Алла Пугачева: По ступеням славы - Раззаков Федор Ибатович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/248
• Следующая

6 апреля Алла Пугачёва с ансамблем «Весёлые ребята» отправилась в зарубежные гастроли: их путь лежал в дружественную ГДР. Там они выступили в нескольких городах, посетили советскую воинскую часть, а также снялись на телевидении. Успех был большой, хотя мало кто из зрителей догадывался, что это только внешняя сторона дела. Внутри ансамбль давно уже разъедала ржа недопонимания. Мужской состав ансамбля не признавал притязаний Пугачёвой на лидерство, не хотел становиться её аккомпанирующим составом. А ведь именно это в итоге и произошло. Говорят, в той поездке в ГДР ругань между артистами стояла страшная. Однажды Слободкин так осерчал на Пугачёву, что не нашёл ничего лучшего как запереть её в номере — чтобы остыла.

Однако худо-бедно, но ансамбль отгастролировал в ГДР и 2 мая переехал для продолжения концертов в Чехословакию. Пребывание там продлилось до 16 мая. Затем коллектив вернулся в Москву, чтобы спустя две недели отправиться в очередной зарубежный вояж: на этот раз в Болгарию, на фестиваль «Золотой Орфей». На этот раз Пугачёва была там в качестве почётного гостя. Приём ей оказывали соответствующий, что ещё сильнее распалило зависть мужской части ансамбля. Однако после «Орфея» ансамбль отправился на гастроли по Болгарии, которые продлились до 20 июня.

25 июня Алла Пугачёва в очередной раз объявилась в «ящике»: в популярной передаче «Артлото» она спела одну из своих новых песен. Кроме неё там также приняли участие Эдуард Хиль, квартет «Аккорд», Роксана Бабаян (это был её дебют на ЦТ) и др.

Тем временем Пугачёва и «Весёлые ребята» вернулись на родину и принялись «окучивать» столицу. 22 — 27 июня состоялись их концерты на ВДНХ. Мужской состав ансамбля выглядел следующим образом: Анатолий Алёшин, Игорь Гатаулин, Валерий Дурандин, Роберт Мушкамбарян, Сергей Кукушкин, Александр Чиненков, Виталий Валитов, Александр Буйнов. Последний несколько месяцев назад со скандалом ушёл из ансамбля (из-за Пугачёвой, кстати) в другой коллектив — «Цветы». Однако и там долго не задержался и в итоге остался у разбитого корыта: ни там, ни здесь. Он сидел без работы, когда ему внезапно позвонил трубач «Весёлых ребят» Александр Чиненков и позвал обратно. Буйнов с радостью согласился. Приняли его хорошо, причём обрадовалась даже Пугачёва. По словам самого Буйнова: «Я вернулся слегка приниженный, но в то же время и с высоко поднятой головой, потому что не сам пришёл проситься назад, назад меня позвали. Льстило только то, что Алла Борисовна Пугачёва была рада… Она в те дни как раз вернулась, кажется, из Германии и привезла какие-то подарки. И про меня не забыла…».

Вспоминает П. Слободкин: «Несколько наших музыкантов обвиняли меня в том, что я чрезмерно выделяю в группе Пугачёву. Так, в первую очередь, считал Саша Буйнов. В знак протеста они ушли, сказав, что хотят работать в ансамбле, а здесь все делается только для Пугачёвой. Я тогда сказал Буйнову, что если он захочет вернуться, то ему придётся от самого угла улицы идти и кричать „Я не прав! Я не прав!“, но Саша ответил, что этого не будет никогда. Вскоре он действительно вернулся и стал постоянным таким противовесом Алле, которой к тому времени все труднее было вписываться просто в рамки ансамбля — она была как бы отдельным номером в нашем сольном концерте…»

Во вторник, 24 августа, в польском городе Сопоте открылся традиционный международный фестиваль эстрадной песни. От Советского Союза на него отправилась представительная делегация: композиторы Раймонд Паулс и Александр Колкер (оба входили в состав жюри), дирижёр Станислав Горковенко, артисты Ирина Понаровская, Геннадий Бойко (оба представляли фирму «Мелодия», вокальный дуэт из Риги Нора Бумбиере и Виктор Лапченок. В качестве почётного гостя на фестиваль была приглашена Алла Пугачёва.

