Семь пятниц - Ребров Дмитрий - Страница 49
- Предыдущая
- 49/57
- Следующая
Андрей наблюдал за его приготовлениями с глухим раздражением – его план накрылся медным тазом, теперь надо было срочно придумывать что-нибудь новенькое. Взять и просто-напросто вывалиться на него из своего укрытия Усольцев не мог: пока он выберется из кустов, пока доберется до шлема конкурента, пока соскоблит с него глину – хитроумный Четверг десять раз успеет его подстрелить. Сидеть и ждать дальше? Но «интеллигент», подкрепившись, запросто мог отправиться на новую охоту! И что тогда?..
Неизвестно, что придумал бы Усольцев, да и придумал бы вообще что-нибудь, не помоги ему сам Четверг: Разложив свои припасы, он, как истинный интеллигент, вымыл перед едой руки и снял головной убор. Повертев в руках шлем, Четверг отсоединил от него провод и отложил его в сторону – как раз туда, где до этого лежал рюкзак, то есть буквально под нос Усольцеву!
Андрею снова везло – почти так же, как и при встрече с Субботой. Все, что от него теперь требовалось – это дождаться удобного момента и аккуратно стибрить шлем у своего беспечного соперника!
Так он и сделал. Когда Четверг уселся спиной к кустам и начал есть, энергично двигая челюстями, Усольцев стал осторожно, по миллиметру подбираться к заветному шлему. Для этого ему пришлось изменить положение – он встал на четвереньки и протянул руку сквозь ежевичные заросли. Все это Андрей делал очень медленно, не спуская настороженных глаз с ритмично жующего Четверга. Наконец его рука коснулась теплой и гладкой поверхности шлема. О том, чтобы протащить шлем сквозь густой ежевичник беззвучно, нечего было и думать, поэтому Усольцев не раздумывая что было силы рванул шлем на себя.
Раздался оглушительный треск, перепуганный Четверг вскочил на ноги и, ничего не понимая, завертелся юлой. Рот его был забит едой, и это в сочетании с вытаращенными глазами и совершенно растерянным видом представляло собой довольно комичную картину. Андрею, впрочем, было совсем не до смеха – в это время он рукояткой пистолета лихорадочно соскабливал со своего трофея засохшую глину. Через несколько секунд одно из окошек было очищено, Усольцев выпрямился во весь рост и поднял шлем соперника над головой.
– Приятного аппетита, сударь! – с насмешливым полупоклоном воскликнул он.
«Интеллигент» наконец-то увидел его и разинул от удивления рот, из которого тут же неприлично далеко высунулся непрожеванный кусок колбасы. Теперь Усольцеву можно было и посмеяться, он коротко хохотнул и приложил руку с пистолетом к груди.
– Ты уж извини, дружок, что прервал твой обед, но… Сам понимаешь – а ля Гер ком а ля гер!.. – и Андрей, приставив пистолет к очищенному приемному окошку, нажал на курок.
Истошно заголосила сирена, Усольцев швырнул ревущий шлем к ногам поверженного противника и, повернувшись, стал неспешно выбираться из своей засады. Когда он, обогнув ежевичник, подошел к Четвергу, тот, уже более или менее придя в себя, торопливо дожевывал свою колбасу. Снгначи-зация умолкла, можно было и поговорить.
– Ну что, сынку, помогла тебе твоя хитрость? – ехидно щурясь, спросил чрезвычайно довольный собой Андрей.
– Что? – не понял Бакаев.
– Небось, когда шлем глиной мазал, думал неуязвимым стать, а, изобретатель?.. Всех хотел обдурить, вокруг пальца обвести? А оно вон как вышло! То-то же… И на старуху бывает проруха – слыхал такое, кулибин?!
– Ты… Слушай, ты откуда взялся? – потерянно пробормотал Сергей Николаевич.
– Оттуда же, откуда и ты! – ерничая, развел руками Усольцев. – Из Судостроя на баркасе приплыл, или забыл?..
– Нет, как ты нашел-то меня? Как выследил?..
