Одиночество-12 - Ревазов Арсен - Страница 46

• Предыдущая
• 46/113
• Следующая

– Самое существенное – то, что происходят со мной сейчас. Вы не ответили на последнюю часть моего вопроса. Мы в метро?

– Мы под землей. Больше я сказать не могу.

Я уже слышал от него эту фразу. Да, больше он наверно, не скажет. А мне плевать. Усиливаем отмороженность. (Может, пену изо рта пустить? Я видел как зэки для устрашения делают пену из собственной слюны). Я набрал воздуха полный рот, чтоб крик получился громче, чем в первый раз.

– Свободы хочу!!! На волю веди, начальник!!! Воздуха мало, слышишь? Старшого зови, волк позорный!!!

У меня засаднило горло, и я чуть сам не оглох от собственного крика. ФФ сделал вид, что я просто поинтересовался можно ли поговорить с его руководством.

– Я – Урей. У меня вторая степень посвящения в Братстве. Старше меня по иерархии есть всего один человек. Джессер Джессеру. Ему не до вас.

Я решил отдышаться и помолчать какое-то время. ФФ тоже молчал. Я медленно закурил сигарету. Искусство делать правильные паузы очень ценилось в тюрьме. Но если сейчас ФФ исчезнет, то придется опять вызывать его криком, поэтому я решил продолжить наше общение. Причем для контраста нормальным человеческим голосом.

– Хорошо. Из уважения к вашему высокому званию, я делаю вам уступку. И продолжаю спрашивать. Это вы вытащили меня из тюрьмы?

– Да.

– И посадили меня в нее вы?

– Да.

– А зачем?

– Во-первых, чтобы изолировать вас от ваших поисков. Вы слишком далеко зашли в них. Во-вторых, чтобы исключить вас из обычной жизни, не убивая. В-третьих, чтобы показать вам, что оказывать нам противодействие – абсолютно бессмысленно и смертельно опасно.

– Но выходит, что братоубийством вы не занимаетесь? Приятно знать, что можно, наконец, расслабиться.

– Ваш друг Илья Донской был членом Братства.

– О Боже! Химик… А за что вы его? И Лилю? И Старикова?

– Ликвидируют ненужных, непокорных или потерявших разум.

– Послушайте! Я не хочу в ваше Братство. Оно убивает, кого хочет!

– Вас еще не ликвидировали именно потому что вы можете быть приняты в Братство. Если вы откажетесь – вы умрете. Если вы не сможете пройти процедуру посвящения – вы умрете. Если вы попытаетесь нарушить любой из обетов – вы умрете.

– Я смотрю, мне, как тому Греку, придется серьезно потрудиться, чтобы остаться в живых.

– Брат Иосиф! Перестаньте паясничать. Смех и шутки уводят вас от понимания истинных ценностей нашей жизни.

Я задумался над этой фразой. Ну да. В церкви, вроде, тоже шутить не принято. И уже несколько человек в жизни советовали мне «быть посерьезней». Как же определить, когда смех уместен, а когда не очень? Умберто Эко об этом что-то писал…

– Брат Федор. Я пытаюсь разобраться в истинных ценностях вашего Братства вот уже несколько недель. Не могли бы вы в двух словах изложить их? Знаете так, конспективно?

– Цель жизненного пути для Посвященного в Третью Степень: реализовать себя, принеся пользу Братству и Земле, и заняв после земной смерти достойное место в Параллельном мире. Цель путей хатов Высоких Степеней Посвящения вы знать не должны.

– Земля?! Параллельный мир?!

– Земля – это место, которому мы служим, пока на нем живем. Параллельный мир – это место, куда мы попадаем после смерти.

– Честно говоря, я еще не привык к идее Братства. А теперь еще к земле привыкать.[58] Могу я ознакомиться с вашими рекламными материалами? Буклеты, брошюры? Хотелось бы, кстати, и уставные документы посмотреть…

ФФ брезгливо фыркнул и замолчал. Мне показалось, что сеанс связи закончен, и я даже немного расстроился. Но вскоре стены, пол и потолок погасли. Я оживился, ожидая продолжения спектакля.