Между тем главным исполнителем в этом списке была Понаровская, на которую возлагались особые надежды. В Сопот она повезла песню «Мольба» Александра Журбина и Ильи Резника. Вот как описывает те сопотские дни Александр Колкер: «Чтобы добраться до Сопота, надо с варшавского аэродрома переехать на другой, маленький. Там погрузиться на допотопный самолётик. И если количество взлётов будет равно количеству посадок, ты через час окажешься в столице международного песенного форума.

Стояла жара. Я был засупонен, как будто отправлялся в Гренландию. Строгий, застёгнутый наглухо плащ. Строгий скучный галстук. Строгие чёрные полуботинки. Член международного жюри, представлявший великую державу, должен был выглядеть респектабельно. И я выглядел.

Вылет в Сопот задерживали. Член жюри от другой великой державы — США — закирял в каком-то варшавском кабаке. Найти его не удавалось. Я тихо плавился.

Но вот какой-то старомодный супер-»бьюик», вспомнив молодость, с шиком подкатил к аэропорту. Прибыл американец!

Я приготовился к чопорному знакомству с коллегой.

Из авто вылез человек лет шестидесяти с плойками редких волос, босиком, в трусах и в ситцевой мятой бобочке. На американской груди топоршились седые заросли.

— Дай закурить, — обратился он ко мне, — жара, как на Дерибасовской! Слушай, — продолжал он фамильярно, — твой фейс мне явно знаком. По-моему, мы встречались на Привозе в Одессе…

Скудные злотые, выданные представителю великой державы, были истрачены в первый день. Я купил в «комиссе» дочери вельветовый костюмчик. Она просила.

Вечером ко мне в номер пришла вся наша гопа. Они приехали сюда днём раньше. Возглавлял компанию Костя Щербаков. Сейчас он первый заместитель министра культуры России, человек, пользующийся заслуженным авторитетом у артистов и музыкантов, художников и библиотекарей, а тогда пил здорово!

Страшной пожирающей силы смерч пронёсся над моим столом. Коньяк, водка, икра двух цветов, обязательная в загранпоездках копчёная колбаса. Короче. Утром я случайно обнаружил на полу пачку хрустящих хлебцев.

Смерть отступила…»

После того как в первый фестивальный день состоялись выступления хозяев — поляков, два других дня — 25 — 26 августа — были отданы конкурсантам, которые соревновались в конкурсе студий и фирм грамзаписи. Вспоминает все тот же А. Колкер: «По Сопоту ездил пикап. На его борту огромными буквами было выведено — „Алла Пугачёва“. Поляки произносили Пугачёва, делая акцент на втором слоге. Наша звезда капризничала. То горло, то мигрень. Её выступление с Кшиштофом Кравчиком было под вопросом.

Конкурсные концерты проходили в Зеленой опере, вмещающей тясяч пять поклонников этого вида искусства. Жюри располагалось в центре зала. Нас было много, больше двадцати человек. Все мужики. Перед нами стоял лёгкий элегантный стол, на котором заранее разложили программу выступлений — «кто за кем» и «кто есть кто».

Я голосовал за наших изо всех сил. На концерте грамзаписей фирму «Мелодия» представлял Геннадий Бойко. Маленького роста, в смокинге с блестящими атласными лацканами, он смахивал на официанта. За оркестровый пульт встал Стасик Горковенко… Театр в виде огромного амфитеатра расположен на морском берегу. В вечерние часы море щедро делится своим теплом. Музыка, роскошные дамы (все — «экстры» и «полуэкстры», приближение ночи. Зал наэлектризован. В воздухе витает любовь… И на зал обрушился громоподобный, кондовый марш. Бойко пел, нет, Бойко орал про красное знамя, про комиссара, про кровь и смерть! Оркестр закончил фортиссимо — та-та-та-та!

Певец стоял с высоко поднятой рукой, как рабочий, оторванный от колхозницы из знаменитой мухинской скульптуры. Взгляд его был устремлён в космос!

В зале была тишина. Гробовая. Низко опустив голову, я незаметно проглотил большую таблетку валидола. По сценарию, цокая каблуками, уходил за кулисы Бойко. Комиссар, рабочий, трибун.

Утром я не вставал. Я лежал в койке и неотрывно смотрел на авиабилет, который скоро унесёт меня к моей Маше. Она накормит меня до отвала белорусскими драниками со сметаной…

А сейчас надо было лежать, чтобы экономить энергию. Один хрустящий сухарик утром и один вечером, перед сном. Тень голодного обморока повисла над моей кроватью…»

• Предыдущая
• 18/248
• Следующая