О чем молчат ангелы - Фитцпатрик Бекка - Страница 48

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая

Наступила тьма.

Я лежала на спине, мой топик впитывал влагу с мокрой земли, а трава покалывала обнаженные руки. Месяц на небе казался лишь узким серпом света, похожим на усмешку. Все вокруг было тихо, не считая раздававшихся вдалеке раскатов грома.

Пытаясь привыкнуть к темноте, я несколько раз моргнула. Потом, повернув голову в сторону, я увидела симметричные изогнутые ветки, торчавшие из травы. Я медленно поднялась, не в силах оторвать взгляд от двух черных впадин, смотрящих на меня прямо из-за этих изогнутых веток. Мой мозг напрягся, вспоминая, на что это могло быть похоже. Внезапно я с ужасом осознала, что лежу рядом со скелетом человека.

Моей попытке отползти как можно дальше помешал железный забор. Я постаралась разобраться в путанице в голове и воскресить в памяти последнее воспоминание. Я дотронулась до шрамов Патча. Где бы я ни была, это было где-то в глубинах его памяти.

В темноте тихо напевал откуда-то знакомый мне мужской голос. Повернувшись, я увидела лабиринт из надгробий, тонущих в тумане ровными рядами, как гигантское домино. Патч сидел на одном из них. На нем были только джинсы «Левайс» и темно-синяя футболка, хотя ночь была совсем не теплой.

– Свидание с мертвецами при лунном свете? – спросил знакомый голос. Он был грубым, низким, с ирландским акцентом. Риксон. Он прислонился к надгробию напротив Патча, смотря на него и поглаживая большим пальцем нижнюю губу. – Дай угадаю, ты хочешь завладеть мертвецом? Или что-то типа того, – сказал он, помотав головой. – У тебя в глазницах играют чертики… как и в некоторых других отверстиях. Зайти слишком далеко совсем несложно.

– Поэтому я держу тебя поблизости, Риксон. Ты на все смотришь оптимистично.

– Сегодня начинается хешван, – ответил Риксон. – Что ты слоняешься по кладбищу?

– Думаю.

– Думаешь?

– Процесс, при котором я использую мозг, чтобы принять рациональное решение.

Уголки губ Риксона опустились.

– Я начинаю волноваться за тебя. Давай. Время идти. Чонси Ланже и Барнабас ждут. Луна близится к полуночи. Признаться, я положил глаз на одну куколку в городе, – сказал он, промурлыкав. – Я знаю, тебе нравятся рыженькие, а вот мне светленькие, и как только я переселюсь в тело, мне нужно закончить начатое с одной блондиночкой, которая недавно строила мне глазки.

Патч не двигался.

– Ты отупел? Нам пора. Клятва Чонси. Ни о чем не говорит? А как насчет этого: ты падший ангел. Ты ничего не чувствуешь. То есть, до сегодняшней ночи. Следующие две недели – это тебе подарок от Чонси. Сделанный против воли, конечно, – добавил он с заговорщической усмешкой.

Патч посмотрел на него сбоку.

– Что ты знаешь о Книге Еноха?

– То же, что и все падшие ангелы, то есть практически ничего.

– Мне рассказывали про историю из Книги Еноха о падшем ангеле, который стал человеком.

Риксон разразился смехом.

– Друг, ты спятил?

Он соединил ребра ладоней, изображая открытую книгу.

– Книга Еноха – это сказка на ночь. И, видно, хорошая, раз сумела отправить тебя в страну грез.

– Я хочу стать человеком.

– Ты бы лучше довольствовался этими двумя неделями и телом нефилима. Наполовину человек – это лучше, чем ничего. Чонси не может исправить то, что сделал. Он дал клятву и обязан ее соблюдать. Как в прошлом году. И в позапрошлом…

– Двух недель мне мало. Я хочу стать человеком. Насовсем.

Глаза Патча впились в Риксона, как будто спрашивая, хочется ли ему теперь смеяться.

Риксон запустил руки в волосы.

– Книга Еноха – это сказка. Мы – падшие ангелы, а не люди. Мы никогда не были людьми и никогда ими не станем. И точка. А теперь подними свою задницу и помоги мне понять, как нам добраться до Портленда. – Он задрал голову и посмотрел на черное небо.

Патч спрыгнул с надгробия.

– Я стану человеком.

– Конечно, друг, станешь.

– В Книге Еноха говорится, что нужно убить своего вассала-нефилима. Я должен убить Чонси.

– Нет, не должен, – сказал Риксон с нетерпением. – Ты должен завладеть им. Это такой процесс, когда ты берешь его тело и используешь его, как свое. Не хочу тебя расстраивать, но Чонси убить нельзя. Нефилимы бессмертны. Ты не подумал об этом? Если бы его можно было убить, было бы невозможно завладеть его телом.

– Если я убью его, я стану человеком, и мне уже не нужно будет его тело.

Риксон потер внутренние уголки глаз, как будто понимал, что его слова для Патча – пустой звук, и от этого у него заболела голова.

– Если бы нефилима можно было убить, мы бы уже нашли способ это сделать. Не хочу тебе жаловаться, дружище, но если я в ближайшее время не окажусь в объятьях той блондиночки, мой мозг расплавится. И не только мозг…

– Два варианта, – ответил Патч.

– А?

– Спасти человека и стать ангелом-хранителем или убить нефилима и стать человеком. Что бы ты выбрал?

– Это ты тоже взял из этой бредовой Книги Еноха?

– Ко мне приходила Дабрия.

Глаза Риксона округлились, и он расхохотался.

– Твоя истеричная бывшая? Что она здесь делает? Она, что, пала? Потеряла крылышки, да?

– Она приходила сказать мне, что я могу вернуть крылья, если спасу человеческую жизнь.

Глаза Риксона округлились еще сильнее.

– Если ты ей веришь, то вперед. Нет ничего плохого в том, чтобы быть ангелом-хранителем. Жить, спасая смертных от опасности… может, это и весело, конечно, зависит от смертного, к которому ты прикреплен.

– Но если бы у тебя был выбор? – спросил Патч.

– Ну, знаешь, сейчас мой ответ зависит от одного определяющего фактора. Я в стельку пьян… или я окончательно сошел с ума?

Патч не засмеялся, и Риксон серьезно добавил:

– На самом деле выбора нет. И вот почему. Я просто не верю в Книгу Еноха. Если бы я был на твоем месте, я бы скорее решился на хранителя. Я и сам об этом подумывал. Жаль, что я не знаю никого на грани смерти.

Повисла тишина. Потом Патч словно отогнал тяжелые мысли.

– Сколько денег мы успеем заработать до полуночи? – спросил он.

– Карты или бокс?

– Карты.

Глаза Риксона загорелись.

– Кто это у нас тут? Симпатичный парнишка? Дай-ка я устрою тебе небольшую взбучку.

И он схватил Патча за шею, зажав ему голову локтем, но Патч обхватил его за пояс и повалил на траву, где они стали обмениваться тумаками.

– Тише, тише! – проорал Риксон, поднимая руки в знак поражения. – Если я не чувствую боль от рассеченной губы, это не значит, что я мечтаю до конца вечера проходить с окровавленным лицом, – подмигнул он. – Это явно не увеличит мои шансы на успех среди девочек.

– А фингал увеличит?

Риксон, проверяя, потрогал пальцами глаза.

– Только не говори, что… – погрозил он кулаком Патчу.

Я убрала палец со шрама. Кожа у меня на спине покрылась мурашками, сердце бешено билось. Патч посмотрел на меня с тенью неуверенности в глазах.

Мне пришлось признать, что сейчас не лучшее время слушать рациональную часть мозга. Может быть, именно сейчас самое время переступить черту. Перестать играть по правилам. И принять невозможное.

– Значит, ты точно не человек, – проговорила я. – Ты действительно падший ангел. Плохой парень.

Это вызвало улыбку на лице Патча.

– Ты думаешь, я плохой мальчик?

– Ты переселяешься в тела других людей?

Он кивнул.

– И ты хочешь переселиться и в мое?

– Я много чего хочу сделать с твоим телом, но не это.

– А что не так с твоим собственным телом?

– Мое тело напоминает стекло. Оно настоящее, но только внешне. И в нем отражается окружающий меня мир. Ты видишь и слышишь меня, а я – тебя. Когда ты прикасаешься ко мне, ты это чувствуешь. Но я не могу ощутить того же. Я не чувствую тебя. Я чувствую все через кусочек стекла, и единственный способ разбить это стекло – переселиться в тело человека.

– Или получеловека.

Губы Патча сжались.

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая