Загадочные явления - Резько Игорь Васильевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая

В тот же вечер об этом сообщили губернатору. Утром в воскресенье Сведенборг был приглашен к губернатору, который расспрашивал его об этом несчастье. Сведенборг подробно описал пожар, сказал, как он начался, как был погашен и сколь долго продолжался. Через несколько дней в город прибыли нарочный из Стокгольма и королевский курьер, присутствовавшие при пожаре. То, что рассказали они, по времени и по деталям полностью совпало с рассказом Сведенборга".

В другом случае, в 1762 году, будучи в Амстердаме, Сведенборг во время разговора вдруг изменился в лице и не мог продолжать беседы.

Придя в себя, на расспросы присутствовавших он ответил:

– В этот самый час умер русский император Петр III.

И действительно, спустя какое-то время газеты подтвердили это.

Убийство русского императора произошло именно в тот самый день и час.

Инсайт проявляется чаще всего в трагических, эмоционально напряженных обстоятельствах. Пример такого видения – эпизод, связанный с именем Фрэнсиса Бэкона. В 1578 году, находясь в пути между Лондоном и Парижем, внезапно, как "озарением", он узнал о смерти своего отца, скончавшегося в тот же день и час. Рядом с этим сообщением можно было бы поставить случаи такого же "прямого знания" из русской церковной жизни. В 1833 году в день, когда в своей обители умер великий русский святой Серафим Саровский, старец Филарет, находившийся за сотни верст от Сарова, объявил братии о смерти святого.

Случаи такого инсайта не минуют и мир адептов коммунической идеологии. В 1936 году Николай Островский скончался в Москве. Когда пришли к его матери, находившейся в то время в Сочи, чтобы сообщить полученную по телеграфу скорбную весть, она неведомым образом сама уже знала об этом.

Можно предположить, что люди вообще наделены потенциальной способностью к "прямому знанию", к восприятию событий и объектов, находящихся за пределами известных нам органов чувств. Именно это имел в виду Парацельс, когда писал: "Человек обладает силой, позволяющей ему видеть своих друзей и обстоятельства, в которых они находятся, несмотря на то что люди, о которых идет речь, могут в это время находиться за тысячи миль".

(А. А. Горбовский. Пророки и прозорливцы в своем Отечестве. – М., 1990)

В конце прошлого века в окрестностях Бостона, в Америке, появилась одна ясновидящая, сразу привлекшая внимание публики своими сверхъестественными, всегда совпадающими с действительностью видениями. Во время своего путешествия по Америке к ней заезжал Поло Бурже, и знаменитый писатель-психолог, несмотря на свое скептическое отношение к этому явлению, был поражен ее способностью отгадывать. Он принес ей дорожные часы своего умершего друга, и ясновидящая, держа их в руке, рассказала ему о различных подробностях из прошлого этого человека, о его помешательстве и самоубийстве.

Вот что писали о г-же Пинерс газеты того времени.

"В научном мире она пользуется большой известностью. Четверо ученых особенно стоят за нее: профессор Кембриджского университета Мейерс, известный не только как экспериментатор, но и как моралист и философ, затем проф. Джеме, проф. Лодж и, наконец, доктор Ходжеон, известный своими разоблачениями и преследованиями, направленными против недобросовестных спиритов.

Г-жа Пинерс простого происхождения. Ей тридцать восемь лет, она замужем и имеет нескольких детей.

В ее внешности нет ничего напоминающего классическую колдунью. Занятия ясновидением придают ей немного утомленный вид. Взгляд ее беспокойный, голос медленный, певучий. Она засыпает без всякого постороннего внушения, держа пришедшего к ней за руку, и после нескольких вздохов и вздрагиваний перестает быть г-жой Пинерс и воображает себя другой личностью. По словам д-ра Ходжеона, ясновидящая в один из его визитов назвала себя Жоржем Пеламом. Этот Ж. Пелам, умерший за несколько недель до того при падении с лошади, был большим другом доктора. Он был адвокатом и выполнял обязанности корреспондента журнала Американского психологического общества в Лондоне.

– Ваш друг Жорж Пелам хочет вам что-то сказать, – обратилась ясновидящая к доктору.

