Запрограммированные - Ревич Ю. - Страница 1

• 1/2
• Следующая

В середине прошлого столетия в биологии произошло сразу два переворота. Первый общеизвестен – открытие двойной спирали ДНК и осознание того факта, что развитие живых организмов подчиняется информационным законам. Аналогия между процессом репликации ДНК, трансляции ее кода в РНК и последующей сборки белков на матрице РНК с одной стороны, и машиной Тьюринга с другой общеизвестна. На биологических семинарах все чаще стали звучать непривычные термины – «считывание данных», «кэширование», «запись информации», «надежность хранения информации» и прочие из арсенала прикладной математики и вычислительной техники. Уже в наше время (в 1994) известный криптограф Леонард Адельман (Leonard Adleman), один из авторов алгоритма шифрования с открытым ключом RSA, даже предложил идею вычислительной машины на основе ДНК. («ДК» # 2,2002 г. Прим. ред.)

Второй переворот прошел практически незаметно для широкой публики, ибо был не столь ярок и внезапен, и первоначально, казалось, представлял интерес только для самих биологов. В 30-х годах ХХ века выделилась в отдельную дисциплину наука о поведении животных – этология (сам термин придуман еще в 1859 Сент-Илером), и к середине века ученые подытожили и систематизировали огромное количество описательного материала, накопленного предыдущими поколениями, начиная еще с Бюффона и Кювье (Чарльз Дарвин до своего знаменитого путешествия на «Бигле» тоже занимался этими проблемами). Становление «новой» этологии связано в первую очередь с именами австрийца Конрада Лоренца и голландца Н. Тирбенгена, осознавших в какой-то момент нетривиальную вещь: поведение человека регулируется в основном теми же законами, что и поведение других стайных животных, причем разум в этом деле играет роль достаточно второстепенную. Вы представляете – испокон веков, по крайней мере, со времен возникновения христианства, человека ставили на второе место после Бога в картине мироздания. Выражение даже такое родилось – «братья наши меньшие» (спасибо хоть за «братьев»). И вдруг как-то разом прояснилось, что пчелы и муравьи имеют несравненно более высокую и совершенную степень социальной организации, что гиеновые собаки относятся к своим сородичам внутри стаи гораздо более гуманно, чем люди друг к другу, что поведение многих приматов практически не отличается от поведения людей в аналогичных ситуациях.

Закономерности, которые руководят поведением и людей, и животных, были названы «врожденными программами поведения». Они отличаются от компьютерных программ только некоторой вариабельностью, разбросом степени действия от одной особи к другой, и проявляются стохастически, а в остальном они, как и столь же статистические по природе законы квантовой механики, действуют неумолимо и неотвратимо. И подобно тому, как нажатие клавиши на клавиатуре ПК неизбежно вызывает соответствующую процедуру из BIOSа, некий внешний стимул вызывает из подсознания определенную программу поведения.

Пчелы (создавшие одну из самых совершенных социальных организаций в природе) и муравьи – животные коммунальные (или социальные). Если бы люди произошли от пчел, построить коммунизм для них не составляло бы никаких проблем – наоборот, попытки построения иерархического социума в стиле феодального государства или общества, основанного на капиталистической конкуренции, для них заканчивались бы так же плачевно, как для нас уравнительные эксперименты «красных». Реально же у нас, как и у значительного большинства высших животных, совершенно иные программы поведения. По мнению К. Лоренца[1], В. Дольника и других этологов, мы животные стайные. И просто выйти за пределы врожденных программ нам так же невозможно, как компьютеру выполнить программу, написанную для MacOS на РС с установленной Windows (но аналогия тут простирается гораздо дальше, чем вы думаете – подобно тому, как для компьютеров существует специальный софт, позволяющий, к примеру, в Linux'е имитировать среду Windows, так и программы поведения можно обмануть – об этом речь дальше).

Основные законы, которые управляют стаей (они практически одинаковы для всех стайных животных, так что с некоторыми вариациями, связанными с биологическими особенностями каждого вида, справедливы и для человека, и для павиана, и для овцы, и для волка, вороны или голубя) можно кратко сформулировать так: агрессия, доминирование и иерархия.

Этологи вкладывают в понятие агрессии несколько иной смысл, чем мы в обыденной жизни. В быту всякое нападение считается агрессией, в то же время ученые квалифицируют агрессию как любое проявление ярости, ненависти и злобы, необязательно сопровождающееся нападением. Причем, когда волк нападает на зайца или лев на зебру, это вовсе не агрессия – хищник при этом совершенно равнодушен к своей жертве. А вот семейный скандал или арабо-израильский конфликт – типичный пример агрессии.

В отношении агрессии крайне важно усвоить три вещи: во-первых, это не какое-то качество, присущее лишь отрицательным персонажам. Агрессивность – такая же программа поведения, как все остальные, и присуща всем животным, только в разной степени (есть более агрессивные и менее агрессивные особи). Во-вторых, агрессивность имеет свойство накапливаться. Если долго нет объекта для сброса накопившейся агрессии, то ее внезапная и ничем вроде бы не мотивированная вспышка обеспечена – так на пустом месте возникают яростные, с битьем посуды, скандалы между мужем и женой (через пару часов оба тайно недоумевают: чего ссорились-то?). В-третьих, агрессия имеет способность переадресовываться. Скажем, самый затюканный в стае голубь, которому страх не позволяет напасть на более высоких по рангу товарищей, просто в ярости клюет землю. Человек в аналогичной ситуации стучит кулаком по столу и ругается дома вместо кабинета начальства.

Ну как тут не вспомнить споры о пользе и вреде компьютерных «стрелялок»?! С точки зрения этолога, это споры пустые, так как выплеснуть накопившуюся агрессию таким способом – только на пользу обществу (кроме, разве что, немногочисленных случаев патологического пристрастия).

Агрессия есть механизм установления доминирования и иерархии. В любой группе животных так же, как и в человеческом коллективе, быстро устанавливаются отношения доминирования-подчинения – У. Голдинг замечательно описал такой процесс в «Повелителе мух». При этом вовсе не обязательно, чтобы иерархические отношения устанавливались в кровавых стычках – в подавляющем большинстве случаев достаточно демонстрации агрессивности, а иногда и этого не требуется: вспомните, как иногда, знакомясь с некой личностью, вы по выражению лица, улыбке, прищуру глаз и манере ходить уже через две минуты точно знаете: это лидер, и мне с ним не тягаться.

Интересно также, что, по наблюдениям этологов, установившийся лидер-доминант в животной стае вовсе не обязан иметь какие-то выдающиеся качества – он может быть не самым сильным, не самым опытным, может заботиться о стае, а может на нее плевать. Единственные безусловно необходимые ему качества – способность выдерживать чужой прессинг, быстро оправляться от поражения и иметь повышенный уровень агрессивности. Известный профессор-этолог Виктор Рафаэльевич Дольник пишет[2]: «Стихийно получивший руководящее положение человек, если он не только доминантен, но еще и умен, талантлив, порядочен, добр и заботлив, обеспечит всей группе очень большой успех. Причем у людей вклад такого доминанта может быть (в отличие от животных) неограниченно мощным. Вспомните выдающихся лидеров-ученых, конструкторов, тренеров […]».

• 1/2
• Следующая