Глаша - Азольский Анатолий - Страница 16

• Предыдущая
• 16/26
• Следующая

Уже вовлек, потому что в тот же вечер стало известно: Генсек тайно перемещен на авиабазу, ему отвели домик, дали связь, он готов поднять коммунистов, повести их неизвестно куда, то есть под дула автоматов Калашникова, и если он уже на авиабазе — значит, скоро, скоро начнется. Но когда, когда? Резиденту — известно? Нет, тот не слышал, не знает, зато обрадовал последней шифровкой: отпуск капитану 3 ранга Анисимову разрешен, через десять дней. Закаленный Петя выразил скромную радость, стал перетряхивать в памяти своих информаторов, чтоб ненароком не передать резиденту перед отпуском самых лучших, и вспомнил о недавно выздоровевшем чиновнике, который не гнушался мелкой работенкой и не роптал на мизерное вознаграждение. Чиновник подавал знаки уже вторую неделю, да все времени не было встретиться с ним, а приглядывал тот за американским посольством.

Встретился. Чиновник не только сообщил оглушительную новость, но и предъявил фотографии, оцененные Петей в сто долларов. Дано же было вчетверо меньше, нельзя же обозначать истинную стоимость добытого. Поспешил домой.

Глаша складывала стопочкой учебники детей, забытые ими, и когда услышала о Лукове и Форстер, встала, бледная и тихо разъяренная. Глянула на фотографии, простонала. В поисках ночной прохлады Мод Форстер открыла окно своей квартиры, и на заднем плане виднелся до трусов раздетый Луков. Еще снимок: он и она в той степени обнаженности, что предшествует акту соединения.

Петя и раньше замечал в спокойной супруге приступы бешенства, объясняя его то климатом, то драмой в семье, где любовница отца жила под одной крышей с матерью Глаши. Но такого, как сейчас, взрыва ненависти не ожидал.

— Сволочь! — выругалась она. — Какая же сволочь!.. Петя, я тебя умоляю: срочно докладывай руководству! Его надо отзывать!

— А что докладывать? Что спит с американкой? Так это надо еще доказать — раз. Во-вторых…

— Он предатель! Он уйдет к американцам! Поверь мне! Здесь не возня на кровати, здесь что-то другое. Да неужели ты сам не видишь, что Форстер не та баба, из-за которой Луков может потерять голову! Она же беспола!.. Я глаза ей выцарапаю!

Негодующий Петя умолк, потому что вспомнил спортклуб. Действительно, ничто мужское не дрогнуло в нем, а уж он-то на любую полуголую бабу реагирует. А когда Форстер, почти обнаженная, сидела рядом с ним, касаясь бедром и рукой, на него даже легкое отвращение какое-то накатило. Воистину мужской организм чутче женского. Да и Луков на таких плоскогрудых не клюет, это уж точно.

Покричав друг на друга, успокоились и договорились: резиденту о желательности отзыва Лукова — ни слова, незачем выносить сор из избы, у КГБ свои секреты, у ГРУ тем более. И уже в Москве, где будут дней через семь, все рассказать начальнику направления.

В этой неразберихе взаимных предательств и наивных до прозрачности конспираций всеми еще не схватившимися за оружие владел грубый, из племенных времен прорвавшийся расчет, какой бывал при обмене буйвола на три мешка риса, а ныне сводящийся к подсчету автоматов Калашникова и рук, его державших: у кого больше?

Больше было у генералов.

И «Совет генералов», которого, возможно, и не было, который возник в провокаторских мозгах десятков осведомителей, — мнимый или не мнимый орган этот поднял по тревоге единственную в стране танковую дивизию и открыл, будто началась война, склады артиллерийской бригады. О тревоге и распахнутых воротах складов узнала, разумеется, авиабаза, где таковых сил не было, и тогда десантные баржи высадили под столицей две роты женского спецназа. Их одели под мужчин — красные береты, шаровары, грубые ботинки с окованными носками, способными проломить голову в каске.

Общались дипломаты — знакомились и дружили слуги их. У индийского коллеги Анисимова служанка индуистской веры похаживала к привратнику посольства Ирана, а то примыкало к особняку Умника; калитка в массивной стене сообщала оба владения и считалась неоткрываемой, примитивный засов с иранской стороны заржавел, сама калитка утопала в лианах, обвивавших растущие рядом пальмы. Коллега не пил, но любил сладости с детства, отец его в прибыльный для его лавчонки день угощал ими детей. Две коробки конфет советского производства разжалобили индуса, он пообещал Анисимову помощь в любом деле, а дело, по представлениям того, было следующим: резня должна начаться с расстрела министра обороны и может заглохнуть, если тот ускользнет, не появится в своем особняке, но если уж ночевать вздумает у себя, то через калитку ускользнет в экстерриториальную зону, в посольство Ирана.