– Пусть говорит, – ответил Ходжеон, удивленный тем, что слышит это имя от женщины, которая не могла его знать.

Тогда Ж. Пелам, через посредничество г-жи Пинерс, "рассказал" своему другу, что дела его после смерти остались в большом беспорядке и что его особенно мучит мысль о связке писем, лежащих в глубине одного ящика у него в комнате.

Пеламу очень не хотелось, чтобы эти письма попались его семье, и он умолял Ходжеона немедленно отправиться к нему и достать их.

Ходжсон счел все это за басню и не поехал, но через месяц ему пришлось раскаяться в этом: он узнал от родителей Пелама, что письма эти действительно нашлись. Взволнованный таким странным совпадением, Ходжеон решил продолжать наблюдения за ясновидящей. Он дал знать полиции о случившемся, предполагая, что сам Пинерс, муж ясновидящей, втайне рассылал агентов за сведениями. Полиция ничего не нашла. Тогда Ходжеон начал приводить к ясновидящей различных друзей Пелама, которых покойный через посредничество г-жи Пинерс всегда узнавал. Мало того, Пелам после смерти добился успеха, который немногим сыновьям выпадает при жизни: он заставил своих родителей поверить в Бога, рассказав им до мельчайших подробностей обо всем, что случилось с ним после смерти. На вопрос, касающийся его загробной жизни, Пелам, развязно ответил:

"No use kicking up a broil over nothing" (не надо без причины раздувать огонь)."

Подлинность события, о котором здесь рассказывается, подтверждает официальный протокол за подписью четырех заслуживающих доверия свидетелей.

Карл XI, отец знаменитого Карла XII, был одним из наиболее деспотичных, но вместе с тем и наиболее разумных шведских королей. Он ограничил чудовищные привилегии дворянства, уничтожил власть сената и стал издавать законы самостоятельно – одним словом, изменил все государственное устройство Швеции, заставив Государственные Штаты вручить ему самодержавную, неограниченную власть. Он был человеком просвещенным, храбрым, глубоко преданным лютеранской религии и совсем лишенным воображения. Карл только что лишился своей жены Ульрики-Элеоноры, которую весьма уважал и был огорчен ее смертью более, чем можно было ожидать от его сухого сердца. После этой потери он сделался еще более мрачным и молчаливым, чем прежде, и стал ревностно заниматься делами, посвящая все свое время работе. Окружающие приписывали этот усиленный труд потребности отвлекаться от тяжелых мыслей.

Под конец одного осеннего вечера Карл XI сидел в халате и туфлях перед ярко пылавшим камином своего кабинета в стокгольмском дворце. При нем находились одни из наиболее приближенных к нему лиц: камергер граф де Браге и лейб-медик Баумгартен, который любил хвастаться своим неверием во все, кроме медицины. В этот вечер король чувствовал себя нездоровым, и поэтому пригласил его к себе.

Вечер затягивался, но король, несмотря на привычку ложиться рано, не спешил отпускать своих собеседников. Склонив голову и устремив глаза на пылающий камин, он давно уже перестал разговаривать и скучал, но вместе с тем ощущал какой-то непонятный страх остаться одному. Граф де Браге, конечно, видел, насколько его общество было в этот раз в тягость королю, и несколько раз намекал, не пора ли его величеству отдохнуть, но отрицательный жест короля удерживал его на своем месте. Наконец доктор тоже начал говорить, что продолжительное бодрствование вредно для здоровья. На это Карл ответил: "Останьтесь, я еще не хочу спать".

Вскоре после этого он встал и, пройдясь по комнате, машинально остановился перед окном, выходившим на двор. Ночь была темная, безлунная.

Дворец, в котором жили впоследствии шведские короли, ле был тогда еще закончен; начавший его строить Карл XI проживал в старом дворце, стоявшем на вершине Ритергольма и обращенном главным фасадом на Мелярское озеро. Эго было огромное здание в форме подковы. Кабинет короля находился на одном конце, а на другом, напротив кабинета, был большой зал, в котором собирались Государственные Штаты, когда они созывались для выслушивания какого-либо сообщения от королевской власти.

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая