Прокаженный - Разумовский Феликс - Страница 45

• Предыдущая
• 45/77
• Следующая

— Узнали, значит, товарищ генерал? — мягко спросил водитель, ухватив при этом твердыми, как железо, пальцами Помазкова за кадык. — Расскажите-ка, с кем это вы встречались на набережной?

От ужаса язык чекиста еле ворочался в пересохшем рту, так что отозвался он не сразу.

— Так, знакомый один, — наконец выдавил он, однако, получив «закуску» — резкий удар тыльной стороной ладони по губам, всхлипнул и поспешно прошептал: — Партнер по бизнесу… Малому…

Еще через секунду Михаил Васильевич заработал сильную, чрезвычайно болезненную оплеуху, стойкость его иссякла, и, чтобы больше не мучили, он, заплакав, сдал подельщика со всеми потрохами. Глядя на безвольное, жалкое существо в генеральской папахе, Сарычев сморщился от отвращения — ну и гнида! Отвесил Помазкову доброго тумака и, тряхнув за ворот, рявкнул:

— Хватит сопли пускать, о Шамане мне расскажи!

Однако отреагировал генерал как-то странно. Совершенно неадекватно. Он вдруг лукаво улыбнулся, прищурил мутный глаз и погрозил Сарычеву пухлым пальчиком, а затем громко затянул «Марш коммунистических бригад». На редкость пронзительно и фальшиво. И майор понял, что перестарался.

«Хорош же, видно, этот Шаман, — он с отвращением воззрился на солирующего чекиста, — если при одном только упоминании о нем у людей крыша едет…» А генерал подмигнул майору на прощание, лихо выскочил из машины и, молодецки зашвырнув папаху в придорожный сугроб, строевым шагом попер вперед. Долго еще в темноте зимнего вечера можно было слышать незабываемое:

— Привет, — улыбнулась Маша. — Есть будешь?

И налила Сарычеву остывшего борща — знала, что он горячий не любит.

Надев тапки, майор умылся, сел за стол и потянулся за чесноком. Честно говоря, борщ был так себе — не хватало мажорного звучания мозговой, разваренной косточки, тонкой гармонии перца, томатов и зелени, но Сарычев ел с удовольствием — набегался за день.

Неподалеку, на коврике, лежала неразлучная с некоторых пор троица — вывезенные к Маше Лумумба со Снежком и соседская сука, лайка-медвежатница Райка. Характер у охотницы был сложен и противоречив, на улице она кошек ненавидела люто, в мгновение ока подкидывала в воздух и с легкостью перекусывала хребты, а вот дома пошла на компромисс и часто даже вылизывала черных лохматых заморышей. Никуда не денешься — соседи…

«Давайте, давайте, ребята, живите дружно». — Майор дохлебал борщ и обнаружил на дне плошки приличный кусок мяса с костью, однако он был уже явно лишний. Чтобы не заварить собачий нюх, Сарычев взял длинную паузу, подождал, пока мясо совсем остынет, и наконец позвал ласково:

— Райка, иди сюда, девочка моя!

Медвежатница глянула умным желтым глазом, привстав, бережно взяла мясо зубищами прямо из рук, а Александр Степанович, сунув посуду в мойку, отправился в комнату. Коты потянулись следом, однако Маша делегацию вниманием не удостоила — по телевизору шел репортаж о зверствах вовсю уже распоясавшегося маньяка. Яркие краски, неожиданные ракурсы и растерянные, глуповатые комментарии ментов создавали впечатление чего-то по-настоящему страшного. Сарычеву показалось даже, что лучшей рекламы для художеств садиста и не придумать, — будто тот сам заказал часовой демонстрационный ролик — мол, смотрите, какой я великий, ужасный, и трепещите!

Автором кровавого клипа был деятель с Петербургского канала Алексей Трезоров, судя по подаче материала, весьма талантливый.

