Судьба найдет на сеновале - Донцова Дарья - Страница 13

• Предыдущая
• 13/57
• Следующая

– Разрешите? Я зайду один, без женщин.

– Да иди уже, – зашипела мне в затылок хозяйка, – еще реверанс хаму сделай.

Я вдвинулся в ванную. Мужчина, по-прежнему совершенно голый, теперь брился. Заметив меня, он обрадовался так, словно я его близкий родственник, и, положив станок на раковину, широко улыбнулся. Потом его губы зашевелились, и я понял – он что-то говорит. Но отчего-то до меня не долетает звук. В конце концов парень поманил меня рукой, я сделал несколько шагов и рассмеялся.

Обнаженный человек стоял не в ванной Палкиной, а находился в другой квартире. Одна стена санузла была стеклянной, вернее, окном, и я не сразу сообразил, что вижу в него чужой санузел. Сосед схватился за низ рамы и поднял ее. Я проделал то же самое.

– Здорово, я Серега, – представился парень.

– Иван, – в тон ему ответил я. – Как близко дома стоят, можно за руку здороваться.

– Квартиру у старой жабы купить хочешь? – прищурился Сергей. – Достала она меня, карга морщинистая. Только умыться зайду, бабка тут как тут. Прямо караулит меня, нимфоманка египетская! Мумия китайского императора!

– Скорей уж жены фараона, – усмехнулся я. – Но в отличие от мумии госпожа Палкина весьма говорлива. Кстати, она считает, что это вы ее преследуете, поскольку являетесь сексуальным маньяком.

Сергей хлопнул себя по бедрам.

– Ну ваще! Я столько не выпью, чтоб к этой красотище на метр приблизиться. Вообще-то я баб люблю, но моя Ленка вечно по вечерам твердит: «Отстань, Серега, башка болит». Я ей спокойно говорю: «Мне не твоя голова сейчас нужна, другое интересует». Каждый раз у нас с Ленуськой такой диалог. Неделю назад я умыться часов в десять вечера пошел, глянул в соседское окно, а там… Летят самолеты, строчат пулеметы! Бабка голая у зеркала! Ваня, у меня проблем с потенцией нет, но как на нее глянул, даже воду включать не стал, на цыпочках в спальню двинул, лег в кровать, одеялом накрылся и притих. Это что же, под конец жизни все бабы такими делаются? Нет, я в сорок лет в монастырь намылюсь, чтоб в своей постели этого ужаса никогда не иметь. Жуть! Ленка меня трясет: «Серега, ты чего, сегодня у меня голова не болит!» А я от нее шарахаюсь, бормочу: «На работе устал». Прикинь? Давай приобретай жилье скорей, подружимся. Мой дом на соседней улице, идти ко мне минут пять. Но я круто придумал – положим широкую доску, станем друг к другу по ней ползать.

– Прекрасная идея, – пробормотал я. – Скажи, а почему ты окно не заложил или жалюзи не повесил?

– Вот еще, – скривился парень. – Бабка мне кулаком грозит, плюется в мою сторону, а я ей приятное сделаю, исчезнув с горизонта? Хренушки! Пусть сама отгораживается. Я, когда ее впервые увидел, смутился, в полотенце замотался. Потом раму поднял, стеклопакет в этих домах не как везде открывается, сказал: «Бабушка, давайте познакомимся». А она пасть разинула да как пошла материться! Такими словами сыпала, каких я ваще не слышал, обзывала эк… эм… эн… ксибиги…

– Эксгибиционистом, – помог я Сергею.

– Вот-вот! И не стыдно пожилому человеку по-черному выражаться! – вознегодовал сосед. – Короче, старуха первая войну начала. А кто ко мне с топором придет, тому пилой по шее. Давай перебирайся сюда навсегда жить, вместе гудеть станем, у Ленки есть пара подружек, на все всегда согласных.

– Непременно, – пообещал я и, попятившись, выбрался в коридор.

– Никак вы, молодой человек, с этим быдлом любезные разговоры вели? – агрессивно спросила хозяйка.

– Евгения Борисовна, может, вам повесить в санузле штору? – предложил я.

– Еще чего! – скривилась хозяйка. – Я здесь всю жизнь провела, а этот хам варяг. Пусть сам занавесками отгораживается. Не собираюсь быдлу жизнь украшать.

– Как вам жилплощадь? – робко спросила Настя, когда мы вышли на улицу.

– Отвратительная, – отрубила Николетта. – Хозяйка сумасшедшая, кругом грязь, и этот мужик в ванной.

