Слотеры. Песнь крови - Обедин Виталий - Страница 24

• Предыдущая
• 24/107
• Следующая

Нанести удар шпагой мешала длина клинка, поэтому я просто повернул кисть, коротко размахнулся и, используя гарду точно кастет, влепил хорошую зуботычину в оскалившееся уродство, лишь отдалённо схожее с человеческим лицом. Хрустнули выламываемые из дёсен зубы, голова Ренегата отлетела назад. Смертному такой удар размозжил бы череп, но кровожор, несмотря на видимую тщедушность, оказался крепок.

Мгновением позже он исхитрился подобрать полусогнутые ноги, упереть их мне в живот и с силой оттолкнуться, сбрасывая себя с кола. Бледное, перепачканное землёй тело нежити рухнуло на соседнюю могилу, своротив надгробие и, несомненно, сломав о него пару рёбер. Последнее, впрочем, вампира замедлило не больше, чем дыра в животе, из которой вываливалось содержимое. Вампир с лёгкостью вскочил на ноги, разевая окровавленную и основательно прореженную ударом пасть.

Я ожидал нового броска, но Ренегат меня разочаровал.

Подхватив выпадающие внутренности в охапку, носферату повернулся, сиганул через могилу и ринулся прочь. Я двинулся за ним, на ходу нагибаясь и подхватывая с земли фонарь.

Сутулая спина нежити мелькала в сумраке среди надгробий, точно тушка петляющего зайца. Ещё несколько скачков — и тьма надёжно укроет его в своих объятиях.

На секунду сбившись с ноги, я отвёл руку назад, размахнулся и, описав широкую дугу, запустил фонарь вслед убегающей твари. Ренегат успел сделать ещё несколько шагов, прежде чем мой снаряд, вертясь в воздухе, расплёскивая масло и разгораясь всё ярче, догнал его и ударил промеж лопаток. Стекло лопнуло, масло разлилось и вспыхнуло. Огонь тут же объял отступника-носферату.

Ренегат завыл так, что скелеты, спящие под поверхностью кладбища, испуганно затрясли-забренчали костями. Кровожор завертелся волчком, пытаясь сбить пламя, потом упал на землю и начал кататься по ней, оставляя клочья горящего тряпья и собственной кожи.

Перепрыгивая через могилы, я подбежал к нему и с ходу рубанул шпагой, намереваясь располовинить. Негромко чавкнув, клинок ушёл в землю — каким-то чудом Ренегат ухитрился извернуться, разминувшись с разящей сталью буквально на толщину волоса. Однако я уже был слишком близко и, не останавливаясь, зарядил мощнейший пинок под рёбра вампиру. Сила удара приподняла лёгкую нежить с земли, пронесла несколько футов по воздуху и знатно припечатала к стене склепа, принадлежавшего какому-то богатому и знатному уранийскому нобилю. Полыхающий ком плоти — мёртвой, но кричащей от боли — врезался в камень и мешком рухнул к основанию стены.

Не обращая внимания на пламя, перекинувшееся на мой ботинок, я подошёл к корчащемуся на земле вампиру, вытаскивая из подсумка «громобой». Выстрелы из спаренных стволов почти в упор разнесли кровососу сначала одно колено, затем второе. Пули, забитые в стволы, были столь велики, что едва не отстрелили обе конечности напрочь.

Толчком ноги я опрокинул Ренегата на спину и поставил ботинок на грудь поверженного противника. Убийца-носферату затравленно смотрел снизу вверх. Чёрные губы тряслись.

— Я же просил дать мне закончить всё быстро, — произнёс я, вытаскивая из-за пояса новый кол.

Обгоревший, изувеченный, простреленный в трёх местах, кровожор уже не бился, а только слабо возился, пытаясь погасить языки пламени, пожирающие его заживо.

— Се-э-эт…

Убрав ногу, я пригнулся, примериваясь, как бы ловчее вонзить кол ему в грудь, чтобы избавить от страданий, слишком мучительных даже для того, кто уже разок умер.

Недооценил я живучесть и хитрость этого мерзавца.

Смирившийся, казалось бы, со своей участью, Ренегат загрёб полной горстью земли, сделавшейся влажной от его крови, и швырнул мне в лицо. Бросок застал меня врасплох. Комья грязи залепили глаза, набились под веки, полностью лишив зрения.

Зарычав скорее от ярости, нежели от рези в глазах, я вслепую ударил туда, где корчился этот измочаленный ошмёток плоти. Осиновый кол прочертил в воздухе короткую дугу и сломался, ударившись о камень. Бросив его, я упал на колени, вслепую загребая руками в надежде зацепить Ренегата и не дать ему уползти, но пальцы зачерпнули лишь по горсти земли и прелых листьев.

Чтобы очистить глаза от грязи да проморгаться, потребовалось несколько коротких секунд, но Ренегату вполне достало их, чтобы исчезнуть.

Ушёл.

Чресла Бегемота! Ушёл с переломанными рёбрами, практически оторванными ногами и раной в животе размером с кулак!

Я прямо не мог в это поверить.

Вампиры, даже низшие, конечно, обладают способностью к регенерации и могут быстро восстанавливаться после самых страшных ран… но ведь не так быстро! Да, рваные или рубленые раны на теле носферату затягиваются в считанные минуты, однако раздробленные или сломанные кости — другое дело. Тут требуется отдых в мёртвой земле в течение пары часов как минимум. У Ренегата же не было и пары минут. Уползти и закопаться в землю за отпущенные секунды было бы невозможно, равно как и произвести трансформацию в животное или туман…

Тогда где он?

Подпрыгнув, я уцепился за козырёк ближайшего мавзолея, подтянулся и взобрался наверх, чтобы окинуть взглядом погост.

Никого. Ренегата и след простыл. Только в паре мест тускло догорали клочки тряпья, пропитанного маслом. Кладбище было пустым и мёртвым.

— Ты меня удивил, гадёныш, — хрипло пробормотал я, тыльной стороной ладони размазывая грязь по лицу, — Честное слово, удивил. А это, поверь, нелегко.

От руки, оказавшейся у самого носа, нестерпимо несло желудочными нечистотами, сквозь вонь которых слабо пробивался запах серы. Так пахнет много чего, но если ты живёшь в Уре, Блистательном и Проклятом, то первые вещи, которые приходят в голову: Преисподняя и Древняя кровь, сваренная в её глубинах. На мгновение я застыл, поражённый страшным открытием.

Пахла не моя кровь. Ренегат, правда, немного расцарапал мне плечо, но рана почти не кровоточила — защитила толстая кожа колета. Адом несло от крови самого вампира.

«Родич»?

Полный смятения, я спрыгнул с крыши мавзолея. Под ноги попало что-то скользкое — не то кучка разложившихся листьев, не то полусгнившая от сырости деревяшка. Не удержав равновесия, я ткнулся носом в землю, угодив прямиком туда, где минуту назад бился в агонии шалый вампир.

Что-то тускло блеснуло во взбитой Ренегатом грязи.

Я протянул руку и осторожно, словно запускал пальцы в банку, кишащую ядовитыми пауками, взялся за блестящий предмет. Не требовалось тереть находку об одежду, очищая от налипшей глины, дабы понять, что это. На ладони у меня лежала фибула, некогда скреплявшая завязки плаща. Высверленный изнутри костяной кружок с искусно вырезанным орнаментом, обрамлявшим серебряную фигурку обнажённой женщины.

— Чтоб меня, — пробормотал я, не в силах отвести взгляд от находки.

А по краю кладбища уже рассыпались цепью огни фонарей. Городская стража, наконец, подоспела.

Как всегда, поздновато.

Не люблю фанатиков.

То есть в мире вообще существует изрядное количество вещей, которые я не люблю, но фанатичность занимает позицию где-то в самом начале длинного списка Сета Ублюдка Слотера.

Посему, глядя в глаза молодого Пса правосудия, я чувствовал, как у меня желваки начинают ходить, и надеялся, что бравый служака в малиновом плаще не примет это за спектакль, рассчитанный на его устрашение. Я не играл. Я искренне злился.

— Боюсь, милорд, я буду вынужден настаивать, — упрямо повторил Пёс, слегка наклоняя голову вперёд, будто собираясь бодаться.

По каменному лицу офицера было невозможно понять, что он там себе думает. Другое дело рядовые стражники — бледные, перепуганные, нервно поглядывающие друг на друга в поисках поддержки. Сама мысль о возможной стычке с одним из Выродков (да ещё таким здоровым!) пугала их до дрожи в коленях.

— Будешь спорить? Со мной?

Я зло прищурился.

— Я выполняю приказ, милорд, — ровным голосом сказал Пёс, — Его светлость вице-канцлер Дортмунд был уверен, что мы найдём вас здесь, и приказал доставить к нему на аудиенцию.

• Предыдущая
• 24/107
• Следующая