– Тоже мне, неуловимый Джо! – с издевкой рассмеялся Андрей. – Родной, да от тебя же след в лесу, как от Т-34! Тебя бы и дите малое выследило, если б…
Четверг слушал его, повесив голову, он был не просто расстроен – он был буквально уничтожен! На него было просто больно смотреть. Усольцев неожиданно почувствовал некое подобие жалости к бывшему конкуренту. Он вдруг остановился на полуслове, проглотил другие язвительные слова, уже готовые сорваться с губ, и, помолчав немного, сердито буркнул:
– Ладно, некогда мне тут с тобой… И так почти полдня угробил. Давай подсказку-то, да пойду я…
Бакаев, не поднимая головы, сунул руку в карман и протянул Андрею две карточки – свою и Среды.
– Гляди-ка, даже две! – удивился Усольцев и опять хотел было отпустить поэтому поводу колкость, но, еще раз взглянув на соперника, снова сдержался. Убрал подсказки в карман, вздохнул и протянул Бакаеву руку:
– Будь здоров. И это… Ты уж не переживай так, это же просто игра, слышь?..
– Да, конечно… – обреченно кивнул Бакаев и, подняв голову, попытался улыбнуться. – Удачи тебе!
– Спасибо, – ободряюще улыбнулся Андрей и отправился дальше.
Через пять минут Усольцев уже забыл о хитроумном Четверге, теперь его занимали другие вопросы. Где, например, ему искать журналистку Пятницу?
– Без четверти двенадцать, – сказала Лена Стрельникова.
– Что?.. – обернулся к ней Олег.
– Я говорю – без четверти двенадцать, пора звонить в милицию, – твердо повторила она.
– А, да, пора… – равнодушно кивнул Наговицын.
Он и не думал с ней спорить. Ситуация с убийством была ясна, в своей последней версии он был уверен на сто процентов. Несколько огорчало то, что так и не удалось раздобыть прямых и неопровержимых улик в подтверждение своих догадок. Впрочем, Олег понимал, что таких доказательств, судя по всему, ему получить уже не удастся.
Понедельник, на которого он возлагал основные надежды, похоже, выдохся. Во всяком случае, на его мониторе ничего не происходило – брошенный шлем фиксировал лишь густые заросли ивняка. Закончилась даже его душещипательная болтовня с журналисткой на темы морали, там было тихо. На поиски Лизаветы в Москве он вообще нисколько не рассчитывал. Короче, ловить больше было совершенно нечего. Что ж, видимо, и впрямь настала пора звонить Кондратьичу.
– Звони… – Наговицын вяло кивнул Лене на телефон.
Стрельникова внимательно взглянула на загрустившего Олега.
– Вот что, Олежка. Я пойду умоюсь, приведу себя в порядок, а вернусь – тогда и звонить будем, хорошо?.. Вдруг еще Лиза объявится? – ободряюще улыбнулась она.
В ответ Олег только кисло усмехнулся, даже не повернув в ее сторону головы. Стрельникова, чуть помедлив в дверях, еще раз внимательно на него посмотрела и вышла.
Гнетущее, тягостное молчание длилось уже минут десять.
Сергей сидел, низко свесив голову, и задумчиво грыз одну травинку за другой. «Он обиделся, все-таки он обиделся», – думала Саша. Она готова была провалиться сквозь землю от стыда и раскаяния. Во всем случившемся девушка винила только себя, и хуже всего было то, что она совершенно не представляла себе, как ей исправить эту ситуацию.
Ужасно хотелось подсесть к нему поближе, погладить, приласкать, но Саша не без основания опасалась, что в контексте только что произошедшего такие ее действия могут быть восприняты как изощренное издевательство. Наверное, лучшим выходом из сложившегося положения стала бы спокойная, ровная беседа на какую-нибудь нейтральную тему. Но как назло ничего подходящего на ум не приходило, и девушка тоже продолжала молчать.
Наконец, ее терпение лопнуло. Смущенно улыбнувшись, Саша повернулась к мужчине:
– Позвольте поинтересоваться, мой комиссар, над чем это вы так сосредоточенно размышляете?
Сергей вытащил изо рта травинку и улыбнулся в ответ:
– Да все над тем же, сержант, – как бы нам с тобой убийцу вычислить…
Саша ощутила короткий, жалящий укол ревности – как? после того, что было, он в состоянии думать о чем-либо кроме нее?..
– Ты это серьезно? – не подав вида, изобразила она удивление. – Разве у тебя до сих пор остались какие-то сомнения? Ты что?! И это после всего, что мы видели?..
- Предыдущая
- 49/57
- Следующая
