Бытие - Брин Дэвид - Страница 68

На третий день после приводнения Хакер начал зарабатывать себе на хлеб. Отчасти из чистой скуки – его обеспокоило, что племя странных дельфинов кормит его, как какого-то беспомощного младенца.

К тому же, по мере того как третий день сменился четвертым, четвертый – пятым, и так далее, все сильнее становилось необычное, крепнущее ощущение – за неимением лучшего термина можно назвать так, – что это его, Хакера, племя. По крайней мере временно.

Поэтому, если стая добывала рыбу на обед, он помогал держать рыболовную сеть и старался не вздрагивать, когда загонщики гнали прямо на него косяк рыб – огромная масса серебристых и синих стрел сама казалась огромным существом, бьющимся в смертоносной сети, а также о его маску и руки. Каждый раз челюсть Хакера зудела от напряженного субвокального звука этой схватки и от мощных щелканий китообразных, которыми они одновременно ошеломляли и приманивали свою добычу. Эта сложная многоуровневая песнь, казалось, соединяла в себе искреннее сочувствие к рыбе и почти кошачье наслаждение ее трудным положением.

Думаю, это определяется в первую очередь тем, охотник ты или дичь. Я понятия не имел, что море может быть таким шумным и таким музыкальным. Или что жизнь здесь, внизу, так… безжалостна.

Это не был подводный мир Диснея. У лесного оленя и кроликов промежутки мира и спокойствия гораздо длиннее. Но здесь, внизу? Все время нужно быть настороже.

Вернее, слушать. Текстура вибраций окружала и ласкала Хакера – такого он никогда не испытывал на берегу, – плескалась сложными, переплетающимися песнями опасности, обещаний и далекой борьбы. Конечно, одной из причин такой повышенной чувствительности стал имплантат в зубе. Барабанные перепонки еще не оправились от многодневного ракетного грохота, и имплантат предоставлял звуку иной путь, гораздо более близкий к восприятию дельфинов.

Потом были еще эти глупые игры, в которые мама играла с нами, детьми. Обращалась с нами как с личным виварием.

На самом деле он не жаловался.

Лейси будоражили новые научные достижения, и она использовала мальчиков как добровольные – а порой и ропщущие – объекты экспериментов. Узнав, что человека можно научить эхолокации, она завязывала сыновьям глаза и заставляла ходить, щелкая языком, – так чтобы они слушали звуки, отраженные от стен и диванов… даже от слуг, стоявших в комнате. Оказалось, таким образом можно находить дорогу – конечно, не без синяков и шишек. Позже на вечеринках Хакер находил применение этому навыку, однажды даже заработал премию – торт.

Но кто бы мог подумать, что я использую это умение в таком месте?

Даже дельфинов, казалось, удивляли его способности. Некоторые из них проводили с Хакером больше времени, терпеливо наставляли его, как ребенка, который учится ходить.

В обмен он ощупывал каждого члена племени от носа до хвоста и руками в перчатках чистил раны и убирал паразитов. Особенно неприятными были плавучие поля пластика, который не тонет и не разлагается, но застревает в углублениях тела, даже в корнях дельфиньих зубов. Хакер стал делать это ежедневно, а также тщательно убирать грязь с жаберных щелей на своем шлеме. Но пластик и грязь постоянно возвращались. Иногда облака пластиковых обломков делали хрустальную воду мутной и темной.

«Как в этом можно жить?» – дивился Хакер, плывя вместе со спутниками над морским дном, усеянным человеческими отходами всюду, куда бы они ни отправились.

Тем не менее Хакер начинал привыкать к этой жизни. Со временем страх утонуть или быть унесенным течением ослаб, и клаустрофобия, вызванная постоянной жизнью в скафандре для выживания, – тоже. И он в который раз сделал мысленную заметку – вложить деньги в компанию, изготовляющую эти скафандры. Конечно, если он когда-нибудь вернется в свой мир.

