Африканское сафари - Вагнер Зденек - Страница 27

• Предыдущая
• 27/63
• Следующая

Устроившись поудобнее, мы прицелились. Мне показалось, что от выстрела из тяжелого карабина затряслась земля, а через минуту звук эхом вернулся к нам со склона Эль-Бурко. Наш лев никак не отреагировал на тревожный звук, только голова в ореоле шикарной гривы упала на передние лапы. Франц мгновенно перезарядил ружье и снова прицелился.

— Стрелять? — спросил он с азартом.

В поисках раны я посмотрел в бинокль. Есть! Из красного пятна между лопатками сочилась кровь. Лев не дышал. Скорее всего, он был уже мертв.

— Так стрелять или нет? — нетерпеливо переспросил немец.

Я пожал ему руку. Джума и Эрнест тоже вылезли из засады, чтобы поздравить охотника. Лицо его расплылось в торжествующей улыбке. Зная нетерпеливость своих клиентов, я предупредил его, что нельзя сразу же подходить к только что подстреленному хищнику.

— Подождем минуту, пока душа покинет его тело окончательно. Ты, кажется, сказал, что сегодня праздник, День поминовения усопших? — пошутил я.

— Праздник праздником, но это мой лев! Он никуда не смоется?!

Все засмеялись. Охота на льва — одно из самых рискованных предприятий, поэтому после сильного напряжения хочется немедленно расслабиться: посмеяться, пошутить. И, конечно, разглядеть свой трофей. Для этого Джума и вылез из засады, но, внезапно притихнув, снова опустился на корточки рядом с нами и прошептал:

— Симба!

Сначала я страшно удивился, но, когда мой помощник показал два пальца, я все понял: значит, появился второй лев, следы которого мы так и не нашли. Я вспомнил ту роскошную парочку, что покалечила масая и украла корову из угнанного стада больше месяца назад. Оба льва были очень красивы, с восхитительными рыже-золотыми гривами. Что ж, неплохая добыча!

— Что происходит? Почему «симба»? — изумился Франц, нервно теребя свое ружье.

— Появился еще один лев! — объяснил я. И с сожалением добавил: — Но нам придется спугнуть зверя, потому что мы не имеем права его убивать. Это те самые львы, про которых я рассказывал тебе по пути, помнишь?

— Что нам делать, бвана? — спросил напуганный Эрнест, который впервые охотился на льва.

— Ничего. Чуть-чуть подождем, а потом прогоним его.

Я выглянул из-за термитника. Огромный лев, скорбя, слонялся вокруг тела своего товарища. Я и раньше видел, как горюют эти животные, только обычно в этой роли выступали львицы. Что же делать?. Я никак не мог придумать выход. Стрелять в воздух опасно — хищник может напасть на нас. Торчать в засаде в скрюченном виде тоже неохота, но ничего не поделаешь, придется ждать.

Однако ситуация усложнилась: лев прилег рядом с убитым другом. И тут Франц не выдержал. Он начал говорить то, что обычно слышишь от неопытных и нетерпеливых клиентов, которые считают, что охота — это только стрельба. В заключение он признался, что больше не может терпеть: ему надо помочиться.

Ветер, слава Богу, все еще дул в нашу сторону, делая нас незаметными для хищника, и мы на полусогнутых поползли к густым зарослям. Все было бы ничего, если бы лев внезапно не повернул голову в сторону термитника, когда мы возвращались в засаду.

— Он что-то увидел в тех кустах, бвана, — сказал Джума, вытянув руку в направлении тех зарослей, откуда приползли мы с Францем.

— Идите и посмотрите, что там! — скомандовал я, — Но только осторожно. Не высовывайтесь из травы! Я возьму льва на мушку и если что — буду стрелять!

Я снова высунулся из-за термитника и прицелился. Лев не видел меня, но через четверть часа у меня начала неметь шея, да еще испуганный немец ныл мне над ухом. Я шепотом успокаивал его, проклиная про себя все на свете:

— Придется еще немного подождать. Когда Джума и Эрнест вернутся, мы поймем, в чем дело. Мне кажется, лев следит не за нами, а за кем-то еще. Может быть, что-то происходит на холме за нашими спинами.

Вернувшись, Джума сразу же подполз ко мне и прошептал:

— Там стадо из пятнадцати зебр.

Все повернули головы, следя за рукой моего помощника. Когда я снова повернулся и взглянул на льва, то заметил, что он привстал. Затем лев пригнулся к земле и помчался мимо нас, нацелившись на зебр.

