Княжна Джаваха - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/42
- Следующая
С этой целью накануне задуманного мною бегства я велела оседлать Шалого и поехала в Гори.
Я ехала тихо, опустив поводья, несказанно удивляя татарчат, привыкших к моей бешеной скачке. В последний раз оглядывала я грустными глазами мой дорогой Гори, развалины, долины. На базарной площади затихала жизнь. Время близилось к закату.
Толстые армянки сидели около своих лавок, шелушили тыквенные семечки и сплетничали напропалую.
Персиянин, продавец тканей, кивнул мне головой и похвалил мою лошадь. Он хорошо знал папу.
– Сарем, – спросила я, – не знаешь ли, как проехать к старой Сарре?
– Надо прочь с коня, сиятельная княжна. Так не проедешь. Надо спуститься рядами, за угол налево, – обязательно пояснил он и потом, мигнув лукаво глазом, спросил: – Приехала гадать к старой Сарре?
Я поблагодарила его, спрыгнула с лошади и, передав ее персу, хотела уже идти по указанному пути, как вдруг неожиданно перед нами вырос как из-под земли Беко. Он шел со своей волынкой, напевая что-то вполголоса.
– Беко! – крикнула я. – Подожди меня: я шла к вам.
Он приблизился, удивленный и как бы немного испуганный.
– Что надо сиятельной госпоже? – спросил он.
– Мне надо сказать тебе по секрету, Беко, – шепнула я так, чтобы не услыхал Сарем, и тотчас же добавила вслух: – Сведи меня к матери твоей, я хочу узнать мою судьбу.
Он изумился, что такая маленькая девочка желает гадать у его матери, но все же повел меня к ней.
Дорогой я пояснила ему, что желаю купить у него его волынку и его рваное платье. При моем обещании дать ему два тумана глаза его заискрились.
– А зачем нужна сиятельной госпоже бедная одежда сазандара? – лукаво жмурясь, спросил он.
– Видишь ли, Беко, – солгала я, – у нас затевается праздник… ты знаешь, свадьба моего отца… он женится на знатной русской девушке. Я хочу одеться сазандаром и спеть песню в честь новой деды.
– Но ты не умеешь играть на волынке, госпожа! – засмеялся Беко.
– И не надо… Я скажу, что волынка сломана, и она останется за плечами, я буду только петь…
– В таком случае, идем. Я сведу тебя к матери. Она должна согласиться.
– Ты думаешь? – робко осведомилась я.
– Наверно. Мое платье ветхо, почти лохмотья, а волынка не стоит ничего. И если госпожа обещает два тумана…
– Я дам тебе их, Беко, – поспешила я его успокоить.
– Мать согласится, – убежденно подтвердил он и тотчас добавил: – Мы пришли, госпожа.
Я знала, что есть бедняки, живущие в подвалах, но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания.
Странствующий сазандар – беднейший человек в Грузии. А Беко только начинал свою деятельность. Он жил с матерью в жалкой лачуге, примостившейся углом к базарной кузнице и закоптелой как уголь вследствие этого соседства.
Я толкнула маленькую дверь и очутилась в темноте.
– Деда, – произнес Беко, – я привел сиятельную госпожу. Ты слышишь, деда?
– Я здесь, сынок, – ответил из дальнего угла глухой и хриплый голос.
– Но тут темно как в могиле. Я ничего не вижу! – робко произнесла я.
В ту же минуту чиркнула спичка. Желтенькое пламя ее заколебалось в углу.
Люди считали мать Беко колдуньей. Она никуда не выходила из своего жилища, точно боялась солнечного света. Зато к ней охотно шли темные, наивные жители бедного квартала. Она гадала им на картах, зернах кукурузы и кофейной гуще.
Она казалась безумной или притворялась ею.
Я невольно вздрогнула при виде худой, сгорбленной, еще не старой женщины в ярких пестрых лохмотьях, с выглядывающими из-под шапочки седыми космами. Ее глаза горели неспокойными огоньками. Она поминутно принималась беспричинно смеяться и мурлыкать себе под нос.
– Будь здорова, сиятельная княжна Нина Джаваха, – произнесла она.
– Откуда ты знаешь мое имя, Сарра? – удивилась я, подавляя в себе невольный страх при виде старухи.
– Нет ничего на свете, чего бы не знала Сарра! – странно засмеялась она. – Знает Сарра и то, что делается за десять тысяч верст отсюда.
