Время прощаться - Пиколт Джоди Линн - Страница 51

• Предыдущая
• 51/94
• Следующая

Мы продолжали раздавать завтрак. Я запоминала слонов по именам, записывала, у кого из них порез на ухе, у кого необычная походка вследствие полученных травм, кто капризный, кто дружелюбный. Они кучковались по двое, по трое, напоминая чиновниц, которых я однажды видела в Йоханнесбурге.

Возле загона с африканской слонихой Грейс застыла в нерешительности.

— Не люблю туда заходить, — призналась она. — Обычно за меня туда ходит Гидеон. Гестер — забияка.

Я понимала, почему она боится. Через секунду из леса, тряся головой и хлопая огромными ушами, выбежала Гестер. Она трубила так громко, что волоски у меня на руках встали дыбом. Я почувствовала, что улыбаюсь. «Это мне знакомо. К этому я привыкла».

— Я могу покормить, — предложила я.

По выражению лица Грейс можно было подумать, что я предложила голыми руками принести животное в жертву.

— Доктор Меткаф меня убьет.

— Поверь мне, знаешь одного африканского слона — знаешь всех, — солгала я.

И чтобы Грейс меня не остановила, я спрыгнула с вездехода и протащила корзину с едой для Гестер через дыру в заборе. Слониха подняла хобот и затрубила. Потом схватила палку и швырнула в меня.

— Промахнулась, — уперев руки в бока, сказала я и вернулась к вездеходу, чтобы взять сено.

Существовало множество причин, по которым я не должна была всего этого делать. Я не знала эту слониху, не знала, как она реагирует на незнакомых людей. И Томас разрешения мне не давал. И уж точно я не должна была поднимать тяжелые охапки сена и подвергаться опасности выкидыша, если вообще собиралась оставить этого ребенка.

Но еще я знала, что никогда нельзя показывать страх, поэтому, когда Гестер понеслась ко мне и из-под ног у нее поднялось облако пыли, я продолжала заниматься своим делом.

Неожиданно я услышала глухое рычание, меня оторвали от земли и вытащили за ограждение.

— Господи! — воскликнул незнакомый мужчина. — Решили свести счеты с жизнью?

На звук его голоса Гестер подняла голову, а потом склонилась над едой, как будто всего мгновение назад не пыталась до смерти напугать меня. Я стала изворачиваться, пытаясь вырваться из железной хватки незнакомца, который с недоумением смотрел на сидящую в вездеходе Грейс.

— Вы кто? — спросил он меня.

— Элис, — четко ответила я. — Приятно познакомиться. А теперь поставьте меня на землю.

Он разжал руки.

— Вы идиотка? Это же африканский слон!

— Я не идиотка, а доктор наук. И изучаю как раз африканских слонов.

Он был высоким, с кожей кофейного цвета, а глаза такие черные, что я почувствовала, как теряю равновесие.

— Гестер вы не изучали, — пробормотал он, но так тихо, что я не должна была этого услышать.

Он был минимум лет на десять старше жены, которой я дала бы двадцать с небольшим. Он шагнул к вездеходу, рядом с которым стояла Грейс.

— Почему ты мне не сообщила?

— Ты не пришел за корзиной Гестер, я решила, что ты занят.

Она встала на цыпочки и охватила Гидеона за шею.

Обнимая Грейс, Гидеон не сводил с меня глаз, как будто все еще пытался решить, не идиотка ли я. Я понимала, что причиной тому — разница в росте, но выглядело так, как будто Грейс повисла на краю утеса.

Когда я возвратилась в контору, Томаса еще не было — он отправился в город, чтобы договориться о фургоне, который привезет в заповедник нового слона. Я едва обратила на это внимание. Я бродила по заповеднику, занималась своим исследованием, изучала то, чего не смогла изучить в дикой природе.

Я уделяла мало внимания индийским слонам, поэтому решила какое-то время за ними понаблюдать. Есть старый анекдот: «Какова разница между африканским и индийским слоном?» — «Пять тысяч километров». Но разница между ними действительно существует — индийские слоны спокойнее, чем африканские, к которым я привыкла, они выглядят менее напряженными и импульсивными. Эти различия заставляют меня задуматься об обобщениях, которые мы делали относительно людей, принадлежащих к двум этим культурам, как будто слоны наследуют характерные черты народа. В Азии чаще встретишь людей, которые из вежливости отводят глаза. В Африке дерзко вскидывают голову и смотрят прямо в глаза — не потому, что бросают вызов, а потому, что это общепринятая манера поведения.