Майор сплюнул — ну и блевотина! Когда передача кончилась, он поставил кассету с «Дикой орхидеей» и быстренько переключил Машино внимание в Несколько иное русло. Той экстренно было необходимо снять стресс…

На следующий день хоронили бандита Гнилого. Собственно, Сарычев его в последний путь провожать не собирался, но — тесен мир! Попав в огромную пробку на проспекте Энергетиков, он загнал «девятку» поглубже во дворы и ради интереса прошелся пешочком. М-да — действо впечатляло… Множество мощных, не наших, клаксонов наполняли воздух вибрирующим ревом, напоминая фабричные гудки, некогда призывавшие пролетариев к стачке. Затем майор узрел облако автомобильных выхлопов, и наконец процессия показалась целиком. По всей ширине проезжей части, сметая на тротуар весь встречный транспорт, с ярко горящими фарами, медленно двигалась длинная колонна иномарок. Впереди, в открытом черном лимузине, везли утопающий в цветах гроб с телом покойного, его сопровождал «мерседес»-тягач, волочивший платформу с лабающим Шопена духовым оркестром. «Да, — майор усмехнулся, — лафета пушечного только не хватает, а все остальное, как у маршала».

Сияли в лучах зимнего солнца отполированные бока джипов, блестела скупая мужская слеза в залитых бандитских буркалах, а вот менты проблесковыми огнями сверкать не стали, убрали свои УАЗы от греха подальше в боковые проезды. Всем было ясно, что это не только похороны, но и демонстрация силы.

Скоро Сарычева зрелище утомило. Он с горечью вспомнил скромную могилу Пети Самойлова, страшно разозлился, и ему вдруг до жути захотелось продемонстрировать свой непростой характер. Однако сдержался кое-как, даже не подозревая, что очень скоро подобная возможность ему предоставится по полной программе…

А вышло так, что из замыкающего процессию «мерсюка» срисовали «рафик» с отметиной по борту «Телевидение». Иномарка тут же остановилась, и выскочивший из нее квартет плотных молодых людей принялся действовать быстро и скоординировано.

В то время как один из них, распахнув водительскую дверь, бросил рулевого в снег и принялся крушить ему ребра, трое других вломились в салон. Оттуда раздался звон битого стекла, звуки плюхо-действия, потом послышались женские крики.

Все это Сарычеву чрезвычайно не понравилось. Не мешкая, он подтянулся поближе и с силой опустил кулак на гладкий, как бильярдный шар, череп отморозка, который с остервенением пинал уже неподвижное тело водителя. Что-то хрустнуло, и бандитствующий элемент распластался у колес неподалёку от своей жертвы, а майор тем временем был уже в салоне. Ярость, как лесной пожар, начала разгораться в нем. Ударом локтя в основание черепа он вырубил урода, буцкавшего пожилую даму, по лбу которой струилась кровь, вышвырнул его тело на снег и оказался нос к носу с его двумя хрипящими от злости товарищами. Ближайший с похвальной скоростью пнул Сарычева в пах, готовясь сразу же подключить руки, однако был он недостаточно быстр. Закрывшись «защитой черепахи» note 155, майор в мгновение ока раздробил ему колено и с ходу, не дожидаясь, пока он свалится, доконал мощной «двойкой» в голову. Бандит рухнул грузно, словно куль с песком, а в руках последнего супостата блеснул нож.

Не какой-нибудь там «жулик» с лезвием длиной в палец, а настоящий кишкоправ, свинокол, кинжал, способный пронзить человека насквозь. Глянув, как ублюдок крутит им обратную восьмерку, Сарычев понял, что тот далеко не лох. Мгновение — и клинок метнулся смертоносной змеей. Майор молниеносно отпрянул, взял контроль над замеревшей в мертвой точке рукой, резко извернулся, стремительно подсел и сломал конечность в локтевом суставе. Агрессор взвыл, нож упал на пол, а разбушевавшийся Александр Степанович провел сильнейший Удар ладонью в лоб. Такой, что оба глаза бандита оказались на его щеках. К своим врагам Свалидор жалости не ведал. Ни секунды не медля, майор выпихнул искалеченные тела на снег и, закричав ошалевшим телевизионным деятелям: «Водилу подбирайте! Водилу!» — принялся заводить мотор. Те протерли мозги, очкастый дядька на пару с оператором затащили шофера в салон, и Сарычев, вдарив по газам, сколько позволяла педаль, рванул куда-то в дебри дворов. Обогнул торговый центр, выехал в карман и, прокатившись пару кварталов, встал. Только сейчас он заметил, что руки у него все в крови… Ну вот, опять все одно и то же…

• Предыдущая
• 45/77
• Следующая