Парадоксы Младшего Патриарха - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 80

• Предыдущая
• 80/99
• Следующая

Конечно, демона никаким мечом не убьешь полностью – но тот, настоящий меч вполне мог убить проявление сущности Оршана в нашем мире. Меч, заклятый Кеану, тоже мог. Однако тем сходство и ограничивалось. Меч мага мог рубить не только демонического Бога, а и вовсе кого угодно, и из ножен его можно было извлекать по любому поводу и даже без повода. А меч, созданный Кеану из учебной железяки, только против Оршана и годился – и только против Оршана его и можно было вынимать. Извлеченный на свет по любому другому поводу, меч принимался рубить что ни попадя. Успей Кеану наложить закрепляющее заклятие сам, и он бы не совладал со взбесившимся железом. Конечно, для двенадцатилетнего подростка и такая работа превыше всяких похвал. Заезжий маг так и сказал – после того, как отвалил Кеану столько подзатыльников, что на телеге не увезешь.

Карта и меч обретались с тех пор в Малой Башне, где начинающий маг Кеану и предавался своим занятиям. Под замком и под уймой заклинаний – чтобы кто невзначай сдуру не сунулся. Конечно же, Кеану отдал мне не только карту, но и меч. До сих пор я о мече этом только слышал от Лиаха, а теперь он и сам мне в руки идет! Мне было до колотья в пальцах любопытно, и любопытство мое чуть было не сыграло со мной дурную шутку. Хоть и знал я, что клинок этот опасен, а так мне хотелось своими глазами взглянуть, что я едва не вытащил его из ножен безотчетным движением. Одно счастье, что Кеану оставался настороже – так влепил мне по пальцам, что я и посейчас удивляюсь, как они только целы остались.

– Ты эти глупости брось, – сурово велел он.

– Уже бросил, – виновато произнес я. – Вот честное слово.

– Может, мне твои ножны ремнем замотать? – предложил Кеану. – Неровен час, опять вот так забудешься и потащишь меч почем зря – так он тебе же первому голову отмахнет.

– Не нужно, – успокоил я его. – Второй раз я такой глупости не сделаю.

Знал бы я, как мне придется о своей самоуверенности пожалеть! Хотя – а что бы изменилось, намотай мне Кеану хоть ремешки, хоть цепи?

– Ты помногу не набирай, – предостерег меня Кеану, глядя, как я укладываю дорожную сумку. – Оружие есть, деньги есть, талисманы какие-никакие при себе – и довольно с тебя. Кладовую на спине не утащишь.

Я и не думал набирать всякой увесистой дребедени – говорил же, что странствовать люблю налегке – но тут мне интересно стало, аж никакого терпенья нет.

– Так ты мне коня не дашь? – спросил я. Просто так спросил: не собирался я пускаться в путь верхом. Лошадь – это лишние ноги, а мне бы куда больше сгодились лишние руки. Ногам всадника сомнительный отдых, а самому всаднику – несомненные хлопоты. Корми эту скотину, пои, приглядывай, чтоб не украли, да не сбежала, да не заболела… а ну ее совсем. К тому же не люблю я день-деньской в седле трястись, по правде говоря. Одной поездки в замок Майонов с меня за глаза хватило. Предложи мне Кеану скакуна, я бы и сам отказался. Но он не предложил – почему? До того он себя винит, что в дорогу меня одного отпускает – того и гляди, шкуру с себя спустит, чтобы мне было чем от дождя укрыться… а коня вот не предложил.

– Тебе? – фыркнул Кеану. – Да тебя ни одна лошадь не повезет.

– Это еще почему? – я даже малость обиделся. – Конечно, наездник я не из лучших – но ведь и не совсем куль с овсом.

– Да при чем тут… – Кеану, не договорив, махнул рукой. – Ладно. Пойдем. Чем на словах, лучше на деле показать. Сразу все как есть про себя поймешь.

Конюшни у Шенно всегда были отменные. Тому, кто волну морскую оседлал, любой скакун нипочем. Я лишний раз мысленно порадовался, что Лиаха от школы уводил пешком – а пеший всегда тропинку найдет, по которой верхом не проедешь. Вот и не стал Лиах коня брать, чтобы меня настигнуть. А вот если бы я от него верхом удирал… не сбежать бы мне от него конным. Нагнал бы он меня как пить дать и на сбрую нарезал. И ничего бы я ему объяснить не успел.

– Близко не подходи, – остерег меня Кеану, когда я направился прямиком к конюшне. – Стой здесь, на травке. Бока отобьешь, зато кости целы останутся.