Ночью он расслаблялся, чего не бывало уже давным-давно, а то и вообще никогда, дремал под щелканье дельфинов, проникавшее через челюсть в его сны. На пятое или шестое утро и во все последующие дни он все ближе подходил к пониманию способа общения дельфинов.

Однажды в какой-то передаче о природе я видел, как специалист по дельфинам объяснял, что эти существа просто умные животные, умеющие подражать и обладающие рано развившейся логикой, может быть, еще основами семантики – на уровне шимпанзе или чуть более высоком. Он говорил, что действительность опровергает старинные фантазии о том, что у дельфинов есть собственный язык и культура.

Какой тупица!

Хакер укреплялся в своем давнем мнении: так называемым специалистам обычно не хватает здравого смысла, чтобы отличить верное от ложного.

Несмотря на данное себе обещание, он скоро потерял счет дням и ночам. Более того, со временем Хакер перестал вспоминать о спасателях. Когда в воде разносились звуки двигателя, он не бросался лихорадочно на поверхность. Это происходило часто, но хотя он видел вдали лодки или самолеты, те были слишком далеко и ни разу не откликнулись на его крики или размахивание руками.

Неустанные покачивания течений и приливов ослабили гневные тирады о мести и судебных исках. Погруженный в постоянную звуковую болтовню дельфинов, Хакер начал сосредоточиваться на повседневных проблемах племени: два молодых самца подрались и толкались носами и плавниками, обмениваясь хриплыми щелканьями и кусая друг друга, пока взрослые не вмешались и насильно не разделили драчунов.

Используя сочетания произнесенных слов, жестов и все более обогащающегося словаря щелканий, Хакер навел справки и узнал, что у одной самки (ее сложное имя переводилось как «Голубая Леди») началась течка. У молодых дельфинов не было надежды спариться с ней – взрослые самцы держались гораздо ближе, – но нервная энергия нуждалась в выходе. По крайней мере никто не был серьезно ранен.

Один пожилой дельфин – Мягкое Желтое Брюхо – застенчиво подставил Хакеру грудные плавники, и Хакер ножом выковырял несколько червеобразных кровососов. Дельфин жалобно щелкал, но даже не вздрагивал.

– Вам следует обратиться к настоящему врачу, – ежедневно говорил Хакер китообразным.

# Помощники ушли, —

попытался объяснить щелканьем Желтое Брюхо. Хакеру пришлось трижды просить, чтобы он повторил объяснение.

# Плавники нуждаются в руках. Руках помощников.

Что только подкрепило медленно возникающую у Хакера теорию: с этими существами что-то сотворили. Какое-то вмешательство сделало их отличными от остальных. Превратило в разновидность, непохожую на прочих представителей их вида. Но что именно? Загадка все больше бросалась в глаза, когда он видел особенности поведения, которые не мог считать естественными.

В то же время ответ Желтого Брюха зажег искорку в сознании Хакера – в той его части, что отведена осторожности и подозрениям. В последнее время эта часть сознания спала, но ничто не могло уничтожить ее, изъять из его характера. Во всяком случае, полностью.

А что, если эта доброта ко мне имеет двойное дно? Может, мы не случайно держимся в стороне от лодок и берега? Или от групп спасателей, которые, конечно, разослали Лейси и Марк?

Им полезно держать при себе человека.

Может, они не собираются меня отпускать.

Хакер снова задумался о выживании. Племя кормит его, удивительный скафандр поддерживает его жизнь, но у пребывания человека в таком состоянии все же есть пределы. У меня зудит все тело. Человек не приспособлен к постоянному пребыванию в соленой воде, и на моей коже, должно быть, отложилось много соли. От отходов организма нетрудно избавляться… но что, если забьются жабры или опреснитель? Он уже заметил признаки их выхода из строя.

Тем не менее пока его жизни ничто не угрожало.

Но вот мама, брат, три подружки, четыре профессиональных клуба и моя инвестиционная компания – все они без меня оказываются потерявшими управление. И спасатели, которых Лейси, несомненно, разослала по всему Карибскому морю.