— Наконец-то, — вырвалось у меня.

— Вы только посмотрите на него, — прошептал Джума, — Как он старается, чтобы очутиться под ветром! И зачем ему охотиться в такую жару?

— Он очень тощий, видно, давно не ел, — предположил я, — Поэтому и кидается на что попало.

Еще несколько минут мы просидели в тишине, чтобы убедиться, что лев ушел, — только после этого можно было осматривать трофей. По обыкновению мы бросали камни в убитое животное, чтобы подстраховаться. Но лев был действительно мертв.

Пока Джума с Эрнестом оглядывались по сторонам, Франц приблизился к своей добыче. Я по-прежнему не отходил от него ни на шаг. Мы не ошиблись: у хищника была отличная грива, типичная для здешних мест, где не так много зарослей и потому шерсть не вытирается о колючки. Но за последний месяц животное сильно ослабло: лев очень похудел и, если можно так сказать про зверя, осунулся.

Выстрел Франца был точным: пуля попала под лопатку и мгновенно убила царя зверей. Гнойную рану благодаря которой нам удалось не потерять след в зарослях травы, мы обнаружили на левой передней лапе. Рана была очень глубокая: насколько я помню, нож подростка-воришки, который мы нашли неподалеку от него, был довольно длинным, около шестидесяти сантиметров. Поэтому льву приходилось питаться добычей своего друга. Последние дни хищник страшно мучался, практически ничего не ел и все равно в конце концов погиб бы.

Пока Франц фотографировал свой трофей, ситуация снова изменилась.

— Мзее, — прошептал Эрнст, — нам нужно торопиться. Скоро вернется второй симба! Представляешь, он побежал к нашей машине!

Что ж, придется уходить. Францу очень не хотелось расставаться с трофеем, но я успокоил его, объяснив, что ничего не может случиться. Однако Эрнест ехидно улыбнулся, показывая на небо:

— А нас уже заметили!

— Грифы! — расстроился я. Придется менять план.

— Наберите полные карманы камней и залезайте на ту акацию, — приказал я своим помощникам, немного подумав, — Камнями вы отгоните гиен, а грифы не приземлятся до тех пор, пока вы будете сидеть на дереве.

— Не бойся, бвана, мы прогоним и второго симбу, если он сюда сунется, — уверил меня Эрнест.

На этот раз все обошлось. Через некоторое время, когда уже начало смеркаться, мы забрали мертвое животное в машину и, украсив «Тойоту», по местной охотничьей традиции, ветками белой акации, отправились в лагерь.

По возвращении началось торжество, во время которого было выпито изрядное количество виски. Поздравляя Франца, мои помощники подарили ему тот самый нож, которым юный масай ранил льва, и пожелали:

— Карибу тена![35]

Вспышка фотоаппарата сверкала чуть ли не до рассвета.

Террат — это местность, принадлежащая народу масаи, которая расположена в двухстах километрах к югу от Аруши. Она известна как один из самых крупных охотничьих районов Танзании, где раздобыть свою большую африканскую пятерку — слона, носорога, буйвола, льва и леопарда — так же просто, как солнечным весенним днем встретить в Праге поляка, австрийца, русского и словака.

Стивен Шемнканде, руководитель антибраконьерского подразделения, базирующегося в Аруше, занимался в то время ликвидацией браконьерской банды в окрестностях Террата. Мы были хорошо знакомы и уже не раз работали вместе.

Получив телеграмму, я приказал Джуме и Панго собрать вещи, и буквально через час мы выехали из Аруши.

Террат раскинулся на возвышенности, граничащей с равнинами Симанджиро, Олджоро и горами Локисала и Наберера. Густой буш перемежается редко поросшими равнинами, а между холмами расположено огромное количество прекрасных долин. В центре Террата — обширная степь, где можно встретить гигантские стада газелей, зебр, жирафов и антилоп, а вокруг, словно бусины, разбросаны деревеньки: одни побольше, другие поменьше, но в каждой обитает не больше пятнадцати человек. Масаи всегда живут в непосредственном соседстве с дикой природой. Для выпаса скота им необходима сочная трава, для строительства — деревья и кусты. Проблемы у этого народа возникают только с водой. Ключей там практически нет, приходится довольствоваться тем, что собирается в лужах, ямах и канавах. А жгучее тропическое солнце не знает жалости ни к людям, ни к животным…

• Предыдущая
• 27/63
• Следующая