Мир, где все наоборот - Коган Татьяна Васильевна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/55
• Следующая

Велецкий открыл было рот, чтобы произнести длинную назидательную речь, но вдруг осознал, что этот ушлепок, когда-то осквернивший невинную девушку, недостоин объяснений. Пусть существует со знанием того, что кто-то ненавидит его и не остановится ни перед чем, чтобы разрушить его жизнь. Сергей кивнул охраннику:

– Поработайте над ним. У вас десять минут, – и направился к двери, но услышал шипящий от ненависти голос:

– А хорошая?

Велецкий обернулся, с недоумением посмотрев на Гладко.

– Ты сказал, есть и хорошая новость, – процедил Макс, сжимая кулаки за спиной.

– Ах, это, – Сергей улыбнулся. – Хорошая новость – это то, что ты останешься жив. – И вышел из кабинета.

Рита покинула кафе задолго до конца рабочего дня. Срочных дел не было, погода стояла хорошая, под стать ее настроению. Кроме того, она планировала навестить своего друга, которого бессовестно забросила. Разборки с бывшим любовником вывели ее из равновесия, и понадобилось некоторое время, чтобы восстановиться. Рита слетала на море, где окончательно расслабилась под жарким солнцем. Правда, умудрилась утопить мобильник, но это даже к лучшему. Давно собиралась поменять номер телефона, чтобы призраки прошлого не вторгались в ее настоящее.

По возвращении домой Рита хотела позвонить своему другу, но оказалось, что его номер был записан только на старой сим-карте. Обычно она дублировала номера в записной книжке, но на этот раз упустила из виду сей момент. К счастью, она знала, где живет товарищ, а значит, дело оставалось за малым – прийти к нему в гости. Рита купила конфеты, села в машину и поехала по знакомому адресу.

Дверь открыла хозяйка квартиры, сообщила, что постояльца нет дома.

– Вы заходите, подождете его. Он скоро вернется, – предложила гостеприимная старушка.

– Я лучше на улице подожду. Погреюсь на солнышке. – Рита вышла во двор, облюбовала лавочку возле подъезда и задрала голову в небо, зажмурившись от удовольствия.

Подумать только, как она могла беспокоиться из-за такой ерунды, как изжившие себя отношения. Поддалась иррациональному страху, позабыв, что уже давно переросла его. Она опасалась противника, которого превосходила по силе. И эта нелепая боязнь здорово попортила ей нервы. Однако Рита не жалела о внезапном появлении Тимура. Благодаря ему она поняла, что умеет противостоять кому угодно – даже если этот кто-то жутко пугает ее. Рита радовалась вмешательству Кирилла. Но она чувствовала, что и сама бы справилась. И этот факт улучшал и без того приподнятое настроение.

Рита достала зеркальце и улыбнулась собственному отражению. После солнечных каникул на морском побережье ее и без того конопатое лицо сплошь усыпали веснушки. Она никогда не комплексовала на этот счет. На фоне веснушек ее голубые глаза стали еще выразительнее, особенно, если тронуть ресницы черной тушью.

Рита издалека заметила приятеля. Егор пересекал дворик, что-то бормоча себе под нос. Она не сразу поняла, что именно показалось ей странным. То ли необычно бодрый шаг, то ли непривычно радостное выражение лица. Без сомнений, это был ее друг, только что-то в нем неуловимо изменилось.

– Егор! – не вытерпев, крикнула Рита. – Как я рада тебя видеть!

Парень резко остановился, потрясенно глядя на нее, и с сомнением произнес:

– Змейка?

Рита заливисто рассмеялась.

– Признал, родненький! – и кинулась обниматься.

Когда первые восторги улеглись, Егор пригласил ее домой. Они поднялись в квартиру и обосновались на кухне. В соседней комнате громко работал телевизор – Раиса Митрофановна коротала вечер за просмотром любимых сериалов. Егор не отводил от Змейки глаз, будто боялся, что она исчезнет.

– Никак не могу поверить, что снова вижу тебя, – признался он. – Честно сказать, я был уверен, что ты больше не появишься.

– Это почему же не появлюсь? – поинтересовалась Змейка, снимая пленку с коробки конфет. – Мы же друзья?

– Друзья.

– А друг – это не тот, кто всегда рядом, а тот, кто всегда возвращается. – Она откусила конфету и, прожевав кусочек, добавила: – Вообще-то я себя гадко повела. Тебе требовалась моральная поддержка, а я смылась. Ты меня прости. Я реабилитируюсь.