По городу бродили документы столь сомнительные, что им приходилось верить. Каким-то образом в редакции газет попала секретная записка посла Великобритании, предрекавшего скорую расправу с коммунистами. Совсем уж необыкновенно возник из пепла черновик сожженного послания американского советника, где излагались планы Болтуна. Как всегда накануне резни, в свирепом веселье заходился простой люд, рвавшийся на фестиваль народных танцев. И дипломаты подыгрывали плебсу, не было вечера без приемов, на один из таких собирался Петя с Глашей, когда примчался — в очень неудобное время, в послеполуденную жару — помощник военно-морского атташе Великобритании, привез новость: на рейде крейсер, которым командует лучший друг капитана 3 ранга Анисимова — коммандер Джордж, и старый друг приглашает обоих к себе, на корабль, немедленно, катер уже у причала. Прозвучало, конечно, и название крейсера, оставив Анисимова равнодушным, корабли этой серии лежали в его фототеке, ничего нового, разве что свеженький или почти свеженький, построен совсем недавно, их три в серии — «Тайгер», «Лайон» и «Блейк»; 9,5 тысячи тонн стандартное водоизмещение, скорость 31,5 узлов, дальность плавания, лошадиные силы, турбозубчатые агрегаты, винты — все известно, вооружение слабенькое — 2 башни по 2 орудия 152 мм, 3 спаренных 76-мм автомата, с нашим крейсером проекта «68» не потягается этот «Лайон». Да и советский эсминец может с этим крейсером справиться.

Отказаться от навязанного визита? Сослаться на прием, куда тоже в эту жару ехать не хочется?

Потому еще не хочется, что какое-то подобие зуда в мыслях, и о чем не думаешь — одно на уме: когда? Когда, черт вас побери, начнете? Неужели Умник так уверовал в свою неприкосновенность, что не видит опасности, которая рядом, близко, совсем близко!.. Глаша пригорюнилась, по ночам не спит, новости из Москвы не радуют. Хорошо, что Андрей Васильевич детей повел в 1-й класс, но он же по телефону дал знать: готовьтесь к худшему! Потолковал, значит, душевно с инструктором из ЦК, но тем не менее — когда? Мод Форстер тоже мучает этот вопрос, дважды якобы случайно натыкалась на Петю и лупила на него бесстыжие глаза, а в них мольба: когда? Мелкая шпана, за пять долларов готовая отца родного продать, завалила резидента тревожными фактами, вся страна — будто спринтер перед стремительным бегом на стометровку, но так и неизвестно, у кого стартовый пистолет.

Так ехать к Джорджу или рассыпаться в благодарностях перед отказом?

— Мы чрезвычайно благодарны, — вдруг заявила Глаша, — и с радостью навестим нашего друга…

Была она в легком, почти прозрачном белом вечернем платье, Петя маялся от жары даже в форме из бело-желтой чесучи. И согласился с Глашей: все-таки корабль, святыня морская, надо отдать уважение, да и благодаря Джорджу — что уж тут скрывать — он будет представлен к внеочередному воинскому званию, черт возьми. Наконец дружище Джордж уже не лейтенант-коммандер, он уже коммандер, капитан 2 ранга, так сказать, надо поздравить с повышением в звании да преподнести бутылки три «Столичной».

С ветерком прокатились до причала, по сходне перебрались на катер, хорошо обдулись морской свежестью, на юте крейсера выстроена команда, вся в белом, оркестр исполнил гимн Советского Союза, затем произошло нечто, восхитившее личный состав и позднее оказавшееся роковым для Болтуна. Командир крейсера увел Петю к себе в салон, повод для выпивки был более чем основательный, а Глаше решили показать корабль, в роли гида — старший офицер, и, при подъеме Глаши на мостик грот-мачты, ветер снизу вздул ее платье, обнажив тело почти до пояса, напомнив команде крейсера кинокадры с Мерилин Монро, когда та, в фильме Уайлдера «Зуд седьмого года», точно в таком же, как у Глаши, платье попала под струи мощного, дующего снизу вентилятора и начала смущенно оправлять подол; по уверениям некоторых биографов, муж Мерилин развелся с нею после того, как телевидение разнесло по всему свету этот пикантный эпизод. Как и Мерилин, Глаша вынуждена была придерживать платье от дальнейших попыток ветра закрыть подолом лицо ее, и по меньшей мере четыреста пар мужских ладоней смыкались и размыкались в аплодисментах, а старший офицер принял на себя миссию охранителя женского достоинства, собою прикрывая Глашу, за что был вознагражден очаровательными признаниями русской, которая ни разу еще не была на корабле, хотя супруг ее и был когда-то (Глаша прихвастнула) главным артиллеристом на эскадренном миноносце проекта «56» (тут русская как бы спохватилась, с несдержанного женского языка слетела — о ужас! — военная тайна, и чуть раскосые глаза ее метнули взоры вправо и влево: никто не услышал?). Старший офицер, сохраняя на строгом продолговатом лице серьезность, стал рассказывать обычные морские небылицы, травить то есть, Глаша ахала и смешно перевирала слова, вызывая град пояснений, и совсем доконала англичан знанием Бёрнса и Шекспира. Ее водили по всему крейсеру, позволили заглянуть в радиорубку («Вы сигнал SOS, когда русский корабль увидите, отсюда посылать будете?») и наперебой отвечали на вопросы, которые Глаша и не вздумала задавать…

• Предыдущая
• 16/26
• Следующая