Миллион и один день каникул. Гум-Гам - Велтистов Евгений Серафимович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/38
• Следующая

— Я найду новую планету — планету для игр! — горячо сказал космический путешественник, обращаясь к Максиму. — Пускай там никого не будет!

Только ты и я! Нам всегда весело. Жди моего знака!

Он вытащил синий камень и, чуть помедлив, подбросил его в воздух.

— Прощайте! — крикнул Гум-гам ребятам. — Не скучай, Максим!

Зазвенело в ушах от лопнувшего шара. Да еще что-то стукнуло о землю. Это свалился Леша Попов, оказавшись без гамака.

— Ничего, — проворчал он, потирая бок, — совсем и не больно.

Никто не засмеялся. Приятели разошлись.

Максим сидел на корточках возле клумбы. Печально смотрел на засохшие комки земли. Так одиноко, наверное, чувствует себя человек в пустыне. Ни друзей рядом, ни пучка травы, ничего живого. Одна Голая земля. И вдруг Максим вскочил: он заметил синее пятнышко. Неужели цветок? Его, Максима, цветок!…

Когда весной взрослые вскапывали клумбу, садовник дядя Егор дал Максиму горстку семян, и мальчик бросил их в землю. Он не надеялся, что из этих крупинок появятся на свет живые цветы, но каждое утро подбегал к клумбе: а вдруг что-нибудь выросло? День ото дня твердела под солнцем земля, и вот через прочную корку пробился упругий стебель, а на нем синела чашечка цветка. С удивлением, даже с испугом смотрел Максим на цветок.

Неожиданно мягко засветилась, заголубела клумба, и Максим попятился. Сначала он удивленно хлопал ресницами, потом рассердился. Так ведь не бывает, чтоб за одну секунду расцвела вся клумба! Кто это подшутил над ним? Ведь ни у кого из ребят уже не было лунада!

Над домом проплывало одинокое облако. Тень от него накрыла клумбу. Тяжелые капли упали на Макушку мальчика, и он, подняв голову, замер. Сквозь хмурую синеву виднелась чья-то фигура. Там, на дождевом облаке, кто-то сидел или лежал. Гум-гам! Он летел на этом облаке!

Гум-гам лежал очень грустный, лежал в дождевой луже и смотрел с вышины на знакомый двор. Он слышал голоса ребят и видел, что игра продолжается без него. Он заметил стоящего перед клумбой Максима, махнул ему рукой и прошептал:

— Р-раз!

Вспыхнуло внизу синее пятнышко — клумба, и Гум-гам улыбнулся. Он сделал прощальный подарок другу, перед тем как искать новую планету.

А ребята внизу кричали:

— Догоняй!… Чурики, я в круге… Кто со мной запускать ракету?… Лезь выше, еще выше!…

Мир снова принадлежал им, игрунам без лунада. Не только этот двор поля и леса, откуда летел пахнущий травой зеленый ветер, теплые и холодные моря, посылавшие прозрачный летний дождь, невидимые днем звезды и самая близкая, самая яркая на небе звезда — Солнце. Игруны без лунада, они не умели летать на облаке, проходить мимо стены, переворачивать в воздухе лесенку. Но они всегда верили, что когда-нибудь будут играть во все на свете, как Гум-гам. И они бежали навстречу своему будущему, играя пока в обычные салочки; падали, обдирая колени, вскакивали и снова ловили друг друга; гоняли по траве мяч, копались в песке, запускали по локоть руки в теплую черную землю, из которой — они знали это точно — вырастает все живое…

— Лови!… Бросай!… Бей!… Эх ты, растяпа… Молодчина, вот это удар! — звенели летящие к солнцу голоса.

И Максим что-то кричал и махал улетавшему другу. Когда облако скрылось за крышей, ой снова нагнулся над клумбой, разыскивая свой цветок.

…Облако, на котором лежал Гум-гам, спокойно плыло над полями. На берегу узкой речки Гум-гам увидел две маленькие фигурки и рядом фигуру побольше. Он печально усмехнулся, он знал, кто это… Сергей и Мишка… Они ведь договорились идти с отцом на рыбалку…

А рыболовы и не подозревали, что над ними парит Гум-гам. Они вообще не замечали ни падавших сверху капель, ни самого облака. Застыли под зеленым кустом, уставились на поплавки: один красный, второй желтый, а третий из обыкновенной пробки.