– Матушка, – робко произнес Беко, – княжна желает… – И он тихо и скоро начал передавать ей причину моего прихода.
Она слушала внимательно, блуждая глазами по моей фигуре, и вдруг вскрикнула:
– Два тумана! Великие силы, темные и светлые, два тумана! За ветхие лохмотья два тумана! Верно ли я слышала, Беко?
– Верно, – произнес мальчик, – и за волынку тоже.
– Хвала темным и светлым силам! Теперь старуха Сарра может питаться и не одними кукурузными зернами!.. А к празднику купить мокко[59], настоящего турецкого мокко… Слышишь ты, Беко, черного мокко и долю табаку!
И вдруг она неожиданно взвизгнула и дико закружилась по комнате.
– Долю табачку и мокко, настоящего турецкого мокко! – выкрикивала старуха, кружась, точно в исступлении безумия.
Я дрожала от страха… Мои зубы стучали.
– Беко, – сказала я, – возьми свои два тумана и отдай мне платье… Мне пора идти.
– Да, да, сынок, дай ей платье, ей пора идти, – подхватила старуха, – только получи с нее два тумана… получи с нее два тумана! – еще громче выкрикнула она хриплым, неприятным голосом.
Я задрожала еще сильнее.
– Вот два тумана, Беко… – произнесла я, едва владея собой, и протянула руку.
В ту же минуту я почувствовала на ней прикосновение острых крючковатых ногтей, и вмиг червонцы исчезли с моей ладони.
Старуха Сарра по-прежнему прыгала и приплясывала по земляному полу своей комнатки. Беко пошел в темный угол, чтобы снять с себя платье, единственное, может быть, которое имел. Моя голова кружилась и от едкого неприятного запаха, царившего в этом ужасном жилище, и от криков безумной. Едва получив узелок от Беко, я кивнула обоим и поспешно направилась к выходу.
В три прыжка старуха очутилась передо мною и загородила мне дверь.
– Миленькая барышня, – залепетала она скороговоркой, – красавица госпожа… позволь старой Сарре открыть тебе будущее. А за это ты дашь ей еще один блестящий маленький абаз… Один только абаз… сиятельная госпожа… на трубку Сарре…
– Но у меня больше ничего нет, – смущенно пролепетала я, – я отдала вам все, что у меня было.
– Ай, ай, ай! Зачем такой хорошенькой госпоже говорить неправду!.. – отвратительно засмеялась безумная. – Хорошенькая госпожа с алмазными глазами даст беленький абаз бедной Сарре… Сарра расскажет госпоже все… все…
– Но…
– Слушай, девушка! – вдруг совсем переменила тон старуха, и при мерцающем свете огарка лицо ее стало важно и неподвижно, как у мертвеца. – Слушай, девушка!.. Черные мысли посланы шайтаном… великою темною силою… Темная сила изгоняет светлую из твоей души… Душа твоя борется… Темная сила торжествует. Я вижу горы… черная ночь их караулит… Идет сазандар по горной тропинке… идет не по воле. Белая голубка заменяет черную орлицу в гнезде орла… Сазандар все дальше… и дальше… Ему смерть заглядывает в очи… Крыло темного ангела близко, но его не задело… Он жив… Горный сокол его защита… Но горному соколу недолго летать в горах… Я вижу кровь… много крови… А там плачет белая голубка, что не попала в гнездо орла… Орел любит свое детище… И еще дорога… Холодная страна… и девушки… их много… много… Орленок пойман и заперт в клетку… Он задыхается и плачет… он рвется в горы, и снова темный ангел близко… Его крыло трепещет… Он…
Старуха не кончила… Она упала в конвульсиях у порога и громко застонала…
Быстрым движением рванула я дверь и очутилась на воздухе.
Я опять увидела небо и Гори… Смрадное жилище предсказательницы осталось позади…
– Что наврала тебе старуха? – заинтересовался Сарем, подавая мне стремя. – На тебе лица нет, княжна!
– О Сарем, – вырвалось у меня, – как все это ужасно! Надо ей помочь: она умирает.
– Выживет. Ведьмы живучи! – рассмеялся он недобро. – Еще долго будет морочить народ и выклянчивать деньги!.. Добрый путь, княжна, кланяйся генералу. – И, кивнув мне еще раз головою, он пошел к себе под навес, а я поскакала к дому.
59
Кофе.
- Предыдущая
- 22/42
- Следующая