Вот и славно. Я буду в Шотландии в воскресенье. Хочу поиграть в гольф в Сент-Эндрюсе. Может, присоединитесь? Там и познакомимся поближе.
— Договорились, — согласился я. — Значит, увидимся.
В субботу я отправился на машине в Керкхейвен. В своем «БМВ» я чувствовал себя гораздо уютнее, нежели в переполненном самолете, где с обеих сторон меня окружали бы посторонние люди, не дающие остаться наедине с моим горем.
Боба Форрестера я предупредил, что не знаю, как долго буду отсутствовать на работе. Он не возражал против моего отъезда — откровенно говоря, пользы от меня сейчас было мало. Эду я оставил подробные инструкции, какие бумаги продавать если на рынке произойдут изменения в ту или иную сторону.
Когда я через мост Форт попал в Файф, солнце уже стояло совсем низко над устьем реки. Я миновал скучные серые ряды каменных коробок, которые именовались городом Коуденбитом, свернул к югу от Гленротса и, проехав еще с милю, очутился в Керкхейвене. По дороге заскочил в полицейский участок за ключами от дома Ричарда.
Добравшись до Инч-Лодж, отпер дверь, вошел и осмотрелся. Здесь все напоминало о брате. Безукоризненная чистота и порядок, ничего лишнего. Сначала я заглянул на кухню. Мебель там была старая и деревянная. Огромный дубовый стол, за которым по воскресеньям мы сиживали за неспешным завтраком, просматривая газеты и лениво болтая о том о сем. Через окно лились лучи вечернего солнца, отраженные слегка волнующимся морем. Я вернулся в прихожую, откуда пара ступенек вела в гостиную. Взгляд мой упал на камин, и при виде аккуратно сложенных в корзину наколотых дров лицо у меня невольно сморщилось, как от боли. Комната была обставлена предметами, которые я помнил еще с детства. Дедушкины часы, полка, письменный стол мамы — все перевезено из нашего дома на Бенбери-роуд после маминой смерти. Я провел рукой по стенке часов и улыбнулся, на ней еще сохранились зарубки, которыми я в шестилетнем возрасте отмечал дни, проведенные в плену у пиратов.
По стенам были развешаны фотографии морских птиц. Сам Ричард ими не интересовался, но они были предметом страстного увлечения нашего отца, и Ричард вместе с ним мерз в самых глухих уголках побережья, выслеживая пугливых голенастых цапель. Эти снимки отец дарил нам из года в год, у меня дома, правда, на стенах нет ни единого, свое равнодушие к птицам я не только не скрывал, но и демонстративно подчеркивал.
Среди этих фотографий встречались и другие. Свадебный снимок наших родителей. Портрет мамы, на нем она выглядит совсем больной и изможденной. Мы с Ричардом. Ричард со своей подружкой в Гималаях. Повсюду книги и журналы, в основном связанные с компьютерным делом.
На софе обложкой вверх лежала раскрытая биография Билла Гейтса, миллиардера и основателя компании «Майкрософт». Я поднял книгу. Ричард добрался до третьей главы.
Из окна мне были видны Инч и на ее противоположном берегу приземистая церковь могучей каменной кладки, с острым шпилем. Вид этот частично заслоняла задняя стена лодочного сарая. Я отправился в прихожую на поиски ключа. Там, где ему положено быть, на крючке возле двери, я его не нашел. Полицейские, конечно, не знали, куда им следует повесить ключ от мастерской. Обнаружил я его на одной из кухонных полок. Вышел на улицу, обогнул дом и направился к светлеющему недавней побелкой строению. На пороге остановился и набрал полную грудь воздуха.
Когда я вошел в сарай, в глаза мне сразу бросилось пятно серого бетона в шести футах от двери, где я почти неделю назад в последний раз видел Ричарда. Кусок покрывающего пол вытертого ковра в этом месте был вырезан. Я отвел глаза и осмотрел мастерскую. Несмотря на то, что здесь поработала полиция, в ней по-прежнему царил полнейший кавардак: груды макетных плат и монтажных стендов, мониторы, разъемы, разобранные головные телефоны и компьютеры, обрывки и мотки проводов, бумаги, бумаги, бумаги... Я-то знал, что это — тщательно организованный хаос. Еще несколько лет назад Ричард с гордостью провел меня по мастерской, подробно объясняя, что и где у него лежит. Он любил думать среди этого беспорядка, торопливо записывая мысли на клочках бумаги, хватая в руки паяльник, чтобы перенести пришедшую в голову схему на макетную плату, отлаживая разработанную программу. У окна стоял компьютер «Компак-486», потемневшая клавиатура истерта от частого употребления. Я представил себе, как Ричард, просиживая за ним часами, бился над какой-нибудь немыслимой проблемой, которая большинству из нас недоступна даже для понимания, не говоря уже о решении. Многие знаменитые компьютерные компании, в том числе «Хьюлетт — Паккард» и «Эппл компьютер», начинали свой путь в гаражах. Ричард не хотел следовать их примеру, «Фэрсистемс» родилась в лодочном сарае.
- Предыдущая
- 17/99
- Следующая