Со своей вышины Гум-гам, конечно, не мог видеть, как дрогнул, заюлил на воде пробочный поплавок, как натянулась леска и сверкнул на солнце пустой крючок.

— Эх, сорвался! — огорченно сказал дядя Захар. — Какой окунек сорвался!

Мишка и Сергей плясали возле воды.

— Я видел его, видел… — бубнил под нос Мишка. — Я чуть в речку за ним не бросился!

— И я сперва так обрадовался, — подхватил Сергей, — будто он на мою удочку попался.

— Ничего, — успокоил ребят отец. — Он от нас не уйдет!

А Гум-гам крикнул сверху:

— Счастливого улова!

Но он был уже далеко, и приятели его не слыхали.

В сумерках рыболовы покинули тихий берег. Они ничего не поймали, и Мишка сказал Сергею:

— Жаль, нет лунада. А то тащили бы мы полное ведро окуней…

Но через несколько минут ребята забыли про лунад. Они шли след в след по росистому лугу, и трава, гладкая и упругая, шлепала их по ногам. Была серебристая лунная дорога, которая вела, казалось, в небо. А на шоссе, как семафор, высился столб. Возле него, негромко разговаривая, стояли какие-то люди.

Подъехал к столбу автобус и забрал всех счастливых рыболовов — с пустыми ведрами и с полными.

Опустела лунная дорога. Один только человек смотрел сверху, как тянется она бесконечно в набитую звездами темноту — туда, где ждет его пустой дом, где ждет его строгий Автук. Гум-гам все еще не решался покинуть свое облако…

В тот же вечер на улице Гарибальди объявился говорящий ящик. Первым узнал об этом электрик. Он возвращался с работы и возле аптеки услыхал тихий, жалобный вой. Электрик догадался, что это злые озорники посадили в ящик из-под мороженого кошку. И он обязательно освободил бы ее, если б в тот момент ветер не сбросил с подоконника горшок с цветком.

Горшок трахнулся у ног электрика, брызнув во все стороны осколками. И в этом тоже не было ничего особенного: так неожиданно всегда падают цветочные горшки, когда их сдувает ветер.

У электрика еще с утра было плохое настроение: на одной из темных лестниц он менял старые провода и ему на голову упал железный щиток. Поэтому, когда у, его ног бомбой взорвался горшок, электрик отскочил в сторону, крикнул в темное окно:

— Эй, вы, осторожней! Голову проломите! — и быстро пошел прочь. Он, конечно, забыл про несчастную кошку.

Но тут за его спиной кто-то громко чихнул и заорал хриплым голосом:

— Огонь! Пли! Огонь!…

Электрик оглянулся: ни души. Только подойдя к дому, он вспомнил про странные крики и подумал, что в ящике вовсе не кошка. Возвращаться уставшему человеку было лень, и он рассказал девочкам, скучавшим у подъезда, что у аптеки стоит говорящий ящик, на котором написано: «Мороженое».

Девчонки понеслись по улице.

Электрик ошибся совсем немножко: то, что он принял за кошачий вой, было на самом деле пением. Максим, который давно уже сидел в ящике из-под мороженого, решил, что так приятней проводить время. Вообще Максим поет неплохо. Но даже заслуженный артист вряд ли спел бы хорошо, если бы его колени упирались в подбородок, а макушка касалась холодной железной крышки. Правда, заслуженных артистов никто не заставляет петь в таком неудобном положении. А Максим залез в ящик сам.

Он сердился на весь мир, и прежде всего на приятелей. Как быстро они забыли о Гум-гаме, как легко отказались от лунада! Бедный Гум-гам… Мечется сейчас среди звезд, ищет новую планету, а Автук следит за ним…

В ящике было темно, душно. Максим чувствовал себя таким же одиноким, как Гум-гам на дождевом облаке. И чтобы развеселить себя, он сначала громко запел, а потом от скуки стал стучать ногами в крышку и закричал страшным голосом:

— Огонь! Пли!…

Как вдруг тоненький голосок спросил:

— Эй, кто тут есть?

— Не подходите! — прорычал Максим. — Я буду стрелять!

Раздался шепот. Кто-то всхлипнул. Потом — так-так-так-так-так! быстро простучали по асфальту сандалии и стихли вдали.

• Предыдущая
• 34/38
• Следующая