Пограничный легион (сборник) - Грэй Зейн - Страница 15

• Предыдущая
• 15/109
• Следующая

Однако более всего ощущала она эту дикую, необузданную силу в сидящих у костра бандитах. Келлз лежал у входа в хижину. Яркие отсветы пламени играли на его мертвенно-бледном, умном, волевом, но жестоком лице. О жестокости говорили резко прочерченные глубокие складки у рта, жестокость светилась в его странных светлых глазах; глубоко запавшие, окруженные темными тенями, они казались еще более странными, чем прежде. Теперь лицо его снова было настороженным — целеустремленным лицом человека, в голове которого вынашиваются планы все новых темных дел, неумолимо влекущих его к страшной участи, которую он готовит другим. У Пирса лицо было худое, оно казалось твердым, почти лишенным плоти, как будто это было вовсе и не лицо, а яркая красная маска, натянутая на ухмыляющийся череп. Бандит, которого звали Французик, был мал ростом и темноволос. На невыразительном лице его выделялись только глаза — их сверлящий взгляд впивался в окружающих, как буравчик, а рот был готов в любой момент извергнуть потоки злобной ругани. Остальные двое ничем особенным не выделялись — так, пограничные негодяи, вроде Билла и Холлоуэя. Зато на Гулдена, сидевшего на одном из концов полукруга, Джоун едва осмеливалась посмотреть, не то чтобы внимательно за ним понаблюдать. При первом же взгляде у нее как-то сразу появилось такое чувство, что, раз она женщина, она отстоит от него неизмеримо дальше любого живого существа, даже любого неодушевленного предмета. Она хотела было отвести глаза, но не смогла: они сами собой, помимо ее воли, снова и снова обращались к нему, словно их что-то притягивало — как вид змеи птицу. Гулден был огромен и могуч; каждое движение говорило о неимоверной физической силе. Более всего он походил на гориллу, только на голове у него была копна светлых, а не темных волос, да кожа была бледная, а не темная. Лицо его, казалось, выковали молотом или вырубили грубым, тупым, ломаным долотом. В каждой черте его, в каждой морщине, в огромных впадинах, скрывавших глаза, в разверстой пещере рта, полной огромных, крепких, как клыки зверя, белых зубов, запечатлелись подаренные ему природой или выпестованные жизнью пороки и беспощадная жестокость. Кто бы он ни был — человек ли, зверь ли — только одно его присутствие делало желанной мысль о смерти. Он не курил, не принимал участия в грубых, но незлобных шутках товарищей; он просто сидел, как огромная машина разрушения, которой не нужен отдых, но которая вынуждена простаивать, потому что подводят отдельные более слабые звенья. При всем том он вовсе не был ни угрюм, ни подавлен. Просто лицо его не выражало ни мыслей, ни чувств.

Келлз же, который после операции быстро набирался сил, напротив, проявлял ко всему живейший интерес. Он без конца задавал вопросы, на которые по большей части отвечал Пирс. Сначала Джоун не прислушивалась к разговору, но вскоре спохватилась и стала наверстывать упущенное. Из того, что ей удалось уловить, она поняла, что Келлз, не меньше, чем награбленным золотом, упивается своей славой первого бандита во всей этой напичканной золотом округе — Айдахо, Неваде и северо-восточной Калифорнии. По репликам бандитов, по их отношению к Келлзу Джоун поняла, что влияние его в этой среде необычайно велико. Под его началом были банды разбойников, разбросанные по всей границе от Бэннока до Льюистона. Но власть его распространялась и на пограничных хищников, прямо ему не подчиненных. На те недели, что Келлз провел в каньоне, бандитам пришлось прервать свои операции — какие именно, Джоун не знала, хотя и догадывалась — и в главном лагере постепенно собралось слишком много праздного, застоявшегося без дела сброда. Поняла Джоун и то, что, хотя верховная власть над этим сбродом была в руках Келлза, ему еще не удалось создать организацию, которая отвечала бы его замыслам. Он то сосредоточенно думал, то впадал в раздражение, однако любые сообщения о золоте неизменно вызывали у него острейший интерес.