– Гостиная красивая – эркеры, лепнина… – вздохнул я. – Дом стоит удачно, тихое место. С Евгенией Борисовной тебе дел иметь не придется, жилье продает ее сын.

Анастасия с благодарностью посмотрела на меня.

– Какова мать, таков и ребенок, – безапелляционно заявила Николетта.

Я потупил взор. Надеюсь, это правило срабатывает не со стопроцентной гарантией. Хочется думать, что я пошел в отцовскую линию.

– Не стану приобретать квартиру у карги, которая решила, что я твоя мать, – продолжала Николетта. – Слепая сова! Издали видно, что я едва отметила тридцатипятилетие. И окно в ванной меня раздражает.

– Его можно заложить, – вставил я слово.

– Маскироваться не собираюсь! – разозлилась маменька. – Незачем постороннему человеку подарок делать. Неохота ему соседей видеть? Пусть сам вызывает мастера с кирпичами. Жилье мне не подходит. Конец, Вава, прекрати спорить с матерью, которая любит тебя больше жизни.

Я усмехнулся. Николетте следовало бы определиться, я ей сын или нет.

– Держи свое мнение при себе! – пошла вразнос матушка. – Вава! Если я сказала «нет», это именно нет!

На всякий случай я кивнул. Женщины – загадочные существа, понять, что они хотят, сложно. Но я имею некоторый опыт общения со слабым полом и давно сообразил: если дама говорит «нет», то очень часто это означает «да». Вот «не знаю» – стопроцентно «нет». А если вам вдруг прошептали «да», радоваться не стоит. Женское «да» можно трактовать как угодно, но только не как полное согласие. Извините, если я запутал вас, после общения с Николеттой у меня пропадает способность четко излагать мысли.

– Сними с меня уродские чехлы, – потребовала Николетта, усаживаясь на заднее сиденье своей роскошной машины.

Я наклонился и начал отдирать пластырь.

– Здорово придумали! – восхитилась Настя, наблюдая за моими действиями. – Сначала не поняла, что вы такое на каблуки надели, а сейчас сообразила. Почти все хозяева требуют от покупателей влезть в бахилки, женщинам в них неудобно, шпильки полиэтилен рвут.

Я молча снимал пластырь. Почему бы дамам не надевать при осмотре квартир обувь на плоской подошве? В конце концов можно прихватить сменные тапки.

– А вы, Иван Павлович, молодец, – чирикала Настя. – Надо же, презервативы на шпильки натянуть… Гениально! Всем про ноу-хау расскажу.

Я замер.

– Что? – взвизгнула Николетта. – Какая гадость! Вава, ты заставил меня разгуливать в… в… в… Фу! Повторить стыдно! Скройся с моих глаз! Не желаю тебя более никогда видеть. Боже! И я в этом ходила?! Александр, поехали!

Шофер послушно схватился за баранку, роскошный «Бентли» покатил к выезду со двора.

Я остался на тротуаре. Кондомы! То-то «накаблучники» показались мне чем-то знакомым, но я не успел сообразить почему – маменька начала злиться, и пришлось спешно орудовать пластырем. Ну, Иван Павлович, ты оказался на редкость скудоумным и невнимательным! Старичок из аптеки сказал же: «Проделайте дырочку для каблучка, потом возьмите изделие номер два». Почему я не вспомнил, что в СССР все провизоры именно так именовали презервативы – «изделие номер два». Кстати, изделием номер один в Советском Союзе считался противогаз. Но все это было так давно! Сегодня я по глупости решил, что старичок имел в виду, что голубые бахилы надеваются на туфли первыми, а потом вторым номером странные мешочки. Однако старичок за прилавком оказался большим шутником… А я-то, я-то хорош! Искренне поверил, что в продаже есть специальный фасон – вариант бахил для шпилек, из двух частей. Есть ли предел тупости господина Подушкина?

Настя тихо хихикнула, я встрепенулся:

– Вас подвезти?

– Спасибо, Иван Павлович, тут метро в двух шагах, до скорой встречи, – сдавленным от сдерживаемого смеха голосом поблагодарила она меня и поспешила вперед.

Я сделал шаг к своему коню, увидел, что «Бентли» Николетты задом несется в мою сторону, и отпрыгнул на тротуар. Николетта высунулась из окна.

– Вава! На этой неделе смотрим очередной вариант. Не смей придумывать какие-нибудь глупые дела. Александр, вперед!

• Предыдущая
• 13/57
• Следующая