Ферма - Резаев Дмитрий - Страница 38

• Предыдущая
• 38/125
• Следующая

– Всем оставаться на местах и соблюдать спокойствие. По нашим сведениям, в зале присутствует опасный государственный преступник Альберт Трэш. По законам Охоты любой, заметивший Трэша, обязан немедленно сдать его гвардейцам ВБС либо убить на месте. Внимательно оглядите соседей. Сверьтесь с охотничьим сканнером. Рядом с ним могут находиться: клон толланской ветви…

Эдвард Шур не стал дожидаться, когда ему в грудь ткнут охотничьим сканнером. Он вскочил, выхватил из нагрудного кармана удостоверение и дурным голосом заорал на весь свой сектор:

– Я – офицер МБР! Вон они!

Его рука метнулась куда-то в сторону. Две тысячи лиц синхронно повернулись в указанном направлении.

– Южная трибуна, выход из сектора 6 «А», – надрывался Шур, – принять все меры к задержанию. Стрелять только усыпляющими.

На выходе из сектора 6 «А» началось какое-то движение. Со всего стадиона туда устремились охранники, гвардейцы ВБС, а также подвыпившие любители Охоты. Началась давка. Затрещали пластиковые сиденья, чье-то тело полетело с верхнего яруса вниз, женский визг на мгновение оглушил всех присутствующих. В мгновение все двадцать тысяч пришли в неистовство. Это был первый в истории финал Суперлиги, прервавшийся подобным образом.

Самарин, Сидхартха и Трэш, пробираясь к выходу, чувствовали себя достаточно уютно за спиной Эдварда Шура. Лакированные туфли последнего беспрерывно мелькали в воздухе, сталкиваясь с чьими-то подбородками и скулами. Вскрики обладателей скул и подбородков тонули в общем шуме.

Вырвавшись наружу из «Стэдион-Арена», беглецы не испытали облегчения. Громкоговорители руководили вновь начавшейся Охотой. Город в мгновение ока превратился в ощетинившееся желтыми наконечниками чудовище. Чудовищная гидра шевелила щупальцами в переулках и подземных переходах и тяжело дышала богохульником, дым от которого клубился зеленой тенью на вечернем асфальте. Брусчатые стены небоскребов стали еще выше. Сужаясь кверху, они заслоняли тускнеющее небо от беглецов. Кольцо сжималось.

– К Харперу! – заорал Сигизмунд Трэш. Эдвард Шур буквально оторвал дверцу от такси на воздушной подушке и, не обращая внимания на вой противоугонки, сел за руль. Самарин и Сидхартха едва успели смять кожу заднего сиденья, как взревел стартер, и омнибус почти вертикально ушел вверх. Метнулись в сторону несколько воздушных прогулочных шаров, какого-то зазевавшегося воробья сбило ветровым стеклом. Хриплый динамик вызвал водителя такси и предложил немедленно возвращаться в парк. Шур, не глядя, схватил его за покрытое желтой изоляцией горло, вырвал из гнезда и вышвырнул в окно. Разноцветные провода потянулись вслед, подрагивая пальцами размахрившихся концов.

Когда показались городские окраины, Сигизмунд Трэш неожиданно расхохотался. Его толстые щечки тряслись так комично, что Шур, несмотря на напряжение, улыбнулся.

– Поздравляю, – сказал он, не оборачиваясь, Самарину и Сидхартхе, – наш босс сошел с ума.

– Нет, ты ошибаешься, – отпарировал Трэш, – еще никогда я не был в столь здравом рассудке. Меня смешит ВБС. Огромная машина, правящая практически всей планетой уже пять тысяч лет, центр передовых технологий, не может справиться с четырьмя совершенно безобидными гражданами. Мало того, их сегодня публично унизила команда, принадлежавшая человеку, которого они объявили вне закона и сделали объектом Охоты. Или мы действительно сошли с ума и ничего не понимаем, или здесь что-то не так.

– Опять пять тысяч лет, – буркнул с заднего сиденья Самарин. Шур и Трэш, как по команде, повернулись назад. Шур даже перевел омнибус на автопилот.

– Он опять за свое? – спросил Трэш Шура.

– Да говорил же я тебе: парень – не при делах. Не веришь? Смотри. Самарин, как ты думаешь, какой нынче год на дворе?

У Самарина застучало в висках.

– 3060. Конец апреля.

– Кто тебе это сказал?

– Элиза Беккер во время тестирования. А потом, вы сами поминали теорию относительности, пространственно-временной континуум… Получилось, что на Земле прошла тысяча лет с момента моего старта. Все выглядело логично… Значит, прошло гораздо больше времени? Но зачем было врать?

– Это не Земля, Самарин.

Самарин выглянул в окно. Машину облепила тьма. Она была не похожа на ту черную бесконечность в казахской степи. Слово темнота он охотно заменил бы на мрак. Полный, беспросветный мрак. Это не Земля. Он один-единственный. Абсолютная единица. И за ним идет непонятная только ему одному погоня. Но ключ к отгадке обязательно должен быть. Самарин был исследователем и остался им здесь, среди непроходимого мрака. Он должен разобраться и расставить все на свои места. Возможно, в убежище пресловутого Харпера будет больше отгадок.

Так думал не только Самарин. Так думали все. И Сигизмунд Трэш, вцепившийся в приборную доску, чтобы не вылететь на вираже (он сидел как раз с той стороны, где Эдвард Шур так бесцеремонно оторвал дверь), и мирно спавший Сидхартха, всю свою жизнь доверивший хозяину и хладнокровно облетавший провода теперь уже бывший агент МБР Эдвард Шур. Они неслись к Харперу, надеясь на помощь. Надеясь разобраться в этом хаосе. Надеясь доказать свою невиновность. А возможно, просто понять. Понять, кто они такие на самом деле. Что осталось бы от этой надежды, которая гнала их по вечернему небу, если бы они знали о засаде в тайном убежище Харпера?

• Предыдущая
• 38/125
• Следующая