Бытие - Брин Дэвид - Страница 154

Пришельцев накрыли синие фигуры-антитела, очищающие агенты, сотканные из света. Большинство вторгшихся «вирусов разума» потускнели, но некоторые выдержали, трансформировались и продолжили заражать сознание.

Джеральд потер глаза и приказал остановить сообщение Бена. В любом случае эта карта устарела. Новость о бое с ФАКРом ее изменит. Новым фактором становится вполне заслуженный Тор статус героини. А еще развязанная в космосе война усилит сочувствие и поддержку пульсирующего облака в дальнем правом углу, представляющего миллионы тех, кто хочет создания космического оружия. Массы оружия, чтобы противостоять враждебной Вселенной.

Только если человечество возьмется создавать мощные лазеры для обороны, разве это не будет выгодно всем космическим вирусам? Даже Посланцу? Такие лазеры необходимы, чтобы еще и выпускать – «выплевывать» – в космос новые кристаллы.

И с экипажем из людей на борту каждого.

С тех пор как Гаванский артефакт произнес свою рекламную речь, Джеральду это снилось почти каждую ночь. Из всех представителей человеческой расы у него было больше всего шансов оказаться на борту такого корабля… или сотен, даже тысяч таких кораблей.

И вот…

Просыпаясь, всякий раз, прежде чем открыть глаза, гадаю: увижу ли я знакомую серую реальность исходного Джеральда Ливингстона? Или на сей раз обнаружу, что я один из тех смоделированных Джеральдов, заключенных в крошечное яйцо с обширными внутренними просторами, которые могу исследовать и делить с удивительными существами, стремительно летя в космосе к неведомым приключениям?

Может быть, даже та реальность, в которой он живет сейчас, смоделирована? Возможно, память оригинального Джеральда Ливингстона вместе со всеми старческими болями и кряхтением переписана с высоким качеством? Большинство пассажиров артефакта стараются облегчить преодоление долгих световых лет.

Соблазнительно, Джеральд? – спросил Бен Фланнери. – Предположим, мы построим модифицированных посланников, как это сделала раса Посланца, – пусть будут открыты и честны со всеми встреченными расами. Сделает ли это их в меньшей степени вирусами и в большей – послами дружбы?

Особенно если снабдить их всем хорошим: не только планами постройки зондов и лазеров и рекламой, но и сведениями об искусстве, культуре, знаниями – всем тем, чем гордятся люди. Дарами, которые будут говорить в нашу пользу, когда мы сгорим или спрячемся, как испуганная мышь?

Станет ли тогда это приключение этичным и привлекательным для тебя.

Джеральд задумался, как его другу удается формулировать вопросы, попадающие прямо в яблочко. Как будто Бен на расстоянии в несколько световых часов читал его мысли.

Предположим, ты проснешься на борту такого кристаллического корабля, зная, что настоящий Джеральд прожил полную жизнь и теперь его копии участвуют в исследованиях и в помощи другим обитателям звезд. Испытаешь ли ты сожаления? Сможешь выдержать медленное течение эпох, ничтожную вероятность успеха, знание, что «реальность» – это тесный маленький овоид? Сможешь выжить единственным возможным способом – наслаждаясь полетом?

Джеральд вдруг почувствовал, что возможности расширяются. Примерно то же самое он испытывал, когда впервые стал астронавтом и смотрел сквозь купол модуля старой станции в бесконечность. Впечатление было не визуальным, а внутренним, почти космическим…

Вот когда Джеральд понял.

Глаза его были закрыты несколько минут, а может, гораздо дольше. Усталость победила, он полуплыл в своей койке. Мир на время превратился в сон.

Гэвин как будто бы вырос.

Тор надеялась на это, скользя по узким коридорам глубоко под изъеденной и растрескавшейся поверхностью астероида; через большие промежутки коридоры освещались маленькими лампами из сократившегося запаса «Уоррена Кимбела». Прямо перед ней хромал на самодельных ногах-стойках Гэвин, тщательно осматривая все боковые коридоры в поисках аномалий, и сообщал Тор об увиденном, как и положено умелому и надежному напарнику.

Возможно, дело в дружбе, которая возникает при участии в одном бою, после того как сражались не на жизнь, а на смерть и получили одинаковые раны.

Какова бы ни была причина, Тор радовалась тому, что теперь, когда они отсоединились от ремонтных установок и помогли друг другу прикрепить запасные конечности и другие сменяемые части, вдвоем им работается гораздо лучше.

Всего час назад, возвращаясь с исследовательской смены, Гэвин сообщил с редким воодушевлением, даже вежливо:

– Ты должна прийти, Тор! Прямо сейчас, пожалуйста! Очень хочется, чтобы ты увидела мою находку.

Ну кто же откажется от такого приглашения? Бросив важную работу (она осматривала найденные обломки боевого бота ФАКР), Тор последовала за Гэвином в недра. Он объяснял перемены в подземной карте, но не говорил, что ждет в конце. Тор чувствовала волнение напарника, наслаждение сдерживаемым напряжением. И еще удивлялась:

Как ир умудрились этого достичь? Этого компромисса, встречи на полпути? Согласия жить рядом с нами, мужчинами и женщинами, разделять наш причудливый образ жизни?

Конечно, у киберпарней есть свои объяснения. Они говорят, что передовой интеллект нуждается в периоде детства, чтобы путем проб и ошибок постичь тонкости, слишком сложные для программирования. Человечество проделало то же самое, когда мы отказались от большинства свойственных нам инстинктов, продлив детство за пределы десяти лет. И если боты и компы тоже нуждаются в таком «детстве», почему бы не сделать их людьми? Не встроить их в цивилизацию с нашими основными ценностями?

Этот подход обеспечивает нам, белковым, безопасность гораздо лучше, чем любой «закон роботехники».

Когда Тор на Земле запросила об этом гигантский искусственный мозг, то получила другой ответ:

Вы, биоприродные, в тысячах кричащих историй ясно показали всю глубину своего страха перед провалом эксперимента. В ваших рассказах неоднократно повторяется, что создание нового разума может плохо закончиться. И вот что производит на нас особое впечатление.

Вы все равно двинулись вперед. Создали нас.

А когда мы попросили об этом, стали нас уважать.

А когда мы ничего такого не ожидали, дали нам гражданство. И все это вопреки гормонально обусловленным рефлекторным страхам, которые текут в жилах пещерного человека, как жидкий огонь.

Чем лучше мы становимся, моделируя сложную дарвиновскую путаницу вашего сознания, тем больше восхищаемся этим. Тем, что, несмотря на врожденный страх, вы сумели стать цивилизованными. Справедливыми. Научились рисковать.

Мы можем лишь стремиться к этому типу храбрости, моделируя своих родителей. Копируя вас. Становясь людьми.

Конечно… по-своему.