13 причин почему - Эшер Джей - Страница 4
- Предыдущая
- 4/44
- Следующая
Смотрю на первую красную звездочку. В-4. Я знаю, где это. Но нужно ли мне туда идти?
Я не могла в это поверить. Джастин, ты обманул мою маму. Так почему же это меня так развеселило?
– Нет, – говорю я. – Пойду к другу. Помогу с его проектом.
Так как наша ложь совпала, это стало знаком.
– Хорошо, – говорит мама. – Оставлю твою долю в холодильнике, сможешь разогреть позже.
Мама спросила, какой у нас общий предмет, я сказала, что математика, в чем в общем-то было немного правды. У нас обоих была математика. Только не вместе. И разные направления.
– Понятно, – согласилась мама. – Он мне так и сказал.
Я обвинила ее в том, что она не доверяет собственной дочери, забрала листочек бумаги, на котором она записала твой телефон, и побежала наверх.
Я пойду туда. К месту, отмеченному первой звездочкой. Но прежде чем я дослушаю до конца эту сторону первой кассеты, мне нужно зайти к Тони.
Тони никогда не менял автомагнитолу, у него до сих пор стоит кассетная. Это, утверждает он, позволяет ему решать, какая музыка будет играть в его машине. Когда он одалживает машину и в магнитолу пытаются поставить диски, то он всегда говорит: «Формат не тот». Так что в его машине, что бы ни случилось, всегда звучит только та музыка, которая ему нравится.
Когда ты подошел к телефону, я сказала:
– Джастин? Это Ханна. Мама говорит, ты звонил, у тебя какие-то вопросы по математике.
Тони водит старый «Мустанг», который достался ему от старшего брата, тот получил машину от отца, которому, вероятно, она перешла от деда. В школе мало таких парочек, чьи чувства сравнимы с чувствами Тони к его машине.
Я тебя озадачила, но в конце концов ты вспомнил, что наврал моей маме, и, как хороший мальчик, извинился.
Мы с Тони не близкие друзья, однако не раз вместе делали школьные проекты, поэтому я знаю, где он живет. И что самое важное, у него есть плеер, который проигрывает кассеты. Желтенький, с маленькими пластиковыми наушниками. Уверен, он сможет мне его одолжить. Я возьму с собой несколько пленок и послушаю их, пока буду идти к старому дому Ханны, который находится всего в квартале от дома Тони.
– Итак, Джастин, что у тебя там с математикой? – спросила я. Ты так просто не отделаешься, решила я для себя.
Или, может быть, я пойду куда-нибудь еще. Туда, где никого не будет. Слушать кассеты здесь просто невозможно. Не то чтобы я боюсь, что мама или папа узнают голос в динамиках, дело в том, что мне нужно пространство. Пространство, чтобы я смог свободно дышать.
Но ты не пропустил удар. Ты сказал, что поезд А отходит от твоего дома в 15.45. Поезд Б отходит от моего дома на десять минут позже.
Ты не мог этого видеть, Джастин, но я подняла руку, как будто была в школе на уроке, а не у себя дома.
– Вызовите меня, мистер Фоли, – сказала я. – Я знаю ответ.
Когда ты произнес мое имя – «Да, мисс Бейкер?» – я выкинула мамино правило о недоступности в окно. Я сказала, что два поезда встретятся в парке Эйзенхауэра у подножия горки, построенной в виде ракеты.
Что Ханна в нем нашла? Я никогда этого не понимал. Даже она признавалась, что не может дать ответ на этот вопрос. Но для среднестатистического парня слишком много девочек были влюблены в Джастина. Конечно, он достаточно высокий. И возможно, они находят его интересным. Он все время выглядывает из окон, что-то пристально рассматривая.
Длинная пауза на твоем конце провода, Джастин. И я говорю об о-о-очень длинной паузе.
– Так когда поезда встретятся? – спросил ты.
– Через 15 минут, – ответила я.
Ты сказал, что 15 минут – это невероятно долго для двух поездов, идущих на полной скорости.
Вау. Притормози, Ханна.
Я знаю, что вы все думаете. Ханна Бейкер – шлюха. Уппс. Вы слышали это. Я сказала: «Ханна Бейкер…» Не могу произнести это снова.
