Вавилонская башня - Разумовский Феликс - Страница 36

• Предыдущая
• 36/134
• Следующая

Наконец прибыли корзиночки с хлебом и вазочки масла. Наполнив бокалы искрящимся «Шабли», служители пожелали посетителям приятного аппетита и отчалили.

Семён Петрович, улыбнувшись, широким жестом обвёл гастрономическое великолепие и сказал, имитируя кавказский акцент:

– Угащайся, дарагой.

Повторять не пришлось. Оба знали, что угощение было гонораром за консультацию, необходимую Хомякову, – те же деньги, только претворённые в наиболее удобную форму. А посему гостю не было никакого резона отказываться и стесняться. Все на этом столе принадлежало ему, о каком стеснении речь?

Он приступил к реализации гонорара очень по-деловому и в то же время, не побоимся этого слова, чертовски красиво. Между прочим, в тонкости застольного этикета он некогда вник именно по долгу службы, состоявшей, не в пример Скудину, отнюдь не в бегании по джунглям с гранатой. И скрупулёзно соблюдал сейчас все эти тонкости. Не потому, что ресторанная обстановка обязывала. Семён Петрович отнёсся бы с пониманием, влезь он хоть с ногами прямо на стол, на эту вьюжно-метельную скатерть… Дело было в другом. Долгая практика давно и неколебимо убедила профессионального проглота, что вот так – совершая все ритуалы, намазывая отдельно каждый кусочек – было ещё и гораздо вкусней…

Когда на рыбном блюде образовалась достаточно заметная убыль, Хомяков (отведавший всего по чуть-чуть, просто из вежливости, чтобы сотрапезнику не было одиноко) повёл речь о деле.

Повёл он её весьма специфически.

– Тут намедни чувак захарчеванный людям порядочным…

Что в переводе на традиционный русский язык означало: человек, выдающий себя за знатока воровских обычаев, – настоящим ворам-законникам или же лицам, тесно связанным с оными. Семён Петрович Хомяков одинаково свободно чувствовал себя и на трибуне Законодательного собрания, и среди тех самых «порядочных людей», признававших только один закон – воровской.

Поэтому основную часть его речи мы приводим в адаптированном варианте, уходя от подробного комментария и надеясь, что все будет понятно и так.

А дело было в том, что означенный кадр засветился с «корабельником» – чеканной золотой монетой времён Ивана Третьего. Казалось бы – ну и что? А вот что. Монета сия была известна всему нумизматическому миру… в одном-единственном экземпляре. Это следует знать каждому, кто намеревается промышлять старинными золотыми. Так ведь можно и в неловкое положение угодить. Попав в переделку, кадр «раскололся до жопы» и запел, что «взял её гоп-стопом на хапок до кучи с перевесом у косящей под вольтанутую прикинутой смешно самостоятельной марьяны. И цепку из рыжья уже загнал, а бляху не успел». Все сказанное проверили. И когда убедились, что в дом жизнерадостных недавно действительно поступила невменяемая девица, одетая так, словно сбежала со съёмок хорошего костюмного фильма о пятнадцатом веке, то ненадолго «впали в распятье», а потом…

Итогом последующих хлопот и стал внеплановый рыбный день в ресторане «Забава».

– Это дымка. – Чекист отодвинул опустошённое серебряное блюдо и пояснил Семёну Петровичу: – По-научному фиг выговоришь – энергоинформационное образование. Ну а мы по-простому – дымка и дымка… Не знаю, откуда пошло, но вот прилипло.

Хомяков недоуменно поинтересовался:

– А бляха рыжая здесь при чем?

– А гоп-стопом где её взяли? – усмехнулся гость. – Не на Новоизмайловском где-нибудь?

– В парке Авиаторов, – слегка оторопев, кивнул Семён Петрович и уморительно надул щеки. Так происходило всегда, когда его мысль начинала работать на полную мощность. И несколькими мгновениями позже был сделан совершенно правильный вывод, заставивший депутата аж вспотеть: «А ведь корабельник-то небось подлинный…»

Тем временем принесли черепаховый суп. Аромат от него исходил настолько безумный, что застольный этикет на мгновение оказался забыт. Федерал нетерпеливо зачерпнул прямо из супницы и вздрогнул всем телом, дуя на ложку, а Семён Петрович прозорливо подумал, что его гость переживал нечто вроде оргазма. Тем не менее, чекист справился с собой, прикрыл дразнящую крышку и прояснил ситуацию. Оказывается, в последнее время из-за «дымки» начали возникать коридоры, по которым стало возможно перемещение в альтернативные хронологические пояса.

«Перемещение… – задумался Хомяков и пуще прежнего надул вислые щеки, наблюдая, как достойно, небольшими порциями, черепаховый суп перекочёвывает в тарелку, а из неё – в желудок собеседника. И куда, спрашивается, в человека столько влезает? Но вот влезает же. Обед стоил целое состояние, однако Хомяков был весьма далёк от сожалений о потраченных деньгах. Он нутром чуял: затраты окупятся сторицей. – Хронологические пояса… Перемещение…»

После супа принесли форель на вертеле в раковом соусе, шашлык из молодого осетра по-астрахански, зелёный салат «Фиалка Монмартра» и красное вино «Лыхны».

– Над проблемой целый отдел бьётся. – Чекист запил восхитительно нежную рыбу бокалом терпкого вина. – Только ни хрена у них не выходит, что у наших, что у американцев. Говорят, не хватает математической базы. А я так думаю, мозгов у них не хватает.

Вот тут он попал в самую точку. Учёные действительно до сих пор не знали, что делать. А Семён Петрович Хомяков с семью классами образования – знал. Перед его мысленным взором уже появились решительные молодые люди с автоматами Калашникова, берущие на гоп-стоп целые караваны, битком набитые высокопробной старинной рыжухой и столь же высококачественной наховиркой. Затем проплыли вереницы белокожих древнерусских красавиц в кокошниках, сдаваемых в аренду зарубежным любителям экзотики. А под конец в голову полезло такое, от чего натурально перехватило дух. Куда там гастрономическому оргазму его сотрапезника!.. Хомяков мысленно шарахнул двухкилограммовой гранатой ПГ-7В прямо в бритую харю позднеримскому цезарю-извращенцу. Потом в капусту покрошил калибром пять сорок пять сенаторов с охраной. И вот, как говорили древние, «финне коронат опус» – конец венчает дело, царствуй, дорогой Семён Петрович, на долгие годы, «кум део» – с Богом то есть…

• Предыдущая
• 36/134
• Следующая