А, проваль – да за кого он меня принимает?

Конюх, вертлявый парень, смуглый едва ли не дочерна, выбежал нам навстречу.

– Приведи любую лошадь, – велел Кеану, потом усмехнулся какой-то своей мысли и добавил, – посмирней которая.

Я даже обидеться не успел – только что конюх тут был, а уже его и нету, еще мгновение-другое – вот он и лошадь ведет, подседланную, взнузданную… тоже, надо понимать, немного волшебник, только по лошадиной части.

– Далеко не уходи, – покачал головой Кеану, когда конюх собрался было исчезнуть в своих владениях так же молниеносно, как и появился.

– Почему? – удивился я.

– Там видно будет, – неопределенно отозвался Кеану. – Как, нравится лошадка? Выезженная, смирная…

Лошадь и впрямь была смирнехонькая. Такой на спину хоть младенца посади, наземь не сронит.

– Нравится, – не кривя душой, ответил я. – Сразу видать – добрейшей души скотинка.

Лошадь косила на меня влажным карим глазом и тихо переступала с ноги на ногу.

– Угостить чем за знакомство найдется? – обернулся я к конюху. Тот просиял и вручил мне палочку сахара.

Я протянул ладонь. Лошадь фыркнула, обнюхала подношение, подобрала губами лакомство и деловито схрумкала.

– Ласковая, да? – Блеснул зубами в невеселой улыбке Кеану. – А теперь попробуй сесть в седло.

Да что тут пробовать? Я подошел и уверенно вдел ногу в стремя… и тихая добродушная лошадка мигом обратилась в сумасшедший гнедой вихрь!

Нет, я знал, что лошади не только ржать, они и стонать могут, и вроде даже плакать… но я и в бреду бы не измыслил, что лошади способны так визжать! Несчастная кобылка заходилась жутким истошным визгом – так и грешники в аду не визжат. Дикий, срывающий горло визг, от которого не то, что уши – мозг закладывает. Безумный, ослепительный ужас… и, словно в ответ, заполошным лаем залились собаки, мгновенно срываясь на вой… я уже стоял на самом краю лужайки, а лошадь все билась и визжала, визжала… Кеану воздел руку, едва я успел отскочить, но лошадь успокоилась далеко не сразу. С ее боков, запавших, словно на ней скакали двое суток без отдыха, клочьями валилась пена.

Конюх бросился к несчастному животному, бормоча ласковые слова.

– Проваль… да что же это? – только и вырвалось у меня. – Кеану… прости… я ведь не хотел…

– Я тоже, – хмуро ответил Кеану. – Думал, сразу успокоить сумею. Забыл, что во время линьки на все другой срок нужен.

Он сложил пальцы щепотью как-то по особому и повел ими в воздухе. Лошадь прерывисто вздохнула и встала. Конюх бросил на своего господина взгляд, весьма далекий от восхищения, и Кеану потупился.

– Что это было? – тихо спросил я, когда конюх увел кобылку в стойло.

– А ты как думаешь? – поинтересовался Кеану. – Ты это был. Ты ведь Оршаном отмеченный. Любая лошадь, любая собака через тебя Зов услышит. Нет, подходить, кормить или там гладить – сколько твоей душе угодно. А вот в седло сесть или собаку на сворку взять… сам видишь, что от этого может быть. Говорю же, тебя никакая лошадь не повезет, даже и обученная. Слишком уж страшная штука – Зов. Я и не предполагал, что настолько. Счастье еще, что лошадь осталась жива… и вдвойне твое счастье, что сам ты цел.

Это верно. А я, дурак, еще морду кривил, когда Тхиа меня верховой езде обучал со всякими хитростями. Полагал, что не пригодятся мне его фортеля. Как же! Да если бы Тхиа меня не школил, остаться бы мне ногой в стремени. Мягкая под нами лужайка или твердый камень, а когда лошадь так бьется, все едино. Одна только разница, что на камне ошметки мяса вороны быстрей поклюют, а в мягкую лужайку кровь быстрей впитается.

– Понял теперь? – в упор спросил меня Кеану.

– Теперь понял, – вздохнул я.

– Может, оно и неплохо, что конная дорога не для тебя, – раздумчиво добавил Кеану. – На такое дело лучше своими ногами идти, если хочешь себе хозяином остаться. Только своими. Доверься чужим – и под конец пути шагу по своей воле не сделаешь. Так что не тревожься…

• Предыдущая
• 80/99
• Следующая