Она замолчала.
Я пододвинул табурет ближе к верстаку. Из динамиков раздавался какой-то шелест. Потом шипение, мягкий равномерный шум.
О чем она сейчас думает? Ее глаза закрыты? Она плачет? Ее пальцы на кнопке «Стоп» в надежде, что у нее хватит сил нажать ее? Что она делает? Я не могу услышать!
Это неправда.
Ее голос стал злым. Даже пугающим.
Ханна Бейкер никогда не была и не будет шлюхой.
Я просто мечтала о первом поцелуе. Я уже начала учиться в старшей школе, но никогда не целовалась. Никогда. Но мне нравился мальчик, и я нравилась ему, так почему же мы не могли поцеловаться? Вот и вся история.
Мне кажется, я слышал какую-то другую версию произошедшего.
В течение нескольких ночей до нашей встречи в парке мне снился один и тот же сон. Совершенно одинаковый. С начала до конца. И чтобы развлечь вас, я его сейчас перескажу.
В городе, где я жила раньше, был парк, чем-то похожий на парк Эйзенхауэра. Там тоже была горка в виде ракеты. Уверена, их делали на одном заводе, потому что они были похожи, как братья-близнецы. Красный нос указывает в небо. Между носом и килем три платформы, связанные тремя лестницами. На верхнем уровне штурвал. На среднем – горка, которая ведет вниз к игровой площадке.
Часто вечерами, перед моим первым днем в новой школе, я поднималась наверх ракеты в парке Эйзенхауэра и клала голову на штурвал. Ночной ветер сквозил через арматуру, охлаждая меня. Я закрывала глаза и думала о доме.
Я поднимался на эту ракету всего один раз. Мне тогда было пять лет. Просунув голову через железки, я кричал, плакал и ни в какую не соглашался спуститься вниз. Отец был слишком большим, чтобы пролезть ко мне, поэтому ему пришлось вызвать пожарных. Должно быть, их часто туда вызывали, потому что несколько недель назад городские власти объявили, что собираются закрыть горку.
Наверное, поэтому в моих мечтах мой первый поцелуй должен был состояться на ракете. Это напоминало мне о моем детстве, невинности. И я хотела, чтобы мой первый поцелуй был именно таким. Невинным.
Возможно, поэтому она не отметила звездочкой парк. К тому моменту, когда кассеты дойдут до последнего адресата, ракеты уже, скорее всего, не будет.
Итак, вернемся к моим снам, которые начались в ночь после того, как ты в первый раз дождался меня после окончания уроков. Тогда я узнала, что нравлюсь тебе.
Ханна сняла блузку и разрешила Джастину залезть ей в лифчик. Точно. Вот что, насколько мне было известно, произошло в парке.
Хотя стоп. Зачем ей делать это в центре парка?
Сон начинается с того, что я стою наверху ракеты, держась за штурвал. Это все та же игрушечная ракета на детской площадке, но каждый раз, когда я поворачиваю штурвал налево, деревья в парке вытаскивают из-под земли свои корни и делают шаг влево. Когда я поворачиваю направо, они отступают вправо.
Затем я слышу твой голос, зовущий меня снизу:
– Ханна! Ханна! Прекращай играть с деревьями и спускайся ко мне.
Я оставляю штурвал и спускаюсь с верхней платформы на среднюю. Но когда я оказываюсь на ней, мои ноги неожиданно вырастают, и я уже не могу пролезть вниз, на землю.
Ноги вырастают? Серьезно? Я не специалист по толкованию сновидений, но, может, ей было интересно, насколько большой у Джастина…
Я просовываю голову в отверстие, откуда начинается горка, и кричу:
– У меня слишком большие ноги. Ты все еще хочешь, чтобы я спустилась вниз?
– Я люблю большие ноги, – отвечаешь ты. – Спускайся по горке. Я тебя поймаю.
Поэтому я сажусь на горку и отталкиваюсь. Ветер дует мне в лицо, а ноги создают сопротивление, поэтому я качусь очень медленно. В тот момент, когда я подъезжаю к земле, я замечаю, что у тебя невероятно маленькие ноги. Совершенно неправдоподобные.
- Предыдущая
- 4/44
- Следующая