– О чем ты говоришь? – возразил Егор. – Я только и делал, что грузил тебя. Ты из сил выбивалась, чтобы мне помочь, а я воспринимал это как должное.

– Не ври. Ничего ты не воспринимал как должное, – оборвала его Рита. – Меня вообще удивляло, с каким трепетом ты относился к нашему общению. Словно был уверен, что ты никому не можешь быть интересен. А ты можешь. И еще как.

Егор с благодарностью посмотрел на Змейку. Он хотел сказать, что ее внезапное исчезновение заставило его встряхнуться и осознать, что нужно быть благодарным судьбе за каждое чудесное мгновение, что едва ты перестаешь сожалеть о прошлом и опасаться будущего, как настоящее становится ярче. Но вместо этого он произнес совсем другое:

– Я устроился на работу своей мечты.

– Правда? – Змейка всплеснула руками, едва не смахнув со стола коробку с конфетами. – Рассказывай скорее!

И Егор рассказал…

Позавчера, придя на урок к своему первому и единственному ученику, Егор заметил, что Сашка сам не свой. Вроде и слушает его внимательно, и старательно повторяет движения, а взгляд какой-то рассредоточенный, что ли. Словно пацан частично здесь, на уроке, а частично – в собственных мыслях. Казалось, он мучится над чрезмерно сложной задачей, но стесняется попросить подсказки.

– Как у тебя дела в школе? – осторожно спросил Егор. – Все нормально?

– Ага, – просопел мальчишка, не отрываясь от бруска, из которого намеревался вырезать ложку с узорной ручкой. Он загорелся этой идеей, увидев декоративные поварешки с крупными набалдашниками в виде голов разных животных. Егор приносил их на одно из занятий, откопав в своем ящике со старыми изделиями. Сашка пришел в восторг, чего, собственно, и добивался учитель. Именно на ложках отрабатываются ключевые навыки объемной резьбы: умение видеть и чувствовать форму, вырезание заготовки, шлифовка и отделка готовой работы.

– Не так сильно. Двигай клюкарзой[1] мягче, чтобы не снять лишнего. Вот так. – Егор показал, как правильно.

Сашка сосредоточенно кивнул и аккуратно повторил движение. Он почти закончил выбирать едало, и ему не терпелось перейти к следующей задаче – округлить обратную сторону черпака.

После урока Федор Сергеевич позвал Егора в другую комнату и, неловко покашливая, сказал:

– Егор Аркадьевич, тут такое дело. Сашка в школе растрезвонил о своих занятиях резьбой по дереву и даже показал некоторые ваши поделки. Те, что вы ему подарили, – уточнил мужчина. – И эти цацки случайно директор увидел…

Егор удивленно хмыкнул, не понимая проблемы, но никак не прокомментировал услышанное.

Федор Сергеевич пригладил волосы и продолжил:

– Я ж вам рассказывал, что раньше в школе был кружок резьбы, потом учитель запил, и его уволили. А ребята остались без педагога. Так вот я к чему все это… Директор просил Сашку передать вам: может, вы заглянете в школу? Если вам это интересно, конечно.

Егор облегченно выдохнул:

– Так поэтому Александр сегодня такой напряженный?

– Ага, он стеснялся сказать. Думал, вдруг вам не понравится, и вы рассердитесь. Так он, это самое, меня подослал, – улыбнулся Федор Сергеевич.

– В таком случае передайте вашему внуку и директору школы, что я с удовольствием приду. Завтра же. Вы мне только адрес напишите.

Еще пару месяцев назад от такого приглашения Егор бы разволновался и не спал бы всю ночь. Сейчас же он воспринял новость сдержанно, почти спокойно. Он только научился наслаждаться тем, что происходит здесь и сейчас, поэтому интуитивно избегал строить предположения о будущем, боясь спугнуть хрупкую гармонию настоящего.

Долгое время Егор жил в ожидании счастья, искренне веря, что оно возникает случайно, подобно мгновенной вспышке. Змейка пыталась донести до него, что счастье – это следствие работы над собой. Едва ты пускаешь его на самотек, оно ускользает. Поэтому единственный способ сохранить внутреннюю удовлетворенность – превратить ее в привычку. Лишь недавно Егор начал вникать в работу этого механизма. Ему еще многому предстояло научиться, но и первые успехи вдохновляли.

• Предыдущая
• 39/55
• Следующая