— Ты вроде верно все рассчитал, Джек, — заключил Пирс. Он замолк и стал раскуривать трубку, как бы готовясь к долгому разговору. — Рано или поздно тут будет открыто самое большое месторождение на всем Западе. С Соленого озера тянутся караваны фургонов. Южнее Бэннока уже роются кучи старателей. Их лагери торчат во всех долинах и ущельях Медвежьих гор. Золото валяется прямо на земле, его ничего не стоит взять, была бы вода. Все роют, роют, а настоящей жилы пока нет. Конечно, раньше, позже, но все же ее найдут. А уж тогда, не успеет весть разнестись по большим дорогам и вернуться в горы, начнется такая лихорадка!.. Куда там и сорок девятому, и пятьдесят первому. А ты как думаешь, Бейт?

— А то как же, — ответил бандит с седеющей головой, которого Келлз называл Бейт Вуд. Он был постарше своих товарищей, рассудительный и не такой бесшабашный. Говорил он медленно.

— Я видал и сорок девятый, и пятьдесят первый. Вот были денечки! А с Красным я согласен. Тут, на границе, скоро такай каша заварится. Я и сам был старателем. Только не рвался сломя голову копать золото — больно работа тяжелая. Золото трудно копать, да легко потерять. А всего легче добыть его в чужой суме. Похоже, лихорадка начнется где-то тут. Может, уже началась. В горах полно старателей, роются где по двое, где по трое, а где сразу по многу. Они помалкивают, да только золото нужно вывозить. А оно тяжелое, его не спрячешь. Так жилы и находят. Нынешний год уж верно побьет и сорок девятый и пятьдесят первый. А причины тут две. Из Калифорнии прут те, у кого кишка тонка, или те, что ничего не нашли. А с Востока валом валит еще больше народу — одни очень уж легко всему верят, а другие просто от жадности спятили. Тут тебе и бабы, и картежники и еще всякие. А уж в конце те, что от войны удрать хотят. Ну, а если эти потоки когда столкнутся на богатом месторожденье, там такой ад будет, какого свет еще не видал.

— Ребята, — тихо, со звенящей нотой в голосе, сказал Келлз, — это же будет самое время жатвы для моего Пограничного легиона.

— Для чего? — с любопытством переспросил Бейт Вуд.

— Для Пограничного легиона.

— А что это за штука такая? — грубо вмешался Пирс.

— Ну, как же, раз ты говоришь, что подходит пора небывалой золотой лихорадки, значит, подходит пора сколачивать и небывалую банду. И я ее сколочу. Она будет называться «Пограничный легион».

— Возьми туда меня! Я буду у тебя за правую руку, — с жаром отозвался Красный Пирс.

— И меня! — добавил Бейт Вуд.

Идея встретила бурное одобрение, все загалдели. Поднявшийся гам вывел Гулдена из оцепененья. Он поднял огромную тяжелую голову и глухо спросил, скорее прорычал, чего это они расшумелись. Услышав вопрос Гулдена, холодный властный голос бандита, напоминавший о его присутствии, все смолкли, словно натолкнулись вдруг на неожиданное препятствие, с которым нельзя не посчитаться. Всем, включая Келлза, стало не по себе. Потом Пирс разъяснил суть дела.

— Подумаешь! Старо как мир, — отрезал Гулден. — Я сам был в таком Легионе. В Алжире. Только он назывался «Королевский Легион».

— В Алжире? А что это? — поинтересовался Бейт Вуд.

— Это в Африке, — ответил Гулден.

— Ну, Гул, — воскликнул Пирс восхищенно, — где только ты не побывал! А что это такое, Королевский легион?

— Да ничего особенного, просто куча мерзавцев со всей земли. Граница вроде бы самого конца света. Там преступников уже никто не разыскивал.

— А чем вы там занимались?

— Грызлись между собой. Когда я уходил из легиона, в нем уже почти никого не оставалось.

— Что ж тут удивительного? — многозначительно бросил Вуд.

Однако намек до Гулдена не дошел.

— В моем Легионе никакой грызни не будет, — спокойно заметил Келлз, — я сам буду подбирать людей.

— Вот в этом все дело, — снова вмешался Вуд, — чтобы люди были, какие надо. Знаете, а в пятьдесят первом я сам служил в карателях.

Все захохотали, только на каменном лице Гулдена не промелькнуло ни тени улыбки.

• Предыдущая
• 15/109
• Следующая