Сира только что вошла в пруд: она била хоботом по воде, поднимая брызги, обливая своих подруг. Под визг и гомон еще одна слониха скатилась по склону в воду.

— Похоже, как будто сплетничают, верно? — раздался позади меня голос. — Я всегда надеюсь, что они говорят не обо мне.

По лицу женщины было трудно определить ее возраст — белокурые волосы стянуты сзади в косу, а кожа на лице настолько гладкая, что меня даже зависть взяла. Широкие плечи и крепкие, похожие на канаты, мышцы. Помню, как мама говорила: если хочешь узнать возраст актрисы, смотри не на лицо после многочисленных подтяжек, а на руки. У этой женщины руки были морщинистые, грубые. Она держала охапку мусора.

— Давайте помогу, — предложила я, забирая у нее кожуру тыквы, какую-то шелуху, арбузные корки. Следуя ее примеру, я бросила все в корзину и вытерла руки о край рубашки. — Вы, наверное, Невви.

— А вы, должно быть, Элис Кингстон.

За нашими спинами валялись и играли в воде слоны. Их рулады звучали более музыкально, чем у африканских слонов, чьи крики я знала на память.

— Эта троица надоедлива, как мухи, — сказала Невви. — Постоянно болтают. Если Ванда уходит из поля зрения, чтобы попастись, а через пять минут возвращается — остальные две приветствуют ее так, будто не виделись целую вечность.

— А вы знали, что трубный голос африканского слона использовали в фильме «Парк Юрского периода» для озвучивания тираннозавра^[26] Рекса? — спросила я.

Невви покачала головой.

— А я думала, что много знаю о слонах.

— Так и есть, разве нет? — удивилась я. — Вы ведь раньше работали в цирке?

Она кивнула.

— Я люблю повторять, что, когда Томас Меткаф спас своего первого слона, он спас и меня.

Мне хотелось знать о Томасе как можно больше. Мне хотелось услышать, что у него доброе сердце; что он спас кого-то, оказавшегося на самом краю; что я могу на него положиться. Я, как и любая самка, хотела, чтобы он обладал всеми чертами характера, которыми должен обладать отец ее детей.

— Первой слонихой, которую я увидела, была Уимпи. Она принадлежала одному частному семейному цирку, который каждое лето приезжал в маленький городишко в штате Джорджия, где я выросла. Она была великолепна. Чертовски сообразительная, любила играть, любила людей. За эти годы она родила двух слонят, которые тоже стали частью цирковой труппы, а для Уимпи — гордостью и отрадой.

Это ничуть меня не удивило: я уже давно поняла, что слониха заткнет за пояс любую мать.

— Из-за Уимпи я и начала работать с животными. Из-за нее я еще подростком пошла ученицей в зоопарк, а когда закончила среднюю школу, стала работать дрессировщицей. Но уже в другом семейном цирке, в Теннесси. Я начинала с собак, потом перешла на пони, потом на слона, Урсулу. Я работала у них пятнадцать лет. — Невви скрестила руки. — Но цирк обанкротился, труппу распустили, а я получила работу в бродячем «Шоу чудес братьев Бастион». В этом цирке жили два слона, которых считали опасными. Я решила, что составлю собственное мнение, когда узнаю их поближе. Можете представить мое изумление, когда, познакомившись с животными, я поняла, что одна из них Уимпи — та самая слониха, которую я видела еще в детстве. В какой-то момент ее, должно быть, продали братьям Бастион. — Невви покачала головой. — Я бы никогда ее не узнала. Ее приковали цепью. Она стала такой нелюдимой. Я бы не увидела в ней слониху из своего детства, даже если бы смотрела целый день. Вторым слоном оказался детеныш Уимпи. Он обитал вдалеке от трейлера Уимпи, в загоне, обнесенном забором из проволоки под напряжением. На концах его бивней были маленькие металлические колпачки, таких я раньше не видела. Как оказалось, детеныш рвался к маме и постоянно разрушал проволочное заграждение, чтобы добраться до нее. Поэтому один из братьев нашел решение: надеть на бивни колпачки и привязать их к металлической пластине у него во рту. Каждый раз, когда слон, чтобы добраться до матери, пытался бивнями разорвать провод, он получал электрический разряд. Разумеется, он визжал от боли, а Уимпи видела и слышала это. — Невви взглянула на меня. — Слон не способен на самоубийство. Но я совершенно уверена, что Уимпи пыталась изо всех сил.

• Предыдущая
• 51/94
• Следующая