Через секунду вокруг меня стало происходить нечто несусветное. Под какую-то странную оглушительную музыку, вроде Баха в техно-обработке, на всех четырех стенах, на полу и на потолке развернулось видео-действие. Причем на каждой из шести плоскостей разное. Я какое-то время поозирался. Попытался успокоить себя мыслью, что обратную проекцию придумали не вчера. Потом меня начало подташнивать как с тяжелого похмелья.

Я услышал как монотонный голос уставшего под утро обдолбанного ди-джея произносил: «Дейр-Эль-Бахри-Калипсол-Одиночество-Дейр-Эль-Бахри-Калипсол-Одиночество-Дейр-Эль-Бахри-Калипсол-Одиночество».

Я вернулся в свой угол и попытался сконцентрироваться на том, что мне собственно хотели показать. Видеоряд был несколько рваный. Египетские кадры храма Хатшепсут сменялись какими-то таблицами, причем такими мелкими, что разобрать в них что-нибудь было совершенно невозможно. Да вряд ли и требовалось. Потом шли какие-то всем известные кадры хроники вроде сцены падения Близнецов 11 сентября. Они плавно перетекали в совершенно навороченный сумасшедший абстрактный ежесекундно изменяющийся скрин-сейвер из которого вдруг вырастало число 222 461 215. Потом на экране появлялась двухголовая змея из обоих ее ртов вываливались буквы, которые складывались некие титры, ясно и хорошо читаемые вроде: «Послушание – Размножение – Приумножение». Потом шли какие-то кадры очень странных массовых сцен. Кажется, похороны жертв американских бомбежек во Вьетнаме. Потом опять что-то напоминающее лазерное шоу в огромном опустевшем городе, без людей и машин, – фантасмагорические огромные узоры на улицах и небоскребах,

Затем неожиданно все погасло, только на каждом правом углу всех стен, пола и потолка осталось такое знакомое мне число: небольшое, ясное белое на абсолютно черном фоне. 222 461 215. Со всех сторон. Музыка ослабела, хоть и не исчезла, а механический обдолбанный голос стал произносить полную абракадабру:

Фильм кончился. Стены вновь засветились коричневым светом. У меня появилось чувство, что мой мозг разрезали на двенадцать более или менее равных кусков. Я только не мог понять, откуда я знаю, что именно на двенадцать. Я закрыл глаза и попытался поразмышлять о том, как мне жить с тем, что я только что услышал.

Но вместо этого мне почему-то пришли в голову мысли о дороге. Какой-нибудь дальней дороге в поезде с прокуренным грохочущим тамбуром, запахом угля от титана с кипящей водой, и горячим чаем от толстенькой сорокалетней проводницы. Куда-нибудь подальше. В провинциальный русский город. Город с минимальным количеством новых русских, хатов и прочего дерьма со сверхценными идеями.

Незаметно мои мысли соскользнули на поезд как таковой. Вода для чая до сих пор, с паровозных времен, в русских поездах иногда греется углем. Если поезд везет не электровоз, а тепловоз. А чем, интересно, до электрических времен освещался вагон? Свечками? Так ведь на каждой стрелке горячий воск должен быль разлетаться в разные стороны!

А как же фары паровоза в доэлектрическую эпоху? Он что, так в полной темноте и ехал?

Тут я задумался. Целых три поколения, в течение 75 лет садились вечером на поезд в Питере и приезжали утром в Москву. А потом пересаживались на извозчиков, без всяких такси или метро.

Мои размышления кончились. Я услышал дребезжащий голос ФФ.

– Брат Иосиф! Вы готовы к церемонии посвящения?

– Я очень устал. Я хочу пить.

– Сейчас нельзя. Скоро вам введут специальный препарат, после чего вы перейдете на некоторое время в параллельный мир. Если вы оттуда вернетесь, вы прочтете вслух некоторый текст. После этого получите дальнейшие инструкции.

– Что значит, если вернусь?

– Если у вас нет генетической предрасположенности, то вы не вернетесь из параллельного мира. Но мы получили образец вашей крови и уверены, что посвящение пройдет удачно.

• Предыдущая
• 46/113